опасного врага -- совсем другое. Но страна расколота надвое, и Север уже
бьется не на жизнь, а на смерть. Зато Британия пребывает в мире с остальной
планетой, и если дело дойдет до схватки, сможет черпать силы из
неиссякаемого источника величайшей империи в мире. Богатейшей империи всех
времен. Америка ухитри-лась ускользнуть из британской хватки, но это можно
поправить. Этот материк -- сущий рог изоби-лия, с ним слава империи воссияет
еще ярче.
НАД ПРОПАСТЬЮ
осторожностью, потихоньку отпуская ручку, чтобы не допустить даже тишайшего
лязга металла о металл. Королева Виктория смотре-ла на него широко
распахнутыми глазами, в которых застыли испуг и дурные предчувствия; пламя
свечи в ее дрожащей руке плясало и коптило.
уж я не знаю сколько дней с тех пор, когда он смежал веки хоть на минут-ку,
если вообще ложился.
маленькой пухлой ручкой.
спала на раскладной крова-ти у него в гардеробной. А вот он все ходит и
ходит, и не ложится, а ведь он так исхудал! По-моему, иными ночами он вообще
не спит. И не ест! У меня прямо сердце разрывается, когда я вижу его таким.
храните терпение. Вы можете оказать грандиозную помощь, взяв на себя то,
чего не сделать больше никому. Вы должны позаботиться, чтобы он каждый день
кушал хоть что-нибудь. Пусть даже жидкую кашку, ведь чтобы одолеть болезнь,
его организму нужно подкреплять свои силы. -- Дженнер взял свечу из ее
дрожащих рук и поставил на стол рядом с кушеткой. -- Вам лучше присесть,
мэм.
руки на коленях, но вместо этого принялась неустанно сплетать и распле-тать
пальцы.
Он весьма озабочен состоя-нием здоровья принца и внес предложение, каковое я
полагаю чрезвычайно ценным. Конечно, я весьма квалифицирован, но не вижу
причины, почему бы другим медикам...
для консультации будет при-глашен другой врач или даже созван консилиум.
дорогого муженька -- вы, вы же им и останетесь. Эта стремительная горячечная
ин-флюэнца и расстройство желудка скоро пройдут, как бывало прежде. По
крайней мере сейчас он отдыхает. Пусть поспит.
сквозняка, потянувшего из распах-нувшейся двери спальни. На пороге стоял
принц Альберт, придерживая на груди распахивающийся халат; его бледная кожа
обтягивала скулы, как пер-гамент.
содрогаясь всем своим хрупким телом.
Довольно одного лишь ночного холода!
Я знаю, насколько се-рьезно болен. Мне знакома эта лихорадка, мой ста-рый
враг, и, зная ее, я понимаю, что никогда не оп-равлюсь.
постель. Я тебе почитаю, чтобы ты уснул.
с тевтонской безысход-ностью и, опираясь на руку жены, шаркающими шажками
двинулся через комнату. Своих шлепанцев он не надел, но к длинной ночной
сорочке, которую он предпочитал, были пришиты подошвы из ткани, обеспечивая
хоть какую-то защиту от холода. Пока Виктория укладывала мужа в постель,
доктор Джен-нер зажег ночник на прикроватном столике, после чего, тихонько
отступив, поклонился и вышел.
говорят?
голова болит о государствен-ных делах .
Энзе? Ты ведь всегда обожал его труды.
самом деле больше всех про-чих книг чтил мемуары Фарнхагена фон Энзе,
знаме-нитого воина и дипломата. А услышав немецкую речь, полившуюся из уст
супруги, принц вроде бы немного утешился. Через какое-то время он задышал
ровнее, и королева увидела, что Альберт спит. Пога-сив лампу, она при
мерцающем свете углей в камине его спальни отыскала дорогу к двери
гардеробной и к своей импровизированной постели.
холодного месяца. Леденящие морозы вцепились в Англию и Лондон мертвой
хват-кой. Здесь же, в каменных стенах замка, среди про-мозглой сырости
выстуженных коридоров, стало даже холоднее, чем на улице, если только такое
воз-
Когда доктор Дженнер пришел осмотреть пациента, дочь Виктории Алиса дежурила
у постели вместе с матерью.
королева. -- Это перемена к луч-шему?
пациента, пощупал его лоб. И наконец неумышленно сумрачно проронил:
слаб...
ухаживали и другие докто-ра. Дженнеру помогали пять специалистов,
перегова-риваясь между собой приглушенным шепотом, так что королева не могла
разобрать ни слова. Когда она совсем расстроилась, Алиса ласково увела ее из
ком-наты и послала прислугу за чаем.
дыхание давалось ему с большим трудом. Виктория не отходила от постели мужа,
держа его бледную руку и чувствуя, как осла-бевает в ней биение пульса. Под
вечер второго дня тучи разошлись, и золотые лучи солнца озарили ком-нату,
чуточку подрумянив его лицо. Открыв глаза, Альберт поглядел на супругу.
беззвучно плакала, сжимая его холодную, вялую руку.
мала, чтобы ей позволили лицезреть столь гнетущую сцену, но все остальные --
Ленхен, Луиза и Артур -- были здесь. Даже Берти приехал поездом из
Кембриджа, чтобы навестить отца в последний раз. К несчастью, Альфи и
Леопольд путешествовали за границей, и связаться с ними не было никакой
возможности. Викки снова была на сносях и не могла проделать изнурительное
путешествие из Берлина. И все-таки четверо их детей находились в комнате
больного, крепко держась за руки и пытаясь постичь, что же происходит с их
от-цом. Притих даже Берти, раньше никогда не ладив-ший с отцом.
музыку военного орке-стра -- Альберт впал в предсмертную кому. Викто-рия
по-прежнему не отходила от его постели. Теперь глаза его были распахнуты, но
он не шевелился, не говорил ни слова. Ее бдение затянулось с утра до самой
ночи.
последних, тягостных вздохов. Виктория все еще цеплялась за его руку, когда
дыха-ние Альберта прервалось.
отчаянии падая на колени. -- Мой ангел ушел, дабы найти покой среди других
ан-гелов!
последние слова вдруг вспыхну-ли в ее памяти, язвя, как желчь.
любимого!
один, и еще, и еще...
По реке плавали толстые льдины. Нос парома расталкивал их в стороны, и
Манхэттен длилось ужасно долго. Когда судно наконец пришвартовалось к
бруклин-скому берегу Ист-Ривер, двое сошедших с парома мужчин поспешили к
веренице экипажей, дожидаю-щихся пассажиров, и сели в первый же из них.
Березин Федор
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Корнев Павел
Херберт Фрэнк
Посняков Андрей