Чтение 12–й страницы книги ~Клодиус Бомбарнак~

закончили спустя десять месяцев, в ноябре 1881 года. Пятью годами позже,
14 июля 1886 года, первый локомотив прибыл на станцию Мерв, а еще через
восемнадцать месяцев его приветствовали в Самарканде.

Теперь туркестанские рельсы примкнули к китайским, а эта дорога
протянулась стальной лентой от Каспийского моря до Пекина.

Когда Попов все это мне рассказал, я стал расспрашивать его о
попутчиках, едущих в Китай, - кто они, и что за человек майор Нольтиц.

- Майор, - ответил мне Попов, - много лет служил в Туркестанской
области, а теперь получил назначение в Пекин, чтобы организовать там
госпиталь для наших соотечественников.

- Он вызывает во мне симпатию, этот майор Нольтиц, - заметил я. - Мне
хотелось бы поскорее с ним познакомиться.

- И он будет рад знакомству с вами, - ответил мне Попов.

- А кто такие эти двое китайцев, которые сели в Узун-Ада? Что вы о них
знаете?

- Ничего не знаю, господин Бомбарнак, кроме имен, проставленных на
багажной квитанции.

- Назовите мне их, пожалуйста.

- Младшего зовут Пан Шао, а старшего - Тио Кин. Похоже, что они
несколько лет путешествовали по Европе, но мне неизвестно, откуда они
прибыли. Думаю, что Пан Шао из богатой семьи, раз его сопровождает личный
врач.

- Тио Кин?

- Да, доктор Тио Кин.

- И оба они говорят только по-китайски?

- Вероятно, по крайней мере, я ни разу не слышал, чтобы они изъяснялись
на каком-нибудь другом языке.

Получив у Попова эту информацию, я заполнил N_9, предназначенный для
молодого Пан Шао, и N_10, оставленный для доктора Тио Кина.

- Что касается американца... - продолжает Попов.

- То его зовут Фульк Эфринель, - подхватываю я, - а англичанку мисс
Горация Блуэтт. Этих я уже знаю, и вряд ли сообщите мне о них что-нибудь
новое.

- А хотите знать, господин Бомбарнак, что я думаю об этой парочке?

- Очень хочу!

- В Пекине мисс Горация Блуэтт легко могла бы превратиться в миссис
Эфринель.

- И да благословит небо их союз, ибо они как будто созданы друг для
друга.

- Я вижу, что наши мнения на этот счет не расходятся.

- А эти двое французов... эти нежные супруги, - спрашиваю я, - что они
собой представляют?

- А разве они сами вам не сказали?

- Нет.

- Не беспокойтесь, они еще расскажут. Впрочем, если это вам интересно,
их профессия указана на багаже.

- Так кто же они?

- Комические актеры, которые подрядились выступать в Китае.

- Комические актеры? Теперь мне понятны эти странные позы и движения,
мимика и жестикуляция! Но откуда у господина Катерна морской жаргон?..
Надо будет выяснить.

А не знаете ли вы, господин Попов, амплуа этих артистов?

- Как же, муж - первый комик.

- А жена?

- Субретка.

- А в какой город едет эта нежная парочка?

- В Шанхай. Оба они приглашены в театр, созданный для французов,
живущих в Китае.

Вот и чудесно! Я буду говорить с ними о театре, о закулисных толках, о
провинциальных сплетнях и, если верить Попову, в два счета заведу
знакомство с веселым комиком и его очаровательной партнершей. Но
романтического героя, героя моих мечтаний, в их обществе мне не найти!

Что же касается надменного джентльмена, то начальник поезда ничего о
нем не знает, кроме адреса, проставленного на его сундуках: сэр Фрэнсис
Травельян из Травельян-Голла в Травельяншире.

- Этот господин не считает нужным отвечать, когда с ним заговаривают, -
прибавляет Попов.

Ничего не поделаешь, значит, моему восьмому номеру придется исполнять
немую роль.

- Ну, а немец? - спрашиваю я.

- Барон Вейсшнитцердерфер?

- Да. Он, кажется, тоже едет до Пекина?

- До Пекина и еще дальше, господин Бомбарнак.

- Еще дальше?

- Вот именно... Он совершает кругосветное путешествие.

- Кругосветное путешествие?

- За тридцать девять дней!

Итак, после миссис Бисленд, которая проделала свое удивительное
путешествие вокруг света за семьдесят три дня, после мисс Нелли Блай,
осуществившей его за семьдесят два дня, после почтенного Трена, сумевшего
совершить то же самое за семьдесят дней, этот немец воображает, что ему
хватит для кругосветного путешествия тридцати девяти дней!

