небо, обложенное снеговыми облаками, трава под ногами почернела
от мороза, ветер дул такой сильный, что, казалось, готов содрать
с вас кожу. После спуска на равнину древняя дорога оказалась
почти совершенно разрушенной. Приходилось пробираться по
огромным разбитым глыбам, между валунами, по щебенке. Небольшое
удовольствие, когда ступни совсем стерты. И даже привала нельзя
было устроить из-за холода.
снежинки. Через десять минут они уже ложились довольно густо,
через двадцать землю покрыл тонкий снежны@ ковер, а полчаса
спустя самая настоящая метель слепила им глаза и, казалось, не
собиралась уняться до конца дня.
метели наши путники почти ничего вокруг не различали. Подойдя к
невысокому холму, отделявшему их от освещенных окон, они уже не
могли его толком различить. Приходилось напрягать глаза даже для
того, чтобы видеть происходящее на расстоянии двух шагов.
Конечно, разговаривать при этом у них никакой охоты не было.
Скалы были правильной кубической формы, но никто из путников
этого не заметил, потому что не приглядывался. Их куда больше
заинтересовал скалистый уступ высотой в метр с лишним, лежавший
прямо на пути. Длинноногий квакль, впрочем, не без труда вскочил
на него и помог остальным. На уступе было мокро от снега -
небольшая беда для болотного жителя, но для детей вещь
противная. Еще метров сто они карабкались наверх. Джил один раз
упала, потом они наткнулись еще на один уступ. Всего этих
уступов оказалось четыре, и шли они через неравные промежутки.
теперь-то добрались до вершины плоского холма. До сих пор горный
склон защищал их от ветра, который теперь набросился на них изо
всех сил. Дело в том, что вершина холма действительно была такой
же плоской, какой казалась издали. Она была чем-то вроде
огромного стола, по которому беспрепятственно мог гулять ураган.
Редко где снегу удавалось лечь на землю: ветер тут же срывал
его, поднимал в воздух, кружил, бросал в лицо путникам.
Маленькие снежные смерчи кружились возле их ног, как бывает на
катке. Да и впрямь равнина местами была словно ледяная. В
довершение всего ее пересекали странные выступы шага по три в
ширину, разрезавшие вершину на квадраты и прямоугольники. Через
них, разумеется, приходилось перелезать. Иные были детям до
пояса, иные - до самой макушки. Перелезая через выступы, путники
немедленно проваливались в сугробы, нанесенные с северной
стороны. В конце концов совершенно вымокли.
плащ, Джил с трудом пробиралась вперед. Она еле замечала
странные предметы, окружавшие их на этой равнине - справа
высились глыбы, отдаленно похожие на заводские трубы, слева
громоздился почти вертикальный утес. Но, повторяю, все это мало
волновало девочку. Она только и думала, что о своих замерзших
пальцах (а также носе, подбородке и ушах), да о горячих ваннах и
теплых постелях в Харфанге.
обнаружила, что скатывается в узкую темную трещину, неожиданно
появившуюся впереди. Через мгновение она уже очутилась на самом
дне этой не то траншеи, не то шахты, чуть больше метра в ширину.
Несмотря на встряску, первым чувством Джил было облегчение -
стены траншеи надежно укрыли ее от ветра. В следующий миг она,
естественно, заметила испуганные лица Ерша и Лужехмура, глядящие
на нее сверху.
наверх она сама выбраться не может.
идет.
север. А может, это такая дорога? Она бы нас укрыла от этого
дьявольского ветра. Снега внизу много?
которая почти сразу же резко повернула направо. Об этом она и
крикнула своим путникам.
проходов и темных подземных мест, как Ерш - скалистых обрывов.
Никакого желания идти одной за поворот у нее не было, особенно
когда она услыхала позади оклик Лужехмура:
дракона. Или - раз уж мы в стране великанов - к гигантскому
червяку или жуку.
назад.
"никуда"? - Он присел на край канавы и скатился вниз. Потом
протиснулся мимо Джил, не сказав ни слова, но она почувствовала,
что он заметил ее трусость. Тогда она пошла с ним, стараясь,
правда, оставаться сзади.
поворотом канава разветвлялась. Можно было пойти либо прямо,
либо снова направо. "Так не пойдет, - сказал Ерш, оглядев
поворот направо, - эдак мы возвратимся обратно на юг". Он пошел
прямо, но и тут его вскоре ожидал правый поворот. На этот раз
даже выбора не было - траншея заканчивалась тупиком.
они вернулись, квакль без труда вытащил их своими длинными
руками.
них почти что оттаяли. Там они могли ясно видеть, легко дышать и
говорить спокойно, не стараясь перекричать ветер. Тем труднее
оказалось вернуться на этот дьявольский холод, и тем тяжелее
услышать неожиданный вопрос Лужехмура:
надо искать?
вроде бы упомянуть имя Аслана. Кажется. Только не жди, что я
сейчас стану их снова повторять, эти знаки. Дело в том, что Джил
перепутала весь порядок знаков, потому что давно перестала
повторять их каждый вечер. Конечно, она их еще помнила, но
восстановить без усилия в правильном порядке уже не могла.
Вопрос Лужехмура привел ее в раздражение оттого, что в глубине
души она сама на себя злилась. Не стоило забывать знаков.
Потому-то, да еще из-за холода и усталости, и нагрубила она
своему спутнику. Вряд ли знаки Аслана ей были так уж
безразличны.
путаешь, по-моему. Мне кажется, стоило бы осмотреться на этой
плоской вершине. Вы не заметили...
Ради всего святого, пошли дальше!
уровня плато, появилась череда огней. Еще яснее, чем в прошлый
вечер, было видно, что это свет в окнах - в маленьких окнах,
наводивших на мысль об уютных спальнях, и в окнах побольше,
заставлявших думать о залах, где гудит пламя в очагах, а на
столах дымится горячий суп или сочное жаркое.
хотел сказать, что...
Помнишь, что сказала дама в зеленом? Они рано запирают ворота.
Мы должны попасть туда вовремя. Мы попросту погибнем без крова в
такую ночь.
перебили его. "Пошли", - сказали они, и побежали по скользкому
плато так быстро, как только могли. Бредущий за ними квакль еще
пытался что-то сказать, но из-за ветра они не могли его
услышать, даже если бы очень захотели. Впрочем, они и не хотели.
Они думали только о ваннах, постелях и горячем чае, да еще о
том, как страшно было бы опоздать в Харфанг.
плато их ожидало еще несколько уступов, с которых на этот раз
пришлось спускаться. Наконец они добрались до самого подножия
холма и увидели Харфанг вблизи.