Чтение 12–й страницы книги ~Тайна Урулгана~

экспедицию с аргентинскими археологами.

-- О боже, даже аргентинцы теперь увлеклись египтологией! --
насмешливо вставил Вудсток и снова прихлебнул из своей фляжки.

-- Главным объектом исследований, -- продолжал, покосившись
на него, профессор Меро, -- служит небольшой храм, построенный
Рамзесом Вторым. В нем сохранился любопытный рельеф на стене,
изображающий двух пленных африканцев перед фараоном, и надписи --
довольно полный знаете ли, перечень племен, покоренных воинами
Рамзеса...

-- Этот храм, кажется, намечено перенести на новое место? --
поинтересовался Павлик.

-- Да. Мы как раз готовим соответствующую документацию. Но,
боже мой, как это скучно!

-- А в пустыне вам что-нибудь интересное посчастливилось
найти? -- спросил я.

Француз пожал плечами:

-- О, это была поездка из чистого любопытства. Мне давно
хотелось посмотреть своими глазами те места, где некогда брели
караваны с золотом для великого Рамзеса. Ведь здесь пролегала
тропа к рудникам, не так ли? И вот благодаря любезности мосье
Вудстока я получил такую возможность, -- он вежливо наклонил
голову в сторону своего спутника, но тут же не без горечи
добавил: -- Однако мы промчались по пустыне с поистине
космической скоростью, я даже не успел заметить никаких древних
памятников.

Вудсток засмеялся и спросил меня:

-- А вам, надеюсь, повезло больше?

-- Кое-что нашли.

Я попросил Павлика принести папку с эстампажами надписей и
рисунков, скопированных с останцев. Француз начал их с интересом
рассматривать. Вудсток лениво заглядывал через его плечо.

Я подсел к ним поближе и пояснял каждый рисунок. Как вдруг
Вудсток негромко спросил меня:

-- Ну, а гробницы Хирена вам не удалось отыскать?

Я посмотрел на него и пожал плечами. Но он продолжал
испытующе смотреть мне в глаза и чуть насмешливо улыбаться. Под
этим взглядом я почувствовал себя неловко: он словно не верил мне
и приписывал какие-то тайные коварные намерения. Это начинало
меня злить, и я ответил ему, может быть, несколько резковато:

-- Нет. А вы что: рыскаете по пустыне с космической
скоростью, именно чтобы отыскать ее?

-- Гробница Хирена -- достаточно лакомый кусочек, ради него
стоит отправиться даже в пекло, но не стоит из-за него ссориться,
-- сказал он и опять засмеялся. А потом встал и неожиданно
добавил: -- Одну минуточку, я сейчас что-то принесу...

Нетвердой походкой он пошел к своей машине, долго копался в
ней, браня за что-то шофера, а потом вернулся к нам, держа в
одной руке бутылку виски, а в другой -- банджо.

-- Давайте выпьем, коллега, -- проговорил он, тяжело
опускаясь на песок. -- Ну, хотя бы за упокой души этого хитреца
Хирена и за удачу того гробокопателя-счастливца, который отыщет,
наконец, его могилу. Не хотите?

-- Я уже сказал: "сухой закон" у нас в экспедиции
соблюдается строго.

Меро поспешно встал и начал прощаться.

-- Мы же еще увидимся утром, -- сказал я ему, но задерживать
гостей не стал.

И так уже мы засиделись, а завтра мне не хотелось терять ни
минуты рабочего времени. Ведь скоро придется возвращаться в
селение, а потом -- в Москву на время летней жары. А что ценного
мы нашли?

Когда я подал руку Вудстоку, он неожиданно взял меня за
локоть и потянул в сторону. Мы отошли шагов на десять от лагеря,
и тут, оглянувшись по сторонам, он вдруг тихо сказал мне:

-- Давайте работать вместе, а?

-- Что вы имеете в виду?

-- Давайте вместе искать эту проклятую гробницу... Пополам.

Пожав плечами, я начал было снова объяснять, что поиски
гробницы Хирена вовсе не входят в утвержденный план наших работ,
но он нетерпеливо перебил меня:

-- Не считайте меня уж таким дураком. Я прекрасно знаю, что
вас интересует именно гробница Хирена. Все остальное -- для
отвода глаз...

-- Если вы в самом деле так думаете... -- начал я.

Но Вудсток не дал договорить, снова цепко ухватив меня за
руку.

