Чтение 12–й страницы книги ~Младенец Фрей~

натворит. Боюсь заболеть. И именно на этот случай оставляю Вам письмо.

Хоть я изучаю этого человека несколько десятилетий, он остается для
меня энигмой. Это несбывшийся гений узкого профиля - гений-заговорщик. Я
убежден, что ему не по силам развернуться здесь и вовлечь в заговор кота
или младенцев... Простите, Лида, у меня сегодня тревожно ноет сердце.
Лучше я завершу письмо как оно есть, а о младенцах, если еще когда
увидимся, побеседуем в следующий раз... Сергей".

- Вот тут его и шлепнуло, - с каким-то торжеством сказал Фрей. - Он
стал конверт надписывать, а мне хрипит: "Вызывай скорую!" Смешно? Другой
бы на моем месте труповозку вызвал!

Фрей захохотал высоким срывающимся голосом.

Лидочке было невозможно смириться с тем, что она разговаривает с
состарившимся Лениным. Она мысленно продолжала называть его Фреем. И
никогда Лениным не назовет, хотя каждая клетка его тела - ленинская.

Фрей досмеялся и закашлялся. Он старчески вздрагивал и отмахивался,
чтобы Лида на него не смотрела. Интересно, подумала она, а хватит ли его
гениальных сил, чтобы возродиться вновь как большевистскому фениксу?

- Чай на столе, - объявил тут Фрей.

И Лидочка удивилась, увидев, что на журнальном столике не без изящества
приготовлен чай - печенье и конфеты в вазочках, синие с золотыми каемками
чашки, варенье, которое еще тем летом варила Галина и которое Сергей
берег.

- А вы Сергея видели? - спросила Лидочка. Надо же было о чем-то
говорить.

- Ни слова об этом недостойном человеке! - Фрея уже одолел приступ
злого веселья, и он снова заговорил "под Ленина", чему, видно, учился по
фильмам и картинам. - Все, что вы прочли в письме - ложь от первого до
последнего слова. Он не имеет права вмешиваться в частную жизнь
окружающих!

Господи, подумала Лида, чудовище Франкенштейна критикует своих
создателей! Хотя Франкенштейн здесь ни при чем. Ленин сам обрек себя на
бессмысленное повторение жизни.

- Он не знал, - продолжал Фрей, потирая сухие ладошки, - он не знал,
что я готов к великим действиям - я умею ждать! И вы еще пожалеете о том,
что держали меня взаперти.

- Что, броневик подали? - Лида не удержалась от сарказма.

Он сначала не понял, а потом принялся хохотать, закидывая голову. В
горле булькало и тоненько клокотало.

- Это смешно! - заявил он, отхохотавшись. - А теперь за стол, моя
дорогая, за стол! И вы узнаете немало нового, да-с! Нет, нет, сначала надо
помыть руки! Вы помните, где туалет?

Это было необычное в устах Фрея предложение, но он был весь в тот день
необычен - мальчик, обретший волю, когда родители отъехали на дачу.

Лидочка послушно пошла в ванную, отделенную от кухни кривой
перегородкой, а Фрей, обогнав ее, поспешил к плите снять кипящий чайник, и
в последний раз Лида увидела его у плиты; солнце светило в окно, ярко
отражалось в желтоватой, как старый бильярдный шар, лысине и ореолом
подсвечивало седой пух над ушами.

Лидочка закрыла за собой дверь в ванную и пустила воду. Видно, из-за
того, что шумела вода, она не услышала, как он закрыл дверь снаружи на
засов.

Лидочка мыла руки и ни о чем особенном не думала, у нее была пустая,
легкая голова. Она лишь знала, что хочет поскорее уйти из этого дома.

Потом, уже вытираясь, она отметила, что дети перестали плакать.
Наверное, заснули.

Она дернула дверь. Дверь не открылась.

Дверь была старая, плотная, дореволюционная.

Еще не сознавая, что случилось нечто неприятное, Лидочка подергала за
ручку.

Никакого эффекта это не дало.

Лидочка потянула дверь сильнее.

- Эй, - сказала она негромко, - я захлопнулась.

Кроме себя она никого в тот момент не винила.

- Эй! - крикнула она погромче. - Фрей!

И тут она поняла, что не знает, как зовут нынешнего Ленина. Но, вернее
всего, ему привычно откликаться на традиционное обращение.

- Владимир Ильич, отворите, пожалуйста!

Лидочка услышала смех. Совсем близко, словно он подслушивал у двери.

- Вы здесь?

- Здесь, голубушка.

- Так откройте же!

- Не открою.

- Я сломаю дверь! Предупреждаю, я сломаю эту чертову дверь! - Лида
ничего не понимала. Почему ему вздумалось с ней шутить, да еще в такой
момент?

