его и его команды я так и не увидел. Хотя это вовсе не значит, что их
нет где-нибудь рядом. Наверняка есть.
выглядеть со стороны. Сидящий у скалы вулх поднимет к подернутому
красной пеленой небу и тоскливо завоет на всю округу: "Лю-у-у-у-у..."
пропала всякая охота, я просто сидел и ждал. Теперь мимо меня изредка
кто-нибудь проходил: пара мохнатых толстяков, похожих телосложением на
хозяина "Маленькой карсы". Толстяки были вооружены здоровенными
алебардами и на меня едва взглянули.
полупрозрачное. Быстро, я еле успел головой повести. Проскользнуло, и
исчезло, не оставив после себя даже легкого дуновения. Вулх невольно
попытался спрятаться за скалу, но я его турнул в угол потемнее.
Извини, серый брат... ты лучше побудь в стороне. Это дела людей,
значит, и расхлебывать все Морану. А ты спи.
готовностью помочь мне в драке. Впрочем, в драке его звериная ловкость
и привычки урожденного хищника-бойца действительно могут пригодиться.
ладно?
тоже завертелся, словно волчок. Но все же тише, чем хвосты
дренгертских псов, рожденных в неволе, в будке, в сарае, и
приговоренных к цепи самой судьбой.
еще сильнее завертеть хвостом. Тури! Рыжая девчонка! Ты нашла меня!
не учуял заранее. И вулх, несмотря на все мои недавние увещевания,
словно пружиной подброшенный взвился в воздух, лапы его толкнули Тури
в плечи, и она упала, а длинный розовый язык прогулялся по девичьему
лицу. Я мог ее коснуться, мог! Тури вовсе не была похожа на бесплотный
призрак, каких шаталось вокруг немало.
Хватит лизаться, зверюга. Лучше расскажи, зачем ты уходил.
сожаление исходило не только от вулха.
Ветра, и где Корняга, и не повстречала ли Лю по дороге... И что вообще
случилось за эти два красных и один синий день.
пристегнула ножны Опережающего и хадасский кинжал, а гурунарские
ножички, к счастью, скрывались под рукавами курткоштанов. Да и в
сумке, кажется, кое-что было припасено. И еще я разглядел знакомую
выпуклость, до странности напоминающую бок моей шкатулки с
самоцветами...
рассказать мне о своем пути, потому что поняла, что перед ней Моран
вместе с вулхом, а не один вулх, но не успела.
последний луч севшего Близнеца. Сумерки обернулись Тьмой.
перемалывая кости и плоть, и на этот раз я прочувствовал все это от
начала до конца, не проваливаясь в щадящее небытие. Счастье, что
превращение было на удивление быстрым, куда более быстрым, чем мне
всегда представлялось, иначе я сошел бы от боли с ума.
встал на ноги. А вокруг воцарилась Ночь.
руками листья и рыхлую землю, развернул свой плащ, оделся и обулся, и
обнажил хорингский клинок.
пристроился арбалет, а на поясе - колчан.
девушкой-карсой и нашаривая внутри свернутый ыплыкитет.
хватит времени...
дымом и ромашкой.
склону. Я постарался не отстать. Одновременно, как две птицы в два
окна, мы прошли в две соседние арки, пересекая границу внешнего круга
дольменов.
Тьму, У-Наринну, которая всех рассудит.
горизонту облаках говорили о том, что существует Четтан. И ничто,
вообще ничто не напоминало о существовании Меара.
носились крылатые тени, и Песня Ночи лилась с неба, как хрустальный
дождь, и звонкое эхо металось меж дольменов, осыпая осколками звуков
скалы Каменного леса.
нескольких шагах от рыжего мадхета, задумчиво, скорее по старой
привычке, нежели по необходимости, раскручивая ыплыкитет.
Лю, а перед его лицом медленно вращался золотистый знак неведомого
алфавита.
Приготовьтесь, братья.
таяли во тьме, уступая место тем, кто пришел к Трону сегодня.
миров, но у всех была одна цель, и все взгляды были обращены к центру
круга. К Трону.
людей. Клан хоргов. Безымянный гигант, сотканный туманом, и его темный
собрат-соперник. И другие, чьи имена и названия были неведомы Тури и
Морану. Вот последний из Идущих, там, на дальней стороне круга,
пересек границу между каменными глыбами. И наступила Ночь.
рычание и едва различимой в темноте серой тенью, совсем как вулх,
метнулся влево. А из темноты ему навстречу качнулись лиловые балахоны
- меч в правой руке, факел в левой.
исказилось, и, зашипев по-кошачьи, она прыгнула вслед за анхайром. В
середине прыжка она еще успела на миг обернуться - в глазах был немой
вопрос и даже капля сожаления, но рвущаяся наружу ненависть уже
стирала все остальные чувства.
куда пришли, и были готовы сразиться с любым противником. Высокий
бородач, на груди которого холодно сверкала бриллиантовым крошевом
круглая бляха Магистра, повелительно взмахнул факелом.
нападающих плотным полукольцом.
ненависти противника и бешеного напора атаки.
Морану давно было не до ритуалов. Да еще в стычке с Чистыми братьями.
У него достало времени в этой жизни научиться ненавидеть лиловые
балахоны. Тихий свист утонул в нахлынувшей ночи. Ыплыкитет, почти
незаметный в хаотичном полете, опутал первого из Чистых братьев,
отчего тот сразу стал похож на муху, угодившую в сеть к пауку. Бородач
рухнул, хватая ртом воздух.
сверкнул короткий меч - прямой и широкий, как древнее оружие хорингов,
но с хадасской заточкой. Опережающий взвился над вторым из Чистых
братьев и обрушился на него.
анхайру под ноги, как деревянная колода, а Моран уже занес клинок над