-- Я вношу в долю любопытные документы, найденные моим отцом
в Тель-аль-Амарне, -- зашептал он, обдавая меня перегаром. -- Мы
сделаем все тихо, снимем золотые сливки, а потом уже будем делить
славу. Хотя, -- добавил он с громким смешком, -- славу я уступлю
вам целиком.

Это было сказано так просто и деловито, что я даже не сразу
нашелся, что ответить на столь чудовищное предложение.

-- Вы что: предлагаете мне ограбить еще неоткрытую гробницу
Хирена?! -- наконец выпалил я.

Лицо его, белевшее в свете звезд, передернулось, как от
пощечины.

-- С вами трудно говорить, вы очень грубы, -- сказал он. --
Я просто предлагаю вам сохранить самые ценные вещи для музеев
Америки и Европы. Мы имеем широкие связи, так что вы можете не
опасаться, все будет обставлено вполне официально. Или продать
находки в частные коллекции. Очень богатые и могущественные люди
теперь увлекаются искусством. Они дадут хорошую цену...

-- Это что -- те же самые "меценаты", которые скупают
картины Гойи и Рафаэля, выкраденные из музеев?

Но он продолжал как ни в чем не бывало, словно стал вдруг
совершенно глухим:

-- А египтяне просто заберут все у вас, ограничившись
благодарностью, хотя бы и в письменном виде, на веленевой бумаге.

Мне очень хотелось ударить его в этот момент, и я с трудом
удержался.

-- Как же вы их собираетесь вывозить, эти украденные
ценности? Запрятав в кусок глины, как сделали ваши
коллеги-грабители с бюстом Нефертити?

-- Ну, можно придумать способы и поостроумней. -- Он все еще
держал меня за локоть.

-- Убирайтесь к черту, пока я не передал вас египетским
властям! -- взорвался я, вырываясь из его цепких пальцев. -- Тоже
мне, коллега! Теперь я вижу, какой вы археолог. Грабители,
укравшие бюст Нефертити, -- вот они, ваши "коллеги". Вам не
стыдно перед памятью вашего отца? Или это он дал вам первые уроки
ограбления могил? Что вы там бормотали о документах, которые он
скрыл от науки?

Кажется, теперь он хотел меня ударить, даже вроде бы уже
замахнулся. Но, скрипнув зубами, только махнул рукой, выругался
и, резко повернувшись, торопливо пошел к своей машине.

Не успел я дойти до лагеря, как машина гостей взревела и
рванулась с места. Но далеко она не уехала, да и куда они могли
мчаться в кромешной тьме?

Отъехав от нашего лагеря с полкилометра, как можно было
определить по звуку, гости тоже. видимо, остановились на ночлег.
Я предпочел бы, чтобы они убрались подальше.

Павлик обеспокоенно спросил меня:

-- Чего это вы там кричали?

Но я только отмахнулся от него и поскорее улегся, хотя знал,
что уснуть мне удастся не скоро.

Меня душила злоба, и мысли вертелись в голове, как
пришпоренные. За кого он меня принял, этот проходимец? Коллега! А
я уже думал, подобные типы перевелись. Хотя, впрочем, разве не
были такими же "просвещенными грабителями" и некие археологи,
позорно укравшие бюст Нефертити, -- недаром этот случай
вспомнился мне в разговоре с Вудстоком.

Скульптурный портрет жены фараона Эхнатона царицы Нефертити,
с поразительным мастерством изваянный из раскрашенного
известняка, по праву считают одним из величайших произведений
мирового искусства. Она действительно прекрасна -- маленькая
головка, слегка откинутая назад под тяжестью царской короны, на
тонкой и гибкой, словно стебель цветка, шее. Лицо задумчиво,
прямой, точеный нос, продолговатые глаза под тонкими бровями
полны затаенной печали.

Раскрашена скульптура так естественно, что начинает
казаться, будто перед тобой не камень, а живое человеческое лицо,
по какому-то волшебству вдруг окаменевшее на века.

Ее нашли совершенно случайно при раскопках в
Тель-аль-Амарне, на месте давно разрушенного и занесенного
песками Ахетатона. По установленному порядку каждый раз в конце
работы любой иностранной экспедиции проводится так называемый
партаж -- правительственные чиновники проверяют, какие находки
археологи собираются вывезти в свои музеи. Естественно, что самые
редкие и ценные находки должны остаться в Египте, они ему