Чтение 12–й страницы книги ~Время игры~

ИЗ ЗАПИСОК АНДРЕЯ НОВИКОВА

Тогда же, там же.

...Возвратившись в зал, я заметил, что настроение присутствующих
несколько изменилось. Судя по виду Ларисы, явно возбужденной, с яростно
посверкивающими глазами, инициатором или, по крайней мере, активным
участником конфликта была именно она. Что и неудивительно при ее
импульсивном, синусоидального типа характере.

Это, конечно, не маниакально-депрессивный психоз, но определенная
акцентуация именно в этом направлении. Интересно, что вызвало у нее
вспышку гнева сейчас? Вроде бы ничего не предвещало.

В ближайшие минуты все выяснилось.

Я уже писал, что взаимоотношения Шульгина и Ларисы были далеко не
однозначными. (В основном - с ее стороны.) Этакое сочетание взаимного
влечения и односторонней подозрительности и неприязни.

По-моему, между ними даже имел место тайный, непродолжительный, но
бурный роман.

Конечно, до того, как Сашка обвенчался с Анной.

Олег, по обыкновению, ни о чем не подозревал, да и Шульгин вовремя
одумался, иначе раскол в нашей небольшой компании стал бы непреодолимым.
Как будто мало нам было весьма для всех неприятного треугольника "Я -
Ирина - Берестин".

А сейчас повод для ссоры оказался вроде бы совсем пустячный. Шульгин
как бы между прочим заметил, что хорошо, что мы с ним уезжаем, а то
ситуация в мире опять становится угрожающей, и трудно было бы удержаться
от очередной корректировки реальности.

Мол, необходимо что-то делать и с Советской Россией, и с Англией, ну
и с "Системой" разобраться, а то как бы Европа невзначай не вползла в
очередную бессмысленную войну.

Лариса, за последний год привыкшая к роли жены и одновременно "серого
кардинала" при Левашове, официальном полпреде Югороссии при советском
правительстве и неофициальном координаторе тайного военно-политического
союза между двумя Россиями, неожиданно возмутилась.

Ей показалось, что Шульгин намекает на ее особую и где-то
двусмысленную роль, чуть ли не обвиняет в том, что она вынашивает планы
смещения Троцкого и захвата власти в РСФСР.

Самое смешное, что однажды, вскоре после 1-го московского мятежа
"леваков", мы с Сашкой словно бы в шутку, но обсуждали подобный вариант.
Тогда и прозвучал подходящий для нее титул: "Принц-консортша Генсека
Лариса Первая".

Исходя из того, что Олег, по своим убеждениям, вполне мог бы
сравнительно мирным путем сместить Троцкого, стать Генеральным
секретарем РКП(б) и Предсовнаркома, чтобы воплотить в жизнь свой идеал
"социализма с человеческим лицом", некую смесь дубчековской
Чехословакии, титовской Югославии и отечественного нэпа.

Неужели до нее дошли наши тогдашние разговоры? Или она на самом деле
видела себя в похожей роли, постоянно опасаясь, что ее планы станут
известны раньше времени.

Нам с Сашкой на подобные заморочки давно было наплевать, и
препятствовать даже таким замыслам мы не стали бы, но Лариса, похоже,
считала иначе.

И сейчас, отводя от себя померещившийся ей удар, она обрушилась на
Шульгина со всей мощью своего агрессивного темперамента. Как принято
было говорить в наши студенческие времена - перекинула стрелки.

В числе прочих прозвучало и обвинение, что Сашка (мое имя при этом не
упоминалось) для того и воевал с агграми, чтобы занять на Земле
оставленную ими нишу.

То есть не она намеревается захватить власть в Кремле, а Шульгин
мечтает об абсолютном мировом господстве. Не более и не менее.

Попытки Шульгина в очередной раз свести все к шутке, утрируя и доводя
до абсурда Ларисины тирады, успеха не имели. Хуже того, в дурацкую
дискуссию втянулся и Олег, потом не смолчала и Сильвия.

Совсем как в рассказе Шолом-Алейхема "Слово за слово".

В общем, подтверждались мои худшие выводы.

Обстановка в нашем коллективе перенапряжена и чревата... Я даже и не
знаю, чем. Надеюсь, что не внутривидовой холодной гражданской войной.
Подобное было к концу нашей первой зимы на Валгалле. Только там все было
понятнее. Вынужденная изоляция в ограниченном пространстве Дома плюс
абсолютная неясность грядущих перспектив. Тогда нас спасло внезапное
вмешательство извне. А вот сейчас? Кто виноват и что делать?

