Волосы у него были светлые, шелковистые, а на бледном, прозрачном личике
сияли кроткие голубые глаза; он был очень маленького роста для своих лет.
Жизнь под землей делала его слабым и болезненным, как хилое растение,
выросшее без солнечного света, в подвале. Если бы кто-нибудь взял на себя
труд исследовать его кровь при помощи аппарата доктора Саразена, у него,
несомненно, обнаружили бы явный недостаток красных кровяных шариков.
держать себя уже обнаруживалось то молчаливое сознание собственного
достоинства, присущее всем шахтерам, которое поддерживается чувством
постоянной опасности, суровым трудом и упорством, необходимым для
преодоления тяжелых и непредвиденных препятствий. Любимым занятием мальчика
было, усевшись рядом с матерью за большим столом, стоявшим посреди комнаты,
накалывать на картон чудовищных насекомых, которых он находил под землей.
натуралистами; тоже можно сказать и о подземной флоре: на влажных пластах
каменного угля растут причудливые зеленоватые мхи, уродливые, безыменные
грибы и стелется бесформенная плесень.
подземной жизнью. Он обещал мальчику, что будет давать ему серебряную монету
за каждый экземпляр нового вида. Это обещание заставляло мальчугана
тщательно обыскивать все закоулки шахты и постепенно развило в нем любовь к
коллекционированию. Теперь он уже с увлечением собирал насекомых для
собственной коллекции.
тесную дружбу с двумя летучими мышами и полевкой. Он утверждал, что эти его
друзья были самыми умными и самыми кроткими зверьками на свете, пожалуй,
умнее даже его лошадок с длинной, блестящей, как шелк, шерстью, о которых он
с восхищением рассказывал матери.
подземной конюшни, которого шесть лет тому назад спустили на глубину пятисот
метров и с тех пор ни разу не поднимали на свет божий. Теперь он уже почти
совсем ослеп, но как он хорошо знал подземный лабиринт! Как уверенно
поворачивал направо или налево, когда тащил вагонетку! Не было случая, чтобы
Блер-Атоль когда-нибудь ошибся. Он всегда вовремя останавливался перед
заслоном как раз на таком расстоянии, чтобы можно было открыть дверцу, не
задев его. И каким приветливым ржанием встречал он мальчика утром и вечером,
когда тот приносил ему корм! Такое доброе, ласковое, привязчивое животное!
щеку каждый раз, когда я подхожу к нему! - говорил Карл. - А еще знаешь,
мама, какое это для нас счастье, что Блер-Атоль так хорошо знает часы! Если
бы не он, мы бы целую неделю так и не знали - утро или вечер, день или ночь
у нас в шахте.
Она тоже любила Блер-Атоля, к которому так привязался ее мальчик, в никогда
не забывала послать ему кусок сахару. Как бы ей хотелось посмотреть на этого
старожила, которого знал еще ее покойный муж! Ее тянуло взглянуть на это
ужасное место, где после взрыва нашли обугленный труп бедного Бауэра... Но
женщин не пускали в шахты, и она должна была довольствоваться рассказами
своего сына.
ее мужа! Сколько раз она ждала его у этой огромной зияющей пасти, сколько
раз следила взглядом за двойной клетью, в которой скользили вдоль каменной
кладки стен бадьи, подвешенные к стальным блокам на своих тросах; как часто
наведывалась она в деревянное здание у входа в шахту, заглядывала в машинное
отделение, в кабинку табельщика и в другие служебные помещения! Сколько раз
грелась она у огня громадной сушильни, где углекопы, выйдя из ствола, сушат
свою одежду, а нетерпеливые курильщики спешат зажечь трубку! Как свыклась
она с каждым стуком и скрипом этой адской двери! И как хорошо знала всех
этих подземных тружеников - приемщиков, которые отцепляли груженные углем
вагонетка, прицепщиков, сортировщиков, промывальщиков, машинистов,
кочегаров, - все они проходили мимо нее, отправляясь на работу.