Правда, скорость передвижения в наши дни значительно увеличилась,
дороги усовершенствовались, рельсовые пути выпрямились. Воспользовавшись
Великой Трансазиатской магистралью, которая позволяет за пятнадцать дней
преодолеть расстояние от прусской столицы до Пекина, барон сможет вдвое
сократить продолжительность переезда, минуя Суэцкий канал и Сингапур.

- Но он никогда не доедет! - восклицаю я.

- Почему вы так думаете?

- Потому, что он всегда опаздывает. В Тифлисе он едва не пропустил
поезд, а в Баку чудом не опоздал на пароход...

- Но ведь в Узун-Ада он поспел как раз вовремя...

- Тем не менее, господин Попов, я буду крайне удивлен, если наш немец
побьет американцев и американок в этих "кругосветных гонках"!

7

На станцию Кизыл-Арват - двести сорок вторая верста от Каспия - поезд
прибыл в семь тридцать вечера вместо семи часов по расписанию. Эта
неточность вызвала тридцать упреков барона, по одному в минуту.

В Кизыл-Арвате поезд стоит целых два часа. Хотя день уже клонился к
закату, я решил употребить время на осмотр городка, насчитывающего более
двух тысяч жителей - русских, персов и туркмен. Впрочем, и смотреть тут
особенно не на что: ни в самом городе, ни в окрестностях нет никакой
растительности, даже ни единой пальмы. Кругом только пастбища и хлебные
поля, орошаемые жалкой речонкой.

Судьба улыбнулась мне, предоставив в качестве попутчика или, вернее
сказать, проводника майора Нольтица. Знакомство наше состоялось очень
просто. Как только мы вышли на платформу, майор сразу направился ко мне, а
я к нему.

- Сударь, - сказал я, - позвольте представиться, Клодиус Бомбарнак,
француз, корреспондент газеты "XX век", а вы - майор русской армии
Нольтиц. Вы едете в Пекин и я тоже. Я знаю ваш язык, а вы, по всей
вероятности, знаете мой.

Майор утвердительно кивнул головой.

- Так вот, майор Нольтиц, вместо того, чтобы оставаться чужими во время
долгого переезда через Центральную Азию, не лучше ли нам будет поближе
познакомиться? Быть может, мы станем добрыми друзьями, а не только
попутчиками. Вы так хорошо знаете здешние края, что я с радостью мог бы у
вас многому поучиться...

- К вашим услугам, господин Бомбарнак, - ответил мне майор на чистейшем
французском языке.

И с улыбкой прибавил:

- Что же касается вашего "обучения", то если память мне не изменяет,
один из ваших известных критиков сказал: французы любят учиться только
тому, что сами уже знают.

- Я вижу, майор, что вы читали Сент-Бева. Охотно допускаю, что этот
скептически настроенный академик в общем был прав. Но я, вопреки этой
традиции, жажду узнать то, чего не знаю. Так, например, я совсем не сведущ
во всем, что имеет отношение к русскому Туркестану.

- Я весь в вашем распоряжении, - отвечает мне майор, - и, как очевидец,
буду счастлив рассказать вам о великих делах генерала Анненкова.

- Благодарю вас, майор Нольтиц. Я - француз - и не ожидал от русского
меньшей любезности.

- Если вы позволите, - отвечает майор, - я напомню вам знаменитую фразу
из "Данишева": "И так будет всегда, пока существуют французы и русские".

- То Сент-Бев, а теперь Дюма-сын! [Александр Дюма младший (1824-1895),
сын известного писателя Александра Дюма старшего (Дюма-отца), автор
многочисленных пьес и романов; один из его романов - "Данишев" - назван
так по имени русского героя; Жюль Верн был дружен с обоими Дюма] -
воскликнул я. - Оказывается, майор, я имею дело с настоящим парижанином...

- Парижанином из Петербурга, господин Бомбарнак.

И мы обмениваемся дружеским рукопожатием. Минутой позже мы уже гуляли
вместе по городу, и вот что я узнал от майора Нольтица.

В конце 1885 года генерал Анненков довел до Кизыл-Арвата первый участок
железной дороги протяженностью в двести двадцать пять километров. Из них
сто шестьдесят пять километров пришлось на голую степь, где не было ни
капли воды. Но прежде чем рассказать, каким образом удалось выполнить эти