И, значит, мое решение уйти в любом случае правильное. Сашкин же план
остаться и действовать - по-прежнему вызывал у меня сомнение.

***

...Уже совсем поздно, или скорее рано - в третьем часу утра мы
оказались вчетвером в моей каюте. Ирина, Сашка, Сильвия и я.

Получилось совсем по-сталински. Политическая матрешка. В ЦК партии
создается бюро ЦК, внутри его - Президиум бюро, а уже в Президиуме
совершенно тайные и внеуставные, когда тройки, когда четверки.
Руководящие и направляющие.

Вот и у нас... Негласно подразумевалось, что мы, здесь
присутствующие, единственно понимаем как степень грозящей нашему делу
опасности, так и способы ее преодоления.

Нескромно? Ну, что ж... Не в том дело, что мы кому-то из друзей
всерьез не доверяли или, упаси бог, собирались против кого-то
интриговать. Все проще.

Когда возникает серьезная опасность, не время для долгих дискуссий. А
поскольку мы с Ириной с самого начала были единодушны во всем, то наша
четверка оказывалась практически триумвиратом, достаточно эффективным
органом принятия решений.

А другие... Воронцов всегда держался чуть на особицу, предпочитая
выполнять частные задачи, не связывая себя с глобальной политикой и не
отягощая совесть сверх необходимого.

С Берестиным Сильвия поделится нашими идеями и замыслами в той мере и
тогда, как сочтет нужным.

С Олегом же, все больше подпадающим под влияние Ларисы, просто не
хотелось конфликтовать. Вернее, лично мне не хотелось ставить его в мало
комфортную ситуацию выбора между старыми друзьями и возлюбленной.

Примерно через полчаса мы организационно оформились как "Чрезвычайный
комитет Службы охраны реальности". Присутствующий во всем этом элемент
интеллектуальной игры как бы маскировал серьезность и даже некую
необратимость происходящего.

Цели комитета определялись просто. "В условиях нарастающей в мире
нестабильности, вызванной как естественной реакцией данной реальности на
грубое вмешательство извне, так и воздействием неизвестного количества
неизвестных же факторов, ЧКСОР берет на себя ответственность за
поддержание максимально возможной стабильности, недопущение парадоксов и
артефактов как со стороны остальных членов СОР, так и прочих,
естественных и потусторонних субъектов и сил ныне протекающего
исторического процесса..."

Ну и далее подобным же высоким штилем на две с половиной страницы.

Мы недвусмысленно декларировали, что считаем всех наших друзей
полноправными членами означенной Службы, а себя лишь группой лиц, в силу
воздействия форс-мажорных обстоятельств вынужденной действовать какое-то
время с нарушением принципа коллегиальности.

Одной из неотложных мер стабилизации обстановки как раз и считалось
наше одновременное самоустранение от дел. Мы трое "уходим завтра в
море", Сильвия же немедленно отбывает в Лондон, где создает нечто вроде
запасного пункта управления и связи. На основе уцелевшей
материально-технической базы аггрианской резидентуры.

- Выходит, что во многом Лариса, сама этого не подозревая, оказалась
права, - с тонкой усмешкой сказала сама леди Спенсер. - И элементы
сговора за их спиной просматриваются, и возвращение к целям и методам
аггров имеет место. Разве нет?

- За дуру ее никто и не держал, - ответил Сашка. - И ум, и хватка, и
интуиция, - все у нее присутствует. Но... "Каждый человек необходимо
приносит пользу, будучи употреблен на своем месте". Сейчас ее место не
здесь. Всего лишь.

А когда время изменится... - "Tempora mutantur et nos mutamur in
illis" , -
подвела итог Сильвия.

- Вот именно, - кивнул я.

На том и порешили, расходясь.

- А все же о том, что Сашка остается, вы не сказали и полноправному
члену триумвирата, - с некоторым злорадством отметила Ирина, когда мы
уже лежали в постели.

- Не думаю, что она нам тоже все сказала о своих собственных делах.
Да и не беда... Каждому достанет своей заботы... - ответил я небрежно,
занятый совсем другими мыслями.

- Нет, нет, - отстранилась Ирина, когда я потянул вверх ее длинную
ночную рубашку, - давай сегодня обойдемся. Устала я, шампанского слегка
перебрала, вообще настроения нет. Вот выйдем в море, отоспимся как
следует, тогда - сколько угодно... - Ага, отоспишься ты в море, особенно
если заштормит... - пробурчал я, отворачиваясь.

***

...У Шульгина же ситуация получилась совершенно обратная. Здесь как