оставшуюся жизнь. Он даже скривился от отвращения к самому себе. А
может, ему просто дали первый настоящий урок? Может, Карбункул намеренно
лишил его никчемных иллюзий, наглядно продемонстрировав, что пока
ничего-то у него за душой нет, ничего особенного он из себя не
представляет... И горести его во всем этом проклятом городе
небезразличны только ему самому. И только от него самого зависит,
изменится ли что-нибудь в его жизни или нет.
отряхнул пыль с мягкой сумочки, висевшей на поясе, - единственная вещь,
которую оставили ему Тор и Карбункул, это его флейта. Он бережно вынул
ее, нежно погладил и поднес к губам. И позволил песням той поры, что
осталась в невозвратном прошлом, облегчить ему утрату всего остального.
своей музыкой от непрерывной суеты, не прекращающейся даже ночью. Теперь
здешние жители начали поглядывать на него, они, похоже, наконец заметили
его присутствие. Он, правда, не обращал на это внимания, пока что-то не
звякнуло о тротуар прямо у него перед носом. Он остановился и посмотрел
вниз. У его ног лежала монета. Он медленно нагнулся, подобрал ее и
изумленно сжал пальцами.
тамошней публики и денег в карманах побольше... да и настоящего
музыканта она оценить сумеет...
волосы ее были перехвачены повязкой, низко спущенной на лоб, и заплетены
в косы. Толпа обтекала их с обеих сторон; у него даже возникло ощущение,
будто они стоят на острове. Женщина была примерно одних лет с его теткой
Леларк, а может, на несколько лет постарше; в длинном поношенном платье
из бархата, на шее потрепанное боа из перьев. В руке она держала
тросточку с набалдашником, который светился красным, как головешка. Она
поднесла этот набалдашник к самому его лицу, коснулась его рукой и
улыбнулась. На него она не смотрела. Вокруг ее глаз была какая-то
странная мертвенная пустота, словно в них чего-то не хватало, какого-то
света.
представляя, куда же ему смотреть, и посмотрел на ее трость. Она,
казалось, ждала. - Сын Лета, - договорил он с отвращением.
музыки в Карбункуле не услышишь. Послушайся моего совета, Спаркс, сын
Лета. Отправляйся на верхние уровни. - Она порылась в украшенной перьями
сумочке, висевшей у нее на плече, и протянула ему горсть монет, толстых,
с дыркой посредине. - Желаю тебе удачи.
поколебавшись, взял монеты.
Потом вдруг снова остановилась.
маски делают, тебе всякий покажет. Он молча кивнул; потом опомнился и
быстро сказал:
зданий были разрисованы звездами, бусами, диковинными раковинами и
игрушечными крутящимися колесами; где ни расцветка материи, ни фасон
платья у прохожих никогда не повторялись дважды; где оглушающие зазывные
вопли торговцев обещали рай и ад одновременно и все ступени,
расположенные между ними. Отыскав более или менее тихий уголок, где на
ветру хлопали пестрые флажки, Спаркс остановился и несколько часов
подряд играл свои островные мелодии, то и дело слыша звон монет, которые
бросали ему прохожие, - денег в итоге оказалось не так много, как он
надеялся, но для начала и это было очень и очень неплохо.
плыли над улицей, заставили его пойти и потратить некоторое количество
заработанных денег на ублажение пустого желудка всякими необычными
лакомствами. Потом он скинул привычный плащ и купил себе рубашку из
красного шелка и бусы из стеклянных и медных шариков; на эти бусы ушли
все последние деньги. Однако, бредя по вечерним улочкам на свой
излюбленный угол, чтобы заработать на ночлег, он в душе благодарно
помолился Хозяйке за то, что одарила его способностью играть на флейте и
все-таки привела в Карбункул. Благодаря музыке он теперь вполне
проживет, пока не усвоит все правила здешней жизни...
внезапно окружили его и поволокли куда-то в темную щель между двумя
домами.
из-под руки, зажимавшей ему рот; рука пахла машинным маслом. В тусклом
свете он разглядел перед собой еще троих, скаливших зубы в усмешке
охотников, настигших жертву; а еще он заметил какой-то явно очень
опасный предмет в руках одного из бандитов - заморское оружие. Вырваться
он не мог: его со всех сторон удерживали чьи-то мощные руки, потом на
голову ему обрушился сокрушительный удар и воняющие маслом пальцы
сомкнулись у него на горле.
а потом услышал болезненный стон, когда пустил в ход собственные локти и
тяжелые башмаки. Инопланетянин упал навзничь, грязно выругавшись; и
Спаркс, почуяв близкую свободу, уже хотел было позвать на помощь, но
человек с оружием опередил его.
поразила его. Он упал ничком, словно жалкая марионетка, у которой разом
оборвали все нити, не в силах даже оберечь голову от удара о тротуар. Но
боли он не чувствовал, только тупое головокружение и как бы сухое
потрескивание тысячи нейронов, которые перестали передавать сигналы
мозга его телу, утратившему способность отвечать и повиноваться.
Железная хватка на горле стала еще сильнее, он слышал свой собственный
отвратительный хрип - он задыхался...
стоявший в тени, теперь наклонился над ним, и на этот раз он хорошо
разглядел их хищные улыбки: бандиты заметили ужас у него на лице.
похуже соображать, цена ему на рынке не убавится.
губы.
скотина. За этого можно получить столько, что хватит заплатить за груз
до Ци-пун. - Все засмеялись. На живот Спарксу крепко надавила чья-то
нога в ботинке. - А ну-ка дыши, красавчик. Вот так.
руках наручники. Человек с окровавленным ртом тоже опустился на колени,
вытащил из кармана фонарик, нажал на кнопку, и узкий лучик света осветил
его руку. Вторая его рука полезла Спарксу в рот, отыскивая язык.
Гея Джеруша ПалаТион сердито дернула за полу свой алый плащ, который
прищемила дверцей патрульной машины. Машина вздрогнула и остановилась на
дворцовой площади - в самом верхнем конце Главной улицы Карбункула.
полуулыбкой, от которой смешно сморщились светлые веснушки на его тонком
смуглом лице.
королевский дворец? - невинным тоном спросил он.
еще раз дернула за полу плаща, и тот распахнулся; под ним была обычная
полицейская форма серо-голубого цвета. Зато алый плащ был скреплен у
горла красивой пряжкой с печатью Гегемонии. - Ах, БиЗед... - она махнула
рукой, - я хочу сказать, что ненавижу эти костюмированные представления
на тему: "Визит инопланетян к Снежной королеве"!
шлема из белого металла. Шлем Джеруши был позолочен. Алого плаща
Гундалину тоже не полагалось.
пристроил в машину карликовое деревце в горшке, а вам на шлем -
консервированные фрукты, чтобы вы могли произвести на здешнюю королеву
еще более благоприятное впечатление... Ведь должны же вы как-то внедрять
универсальный закон Гегемонии на этой ублюдочной планете, черт бы ее
побрал?
прихотливым рисунком, они двинулись к массивным парадным дверям. На
дальнем конце площади двое слуг - уроженцев Зимы - скребли плитки
щетками на длинных ручках. Здесь вечно что-нибудь скребли, чистили,
мыли, доводили до совершенства. Не алебастр ли это, полюбопытствовала
она, посмотрев себе под ноги, и подумала о песке, летней жаре и синем
небе. Ничего этого здесь не было - во всем холодном вылизанном каменном
городе. Дворцовая площадь была началом Главной улицы, началом этого мира
Зимы. [Или его концом.] Здесь, над верхними ярусами, были видны
мертвенно-холодные небеса, беспомощно глядевшие на них с Гундалину