объектов в пространстве, а их удаление во времени. Именно оно порождает
эффект красного смещения. Причем если принять это априори, то эффект
смещения окажется равномерным, поскольку для каждого наблюдателя настоящее
всегда находится в точке наблюдения вместе с ним самим.
Получается, что за границами нашей Галактики мы видим уходящее от нас
собственное прошлое.
- Прошлое, которое можно догнать? - В голосе старого ученого послышалось
нечто такое, что заставило Головасина еще плотнее запахнуть свою куртку.
- Ну, это уже фантастика... А вот почему с увеличением расстояния до
объекта увеличивается эффект смещения, эта гипотеза объясняет достаточно
корректно...
- Еще бы. Чем дальше от нас объект, тем он древнее, тем больше прошло
времени с момента отрыва... И если бы мы смогли догнать эти стремительно
уходящие от нас части галактик, мы бы сделали открытия почище этой
фантастической гипотезы...
5
Княжеский терем, один из немногих каменных домов в деревянном граде,
расположился на возвышении, укрывшись за дополнительным земляным валом и
рвом, наполненным водой.
Из многочисленных бойниц на клетях, охранявших мост, выглядывали любопытные
лица часовых. Не каждый день в град доставляли чародеев.
Владислав стоял в высоких сенях, опершись о перила и распахнув кафтан из
византийского сукна. У дверей в горницу нерешительно переминались двое
стражей с секирами на плечах, не решаясь подойти ближе к князю, как того
требовал сотник, усиливший охрану после второго за этот год покушения на
светлейшего.
Владислав думал о том, что его давнишняя мечта захватить одного из
могущественных волшебников, отхвативших в свое полное распоряжение
порядочный кусок на севере княжества, возможно, осуществилась, хотя до
конца он в это не верил, несмотря на известие, принесенное гонцом задолго
до прибытия отряда.
Настоящий маг не мог попасть в руки Флорина так просто. А чтобы он сам,
добровольно, согласился стать княжеским гостем - это уж и совсем трудно
представить.
Крепость, в которой жили эти таинственные существа, окруженная невидимой
стеной, стояла в Анаварских лесах с незапамятных времен. Летописи первых
варяжских походов уже упоминали о ней. Но сами маги объявились недавно, и с
тех пор Владислав мечтал поставить на службу своим планам их могущественную
силу. Иногда в своих мыслях он заходил далеко и пытался представить, что
случится, если удастся поссорить магов с Манфреймом главным врагом всех
русичинских племен.
Владислав мечтал об этом с тех самых пор, как жребий покинуть отчий дом пал
на его собственную дочь...
Каждый год Манфрейм забирал в свой замок одну из русичинских девушек, и об
их дальнейшей судьбе ничего не было известно... Таков позорный договор,
подписанный еще Ливатой Смелым, такова дань, такова цена бесславного
поражения в единственной битве, состоявшейся между Манфреймом и русичами
двести лет назад.
Впрочем, раньше Владислав не считал договор таким уж позорным. Многие
племена выбирали себе невест у соседей, в том числе и русичи. Но родители
тех девушек, которых Манфрейм забирал в свой замок, никогда больше не
видели своих дочерей... И он готов был мириться с этим до тех пор, пока
дело не коснулось его собственной дочери.
Когда же это случилось, он отдал приказ своим лучшим воинам захватить
одного из магов, чтобы хоть чуть-чуть приподнять завесу тайны, окружавшую
Анаварский лес. Он сделал это не только из-за судьбы Брониславы... Если и
была на их земле сила, способная противостоять бессмертному Манфрейму, то
она находилась именно в крепости магов, владевших огненными мечами,
рассекающими скалы... Иногда маги появлялись в городе, веселились в
трактире, развлекались с дворовыми девками, но никогда не соглашались
добровольно посетить его терем.
