они с трудом передвигают ноги...
Вы выполнили свой долг. Теперь забудьте об этом.
захлопнул дверь перед его носом.
клонится к закату. Они с Габи проспали весь день.
решеток, с единственным окном; стены были выкрашены белой краской, в углу
стояла узкая койка.
робу. - Наденешь вот это.
горизонту.
белом сюртуке. Тюремщики без предупреждения накинулись на Рейфа и повалили
на койку.
случалось крайне редко.
прижимая извивающегося Рейфа к металлическому каркасу койки. - Ты проспишь
всю ночь, братец, хочешь того или нет, как все нормальные люди.
во время передачи волн из космоса опасен для любого человека, но вдвойне
опасен насильственный сон.
медленно отпустили Рейфа.
которой хватит на двадцать четыре часа.., вполне достаточно, чтобы удержать
его здесь, пока не прибудет маршал ООН.
сознание. Он хотел что-то сказать, но язык не слушался.
Глава 7
неимоверным усилием Рейф повернул налившуюся свинцовой тяжестью голову и
посмотрел в окно. Небо еще оставалось светлым. Он не видел солнца, но
понимал, что оно вряд ли успело зайти за горизонт. У него есть несколько
минут прежде, чем "сонные" волны усилят действие наркотика. Надо что-то
предпринять...
сознание, лишая воли. Еще несколько секунд Рейф сопротивлялся, но потом
погрузился в сон или в нечто, очень похожее на сон...
было словно стянуто тугим коконом, он не мог ни сопротивляться, ни позвать
на помощь. Но вскоре падение прекратилось, к нему вернулось сознание, точнее
имитация сознания. Вполне отчетливо Рейф понимал только одно - он спит или
грезит наяву.
тусклым светом; он так глубоко под землей, что ему вряд ли хватит жизни,
чтобы выбраться на поверхность. В бесчисленных каморках, сквозь которые он
проходил, громоздилась убогая рухлядь - жалкий скарб неведомых жильцов;
всюду царил душный смрад. Рейфу казалось, что вся земная твердь давит на
него.
со всех сторон послышались шорохи, нашептывавшие: он знал этот мир всегда,
только теперь вещи предстали в истинном обличье - освобожденные от мишуры
внешней красивости и шелухи иллюзорных предрассудков, - мир, с которого
сорвали покровы.
сдаться, смириться. Рейф схватил какую-то палку, чтобы разнести в щепки
назойливый хлам. Но палка рассыпалась в труху, он подобрал другую, но и ее
постигла та же участь; все, к чему он прикасался, ломалось в его руках,
обращалось в прах. Рейф бросился бежать.
боялись. За старой рухлядью скрывалось нечто большее. Он чувствовал - это
"нечто" где-то рядом. Внезапно Рейф понял, что именно ищет в этих пещерах.
Вскоре он обнаружил людей - они пили, ели, танцевали, смеялись, но, завидев
его, тотчас затихали. Что-то подсказало ему: расспрашивать их бесполезно;
Рейф слышал, как они посмеиваются за его спиной, словно знают, где спрятано
то, что он ищет, словно уверены - ему никогда не найти.
словно выскоблены сзади, лишь спереди имелось немного кожи, волос да одежды
- как раз столько, чтобы казаться объемными, если взглянуть на них анфас.
держаться к нему лицом, он видел пустоту, зияющую за убогой оболочкой.
Словно панцирь омара, из которого выгребли все мясо. Шепот, напоминавший шум
прилива на заброшенном ночном пляже, уговаривал, подобно шороху старых
вещей, сдаться, оставить надежду, забыть о мечтах.
прочь от ласковых интонаций. В нем росла необъяснимая уверенность, что
где-то совсем близко есть надежное оружие, которое не рассыплется в руках,
не обратится в прах - надо лишь найти его. И с этим оружием он сможет
доказать этим плоским уродцам свою правоту, сумеет разрушить их мир, полный
безразличного отчаяния.
продвигаться вперед на ощупь, но зато здесь не было ни вещей, ни
человеческих фасадов, ничего, кроме каменного пола и глухих каменных стен,
сходящихся сферой где-то высоко над головой.
ветхими вещами, и плоскими людьми. Существо скрючилось у стены огромной
пещеры, оно было во много раз выше Рейфа; трон, на котором оно сидело,
казался совсем крошечным.
лежали вдоль стен, надежно скрывая существо от посторонних глаз. Но этого и
не требовалось. Рейф внезапно понял, кто перед ним. Когда-то существо было
обычным человеком, но постепенно оно разрослось до патологических,
гигантских размеров, словно распухшая старая пчела-матка, которую питают
крошечные пчелки-трудяги.
оболочка налезала на другую, каждая из которых являлась полуистлевшей
пленкой бесцельно прожитого года. В самом центре этой шелухи скрывалось то,
что некогда являлось человеком - он давно уже был погребен не только под
иссохшими чужими телами, но и под грузом сознания собственной чудовищности.
Абсолютизировав свое уродство, существо создало мир, где все движется к
центру, мир, наполненный сломанными вещами и плоскими людьми.
спасения, но и из жалости; он должен освободить это существо от того бытия,
в которое оно само себя ввергло, - бытия, являвшегося для него не мукой, а
злорадным наслаждением. Рейф осмотрелся, но обнаружил лишь большой острый
камень; он подобрал его, но камень обратился в песок.
приглушенный голос был похож на шепот полых людей и шорох старых вещей. -
Ничто здесь не в силах причинить мне вред. Я - Сатана.
подалось вперед, словно желая поглотить Рейфа, удушить его в сухих оболочках
человеческих тел.
вокруг себя в поисках камня, упавшего сталактита, ржавого топора или меча.
Сатана выше боли. Сатана обитает там, где нет боли. Сатана - это конец
жизни, которая длится вечно, вечно, вечно...
Но копье разлетелось в щепки, как только он метнул его; топорище отлетело в
сторону, стоило ему замахнуться; а револьвер щелкнул затвором по пустому
барабану и раскололся надвое.
покидает его душу. Он отчаянно пытался припомнить миг удачи, собрать остатки
смелости, но ничего не получалось.
жизнь, отдай мне свое тело...
кожаной рукоятью и закаленным клинком, - и в следующий миг он ощутил прилив
вдохновения.
утопив его, прежде чем он снова крикнул:
Зыков Виталий
Курылев Олег
Дальский Алекс
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Махров Алексей