- Положи руки на колени. - Грязев брякнул автоматным ремнем. - И сам
подумай, зачем мне вынюхивать? Проще сейчас допросить тебя с пристрастием
или передать чеченцам, если я их шпион, правда? А я сижу тут и веду с тобой
тары-бары. Это после того, как вы мою машину спалили на дороге.
- Да у тебя на роже написано - провокатор! Ну, падла! - Это уже относилось
к оруженосцу. - Зря я не урыл тебя, сука!
- У него есть станция радиоперехвата! - неожидан-но заявил тот, указывая
пальцем на "ковбоя". - Он заставлял меня слушать!..
- Молчать! - взревел "ковбой". - Удавлю, если пикнешь!
Оруженосец отошел поближе к Грязеву, словно искал защиты, заговорил
торопливо:
- Спецназ, который вы ищете, сейчас находится в районе Умара, это по дороге
на Бамут...
- Убью, гад! - дернулся "ковбой". - Закрой рот, скотина!
Тот спрятался за спину Грязева, втянув голову в плечи, кивнул на своего
товарища:
- Он с ними встречался, на моих глазах. Со снайпером разговаривал.
Позавчера... У них постоянная связь по рации, в половине одиннадцатого
вечера выходят в эфир.
"Ковбой" заскрипел зубами.
- Видишь, приятель-то у тебя? - усмехнулся Саня. - Сдает тебя - глазом не
моргнет. А если бы я в самом деле был душманский лазутчик?
- Пожалел суку! Матерью поклялся.
- Да, брат, вот тут-то ты промахнулся. Меня обвинил во всех смертных, а сам
змею на груди пригрел... Ну ладно, потом с ним разберешься. Так спецназ в
районе Умара? Или у вас такая игра на случай если прихватят? Ты не наврал
мне, парень?
- Нет, я сказал правду! - Оруженосец испуганно завертел головой. Позавчера
там были, гранатометы принесли и радиостанцию... Вы домой меня отпустите? Я
знаю, как идти, один доберусь... Мне же недалеко, до Воронежской области!..
- Я вас обоих отпущу, - пообещал Грязев. - Война же кончилась, можно идти
домой.
- Только по отдельности! Я его боюсь! Он насильно меня водил с собой,
потому что радистом был и чеченский знаю. Говорить не могу, но все
понимаю...
- Вот горе-то горе, - вздохнул Саня. - Ладно, отпущу по отдельности...
Вероятно, от радости, доверчивый оруженосец потерял бдительность, вышел
из-за спины. Да и сам Грязев сплоховал, отвлекшись на спецназ под Умаром -
"ковбой" не упустил мгновения. Показалось, он лишь едва коснулся спины
своего приятеля - ножа Саня не заметил, - а тот вдруг ткнулся головой в
грудь, вцепился руками в плащ и стал медленно оседать.
- На тебе, падла! - чуть запоздало прохрипел "ковбой".
Грязев выбил у него нож из левой руки - вероятно, потому и не заметил
вовремя, что следил больше за правой, сбил на землю.
- Ты что сделал, сволочь? Зачем ты его?!
Он перевернул оруженосца - измазался в крови. Тело его мелко подрагивало в
агонии, сжимались и разжимались кулаки...
- Знал бы - раньше замочил! - выдавил "ковбой". - Жалел гада...
Саня вытер руки о траву, встал над убитым, не спуская глаз с "ковбоя".
- Сумасшедший!.. Это же был человек! Понимаешь?
- Это - не человек! - выкрикнул тот. - Это скотина, раб! Раб по жизни и по
духу!
Удар был профессиональный, точно под левую лопатку, в сердце. Смерть эта не
то чтобы потрясла, а как-то возмутила, озлила Грязева чувством собственной
вины, как было там, на Балканах, когда он сам резал выняньченных своими
руками диверсантов.
- Прости, брат, - сказал он мертвому. - Война есть война...
"Ковбой" отчего-то присмирел, сидя неподалеку на земле, в сумерках вдруг
пропали его блистающие огромные глаза и белело только узкое тонкое лицо.
- Уходи! - приказал Грязев. - Похорони... товарища и уходи.
- Оружие отдашь? - минуту помолчав, спросил он.
- Нет, не отдам! Иди домой! Хватит, навоевался.
Это он пропустил мимо ушей, встал.
- Ну и хрен с тобой, не отдавай. Что я, в Чечне оружия не добуду?
- Я сказал - иди домой! - приказал Саня, хотя чувствовал, что это
бесполезно.
Парень снова сел, искоса глянул на мертвого.
- Он был раб!.. Пятнадцать месяцев назад дезертировал, паскуда. Продал
автомат духам и удрал. Они же его и поймали... И сделали рабом! Потом что
он был по жизни раб! А я хотел сделать из него человека... Ты меня слышишь?
Грязев молчал, и это заставляло "ковбоя" оправдываться.
- Он, падла, целый год добровольно жил в рабстве! Говорит, даже ночью не
охраняли... Он, сука, всех нас опозорил! У духов коронка - иметь русского
раба! Который работает и не убегает. Они их как скотину продают, отдают за
долги, меняют... Честное слово, думал, человеком сделаю! А из раба человек
уже не выходит... Я его же у духов отбил. Везли менять на какого-то
чеченца, который в Моздоке сидит... Он, паскуда, дезертировал, да еще и к
мамке привезут? А потом еще женится, потомство даст?! Ну, что ты молчишь?
Скажешь, я не прав?
- Ты тоже дезертир, - мрачно отозвался Саня. - Так что помалкивай.
- Кто? Я - дезертир? - взорвался "ковбой" и снова заскрипел зубами: с
нервами у него было совсем плохо...
- Войска вывели, а ты здесь...
- Надо мне, потому и здесь, - все-таки справился с собой вояка, но хватило
ненадолго. - Мочить их буду, пока жив! Пока всех не уничтожу лично, своей
рукой. Пока последнего не урою!
- Всех не уроешь, потому что с нервами у тебя совсем худо.
- Я два раза Гудермес брал!
- Ну и что?
- Как - что? - вдруг изумился он. - Два раза брал! Гудермес! Какие тут
нервы? Тем более, во второй раз у меня... Духам положена кровная месть, а
нам что? А мне что?! И я буду мстить. Пока всю эту банду не перережу. Как я
пойду домой, сам подумай?
- У тебя что, брат погиб? - спросил Саня. "Ковбой" несколько минут ковырял
землю и осторожно, чтобы не слышали, швыркал носом.
- Не брат... Брата у меня нет. Отец. Его раненого в плен захватили, когда
во второй раз брали Гудермес. Ладно бы просто убили... Над телом
надругались... Я нашел, кто, всех по именам знаю, всю банду. Трем отомстил.
Еще пятеро по земле ходят.
- Отец был офицером?
Максимов Альберт
Березин Федор
Панов Вадим
Корнев Павел
Мороз Александра
Шилова Юлия