А сейчас, перед предстоящей большой войной с кочевниками, ему нужны были
могущественные союзники. Однако во всем, что касалось магов, законы людей
не имели силы, и он никак не мог найти способа подобраться к ним поближе.
Дары отвергались, ни в какие переговоры маги вступать не желали и всегда
ускользали из засад, каждый раз примерно наказывая его воинов за дерзость.
Как бы не обернулось бедой и нынешнее дело...
Но, скорее всего. Флорин просто ошибся. Встретил какого-нибудь лесного
бродягу, их тех, что десятками слетаются как стервятники отовсюду, едва
запахнет большой войной...
Снизу из подворья донесся до князя, густой аромат ржаного хлеба и звон
серебряной посуды, борянские девки, готовившие княжеский стол к обеденной
трапезе, шастали по нижнему двору от подвала к терему с подносами в руках,
словно невзначай высоко задирая подолы. Стольничные, подавалы и прочий
мелкий люд, коему было положено присутствовать у князя на трапезе, уже
спешили из нижних дворов поближе к терему.
Бездельников и прихлебал не перечесть - гнать бы их всех, да нельзя
китежское княжеское застолье должно быть не хуже новгородского. А сколько
добра переводится впустую! Да ладно бы только за столом, а спальничные,
одевальные... А дружина? Вся гвардейская сотня токмо и может, что подпирать
столбы в княжеских хоромах.
Раньше было не так! Раньше каждый человек своим трудом добывал пропитание,
одежду, кров и еще платил десятину городу для содержания дружины. А если
это добро тратили неправильно, то городское вече строго спрашивало со
старосты.
Потом появилась княжеская десятина, церковная - и пошло, пошло...
Может быть, с непомерной жадности, с призрачного блеска византийской
роскоши, затмившей русичам глаза, и началось медленное, не сразу заметное
разложение всего государства Киевского? Началось с того рокового дня, когда
великий князь Владимир раздал вотчины своим отпрыскам. Возможно, и еще
раньше, возможно, все случилось в тот день, когда поплыло по Днепру
отвергнутое тело старого бога...
Тысячу лет несчастий предрекли волхвы за святотатство, так, может, оно
началось, это черное тысячелетие?..
Владислав видел, как медленно, незаметно, откуда-то из потаенных глубин
пробивается на поверхность зло, упорно отращивая свои ядовитые ростки день
за днем... И не в том дело, что усилился разбой на дорогах, а поборы и
взяточничество прочно свили свое гнездо в палате писцов, а в том, что
озлобились и ожесточились люди, потерявшие веру в своих князей. Ложь как
ржавчина начала разъедать больное тело государства, подготавливая почву для
новых зловещих ростков.
И тут как раз, словно ждали подходящего времени десятки лет, объявились
неизвестные степные племена.
Вздохнув и перекрестив лоб в сторону недавно возведенного нового храма,
князь прошел в потайную горницу в своих хоромах, где стоял резной истукан
Дажбога.
В былые времена не нужно было прятать в домах изображения старых богов и
они свободно стояли по специальным, отведенным для этого урочищам, среди
лесов и полей - но то было раньше... Теперь приходилось таиться от
многочисленных соглядатаев, чтобы не прослыть язычником и не навлечь на
себя опалу Мономаха и Светлейшего Киевского князя.
Молитва Владислава была недолгой. С домашними божками русичи привыкли
обращаться по-свойски, как с членами семьи, и хотя Дажбог был рангом
повыше, попав в домовую ризницу, он становился членом рода.
Владислав просил Дажбога не оставить его своей мудростью, поддержать в
нелегких переговорах и помочь отличить ложь от истины - прикинуться магом
мог какой-нибудь чужак, пришелец из неведомых северных лесов. О них ходило
много страшных рассказов. Говорили, что там до сих пор обитали волхвы,
исчезнувшие на Руси вместе со старыми богами, которым они служили
когда-то...
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Гюго Виктор
Конюшевский Владислав
Свержин Владимир
Березин Федор