мысленным взором за этой исчезающей бадьей, набитой людьми, среди которых
когда-то был ее муж, а теперь ее единственный ребенок. Некоторое время до
нее еще доносились смех и голоса, но, быстро удаляясь, они слабели, затихали
и, наконец, совсем смолкали в глубине. Ей казалось, что она видит, как эта
клетка опускается все ниже и ниже в узком вертикальном стволе, вот она уже
на глубине пятисот, шестисот метров, - какая огромная высота отделяет ее от
поверхности зем ли, вчетверо выше самой высокой пирамиды! Вот наконец клеть
останавливается, рабочие спешат выйти и мигом расходятся влево и вправо по
своему подземному городу: откатчики идут к своим вагонеткам, забойщики,
вооруженные кайлом, в свои забои - рубить пласты, бутовщики - заменять
породой из влеченные угольные сокровища, крепильщики - ставить крепления,
подпирающие кровлю галерей, дорожные мастера - чинить пути, прокладывать
рельсы, каменщики - выкладывать своды.
другому стволу на расстоянии трех-четырех километров. Оттуда под прямым
углом расходятся второстепенные галереи и дальше параллельно им подсобные
ходы.
И все это такими правильными квадратами, громоздкими, черными!
ламп движется, копошится, снует взад и вперед целая армия полуголых рабочих.
раздумье у камелька, глядя на огонь.
тот коридор, который она знала лучше других, где ее маленький Карл открывал
и закрывал дверцу заслона.
спускалась ночная смена. Но ее мальчик не поднимался вместе с другими. Он
отправлялся в конюшню к своему любимцу Блер-Атолю, задавал коню порцию овса
и сена и, усевшись возле него, принимался за свой скромный ужин, который ему
присылали сверху; потом, поиграв с полевкой, пригревшейся у его ног, в с
двумя летучими мышами, кружившимися возле него, он укладывался спать тут же
на подстилке из соломы.
полуслова понимала она все, что рассказывал о своей подземной жизни
маленький Карл!
если я отвечу ему правильно на все вопросы по арифметике, которые он мне
задаст, то он возьмет меня к себе в помощники, когда будет снимать план
шахты, и даст мне держать нивелировочную ленту. У нас, кажется, собираются
прокладывать новый штрек, чтобы соединить нашу шахту с шахтой Вебера, а ведь
это очень трудно размерить все так, чтобы он вышел как раз туда, куда нужно.
сам господин Маульсмюле!
всей галерее нивелировочную ленту, а инженер ходит с записной книжкой в руке
и, справляясь со своим компасом, отмечает, где пройдет штрек.
Карл, - и мне некого попросить, чтобы мне объяснили. Вдруг я отвечу неверно.
печки, вмешался в разговор и, обратившись к Карлу, сказал:
тебе объяснить.
хожу на вечерние занятия. Наш учитель очень доволен мной и говорит, что я
могу помогать ему заниматься с отстающими.
тетрадь и, усевшись рядом с мальчиком, спросил, что ему непонятно в задаче,
и так хорошо объяснил ему все, что Карл тут же решил ее без всякого труда.
и маленький Карл стали друзьями.
и его скоро перевели во второй, а затем в первый разряд.
вечер после ужина отправлялся на вечерние занятия, которые вел инженер
Трюбнер. Геометрию, алгебру и черчение он одолевал с одинаковым усердием, и
его необыкновенные успехи поражали учителя. Спустя два месяца после
поступления на завод Шульце молодой рабочий Шварц заслужил репутацию самого
способного и толкового работника не только у секторе "О", но и во всем
Стальном городе. Рапорт, представ ленный о нем в конце квартала его
непосредственным начальником, заканчивался следующей официальной
характеристикой: "Шварц (Иоганн), двадцати шести лет, литейщик первого
разряда. Считаю своим долгом обратить внимание высшей администрации на этого
молодого человека, который обладает исключительными способностями и
выделяется как своими теоретическими знаниями, так и практической сметкой и
ярко выраженной изобретательской жилкой".
понадобился совершенно необыкновенный случай; случай этот не замедлил
представиться, но обстоятельства, сопутствующие ему, оказались весьма
трагическими.
удивлением обнаружил, что уже пробило десять, а его маленького друга Карла
все еще нет. Он спустился вниз спросить госпожу Бауэр, не знает ли она,
отчего запоздал Карл, но госпожа Бауэр сама была в страшном беспокойстве:
мальчик должен был прийти из шахты по крайней мере два часа тему назад.
Марсель, видя ее в таком смятении, решил пойти узнать, что случилось, и
Афанасьев Роман
Конюшевский Владислав
Орловский Гай Юлий
Лукин Евгений
Роллинс Джеймс
Флинт Эрик