Так как он не отвечал, она принялась колотить в дверь кулаками, но
дверь даже не дрожала, а кулакам стало больно. Лида прекратила стучать и
прислушалась.

За дверью лилась вода. Словно Фрей решил помочиться. Это поразило Лиду.
Она отступила от двери - Фрей был ненормален. Может быть, он - сексуальный
маньяк? Сейчас он ворвется... Чем-то надо вооружаться...

Но она не вооружилась, потому что принюхалась. Ей показалось, что она
улавливает запах керосина. И не успела подумать, с чего бы вдруг в ванной
пахнуть керосином, как лужица, сотворенная Фреем, несмелым язычком
появилась под дверью и, секунду помедлив, устремилась в сторону Лидочки.

Лида вела себя как любопытная кошка - присела на корточки, принюхалась,
потом даже коснулась пальцем лужицы и убедилась окончательно, что Фрей
мочится керосином.

- Сейчас, - послышалось из-за двери. - Вы потерпите, Лидия. Это совсем
не больно. Две-три минуты, в чем меня убеждали знающие люди.

И тут Лидочка очнулась от шока. Она вскочила и закричала:

- Вы с ума сошли! В доме дети!

- Вот именно, товарищ Лидия, - прокартавил Владимир Ильич. - Все у меня
отлично продумано. Планирование заняло годы, вы меня слышите?

- К сожалению, слышу и с каждым моментом все больше убеждаюсь, что вы -
псих. Но что вы хотите сделать? - Лида уже догадалась, хотя не смела себе
признаться, что Фрей хочет устроить пожар, в котором ей уготована роль
Жанны д'Арк.

- Я хочу ликвидировать это логово. И всех, кто в курсе дел.

Лидочке был отлично слышен его надтреснутый, но сильный голос.

- Я ждал этого шанса долгие годы, а годы, скажу я вам, - невосполнимы.
Кто знает, сколько лет теперь отпущено мне, чтобы завершить начатое и
исправить чужие архиглупости?

- Вы хотите заняться политикой?

Лужица керосина расширилась во всю щель под дверью, а внутри ванной
разбилась на потоки. Воняло отвратительно.

- А вы уже списали меня со счетов? Нет, нет и еще раз нет! Именно
сейчас, когда с каждым днем ухудшается положение трудящихся масс, народ
требует не только и не столько экономических реформ, как восстановления
социальной справедливости. Но у него нет опытного, закаленного в партийной
деятельности вождя.

- То есть вас! - Лида хотела сказать это иронично, но голос сорвался.
Она жутко трусила, потому что Ленин был убедителен, как будто уже говорил
с броневика. - Но я-то причем?

- Вы - случайная пешка, которую сдуло с доски порывом ветра.

- Тогда перестаньте издеваться и выпустите меня!

- Не могу, честное слово, не могу. И это не зависит от моих личных
симпатий и антипатий. Вы встали невольно на пути исторического
детерминизма и погибнете.

- Но почему?

Нет, я задохнусь от этого керосина, подумала она.

- Потому что никто не должен знать о моем прошлом. Иначе я могу
показаться обывателю монстром. Я же должен быть человеком-загадкой, как
воскресшим из мертвых, но и, простите за банальную цитату, - живее всех
живых. И тогда я в очередной раз спасу многострадальную Россию. Судьба
заставила меня страдать и ждать в этой дыре. В прошлой жизни я объездил
всю Европу, жил на лучших курортах. Теперь же вся моя заграница, ха-ха-ха
- туристическая поездка в Болгарию десять лет назад.

Зазвонил телефон. Лидочка стала слушать его с надеждой, но он замолчал
на четвертом звонке. Она почувствовала, что Фрей отошел от двери.

- Владимир Ильич!

Ответа не было. Лидочка попробовала приподнять дверь в петлях - может
соскочит. Дверь сидела твердо. Лидочка так увлеклась забавами в духе
Монте-Кристо, что вздрогнула, услышав сквозь дверь картавый голос Ленина:

- Вы еще живы, голубушка?

- И надеюсь прожить еще сто лет, - сообщила Лидочка.

- Тогда слушайте и не перебивайте. У меня все готово. Я начинаю
операцию, которая призвана спасти Россию от гибели и распада. Я беру
власть в свои руки.

- В пределах Садового кольца? - Лидочка была ужасно на него зла.

- Там посмотрим, - Ленин говорил быстро, отчего картавил более
обычного. - Вас это уже не коснется. Я, к сожалению, вынужден убрать
лишних свидетелей. Тех, кто может мне реально помешать.

- Кого же?

- Я сегодня час, нет два часа назад убил вашего друга Сергея
Борисовича.