столь экстравагантной выдумки. В общем, вы с Няней отправляетесь искать
автора записки. Он скорее всего находится в 1944 году и...
доктором Шрдлу. Не имею возможности даже приблизительно сказать, когда мы
закончим.
в результате чего возникло бог знает сколько разнообразных подражаний.
Прямо-таки не к чему подключить замечательного еврейского Иддроида из
Бронкса. В общем, мне нужно время, чтобы все необходимое идентифицировать и
ненужное отсеять.
под руками при создании его гениального мозга. Слушай, а ты не боишься, что
он будет похож на голливудский вариант ?чудовища Франкенштейна??
конечно, - Иддроид в итоге может выглядеть как угодно. Быть как точной
копией Фрейда, так и любой разлюли-малиной.
английских фунтов. Это вам на мелкие расходы, но постарайтесь сперва
удостовериться, что попали в нужное время, то есть в начало 1944 года. И не
забывайте о бомбежках! Особенно будьте осторожны при возвращении назад -
никаких шуточек, никакого бахвальства! А ты, няня, при малейшей опасности
тащи его оттуда хоть за уши! К чертовой матери! Ни одна, даже самая лучшая,
шутка ваших двух жизней не стоит!
присутствию очаровательной Глории она превратилась в весьма удачную охоту за
сокровищами. Я буду краток.
своим делам местные жители. Вдали и даже поблизости в небо поднимаются
столбы дыма. Над головой слышится вой пикирующих бомбардировщиков. Никто не
обращает на это особого внимания, пока не наступает внезапная тишина - это
значит, что бомба уже падает. Тогда практически все останавливаются и ждут,
пока взрыв не прогремит где-нибудь в другом месте и ввысь не взовьется
очередной столб дыма. Затем возобновляется деловая активность,
сопровождаемая почти непрерывным воем сирен.
зоосада используются как казармы. Никаких признаков людей, посаженных в
клетки машинами. Очень странно!
сейчас нет. Он в плену, в Германии. Служанка, присматривающая за домом,
ничего не знает ни о делах компании, ни о бутылочке из-под шампанского. Она
даже спрашивает, не шпионы ли мы. Мы говорим: да, шпионы!
переночевать. Номер шикарный, но нам его сдают под мое честное слово (я
сказал, что наш дом разбомбили и мы выскочили, в чем были, ничего не успев
взять с собой). Мы регистрируемся как мистер и миссис А. Нуар. Десять
фунтов.
гордостью сообщает, что мы сняли тот самый номер, в котором в 1894 году был
арестован Оскар Уайльд. Лжец! Уайльда доставили в суд ?Олд Бейли? в 1895
году.
весят черт знает сколько, на бумажные деньги. Затем направляемся в
универмаг ?Питер Джоунз? - нам нужно кое-что купить: макияж для Глории и
свитер для меня. Июнь выдался на редкость холодный. Слышу исполненные
неискреннего негодования замечания в свой адрес по поводу того, что я не в
армии и даже не в военной форме. Глории удается сразу охладить пыл
недоброжелателей - она заговорщицким тоном сообщает им: ?Он из Эм-Ай-5?
(т.е. из контрразведки).
редких машин. Теперь же от былого великолепия остался только роскошный,
похожий на корабль двухместный ?Роллс-Ройс?, припаркованный перед домом.
Милая старая дама в частном баре сообщает нам, что этим автомобилем
пользовался Лоуренс Аравийский (Томас Эдуард Лоуренс (1888-1935) -
английский разведчик, а также археолог и писатель; с 1916 г. вел разведку в
арабских странах, в 1925-1929 гг. - в Карачи, Пешаваре, на афганской
границе.) во время одного из своих визитов в Лондон. Охотно ей верю.
***
маленькую бутылочку на стойку бара, когда мы пили аперитив, - она
вытаскивала ее повсюду, но пока что безрезультатно. Однако на сей раз нам
повезло.
подошел, сел рядом с Глорией, улыбнулся и сказал: ?Ну-ну. Как я вижу, еще
один сувенир от мадам Туссен? А я и не знал, что у нее все еще открыто!?
Глория тут же повернулась к нему и с улыбкой попросила: ?Прошу вас, майор,
помогите нам! Наш отец - знакомьтесь, это мой брат - подарил мне на счастье
эту бутылочку, уезжая в армию Монти (Виконт Бернард Лоу Монтгомери (Монти)
Аламейнский (1887-1976) - английский фельдмаршал; во Вторую мировую войну
командовал армией в Северной Африке, которая под Эль-Аламейном нанесла
поражение итало-германским войскам. В 1951 -1958 гг. - первый заместитель
главнокомандующего вооруженными силами НАТО в Европе.). Но я так и не успела
спросить у него, что это за бутылочка и откуда она взялась?.
существенная часть очарования нашей прелестной Глории!
пояснил: ?Похоже на экспонат выставки миниатюр мадам Туссен в здании
вокзала ?Виктория-стейшн?. Но мне почему-то казалось, что они закрыты.
Впрочем, возможно, так и есть, и она распродает все поштучно. Жаль. У нее
весьма забавное шоу, разок посмотреть вполне стоит. И выставка тоже
познавательная. - Он взял крошечную бутылочку, покрутил ее в руках и
поставил на прежнее место перед Глорией. - Спорить готов, ваш отец купил ее
именно там?.
Глории.
составить мне компанию?" - спросил он.
корабль и выходим в море. Вряд ли у меня в ближайшем будущем представится
возможность провести вечер в обществе очаровательной дамы?.
вам удачи. И спасибо большое!?
***
гостиницу до начала затемнения. Прохожие на улицах тоже торопились, часто
поглядывая на небо. В спину дул влажный ветер, точно намекая, что скоро
начнется дождь.
скользнул по губам Глории легким поцелуем, и мне показалось, что в ответ губ
моих быстро коснулся тут же исчезнувший раздвоенный змеиный язычок.
протянула ее мне и сказала:
сам.
удовольствием выпили несколько бокалов коньяка, поздравляя друг друга с
удачной охотой и чувствуя, как отпускает напряжение. Потом еще выпили. В
номере было полутемно, лишь неярко светил маленький ночник в углу. Уже
началось затемнение, и нам не хотелось зажигать верхний свет, хотя занавеси
на окнах были вроде бы достаточно плотными. В общем, лучшей обстановки и
желать было нельзя.
Глории сверкнули, когда она неторопливо потянулась и принялась развязывать
мой галстук, расстегивать рубашку и вообще - раздевать меня. Я лишь старался
не разлить оставшийся в бутылке коньяк, но отнюдь не сопротивлялся
прикосновениям ее нежных холодных ручек, которые отчего-то удивительно меня
возбуждали. Вскоре мне пришлось заткнуть бутылку пробкой и вступить в игру
более активно.
вовсе, не было даже сосков. И пупка тоже. От шеи до бедер ее ровное тело
струилось, точно живая вода, и было гладким, округлым, податливым, а кожа
посверкивала розовыми блестками. Она, казалось, меняла свою внешность каждую
секунду, словно разговаривала со мной на неведомом мне - к сожалению! -
языке.
пульсировал во время наших страстных объятий, когда мы, сливаясь воедино,