не понял тебя. Что ты обещаешь мне на Солярии? Свет, который я увижу,
покинув мрак невежества? Общественное устройство, которое предвидел наш
философ Кампанелла? Мир, где, быть может, все наоборот?
своими глазами.
потом и после меня "Миссию Ума и Сердца" на твоей родной планете, помочь
ей догнать в развитии Солярию.
учеником, который не усвоил ничего из тобою сказанного?
мир знаний, которые ты сможешь усвоить, в мир мудрости.
думаешь, что я способен на предательство?
тысячелетия, перемещаясь в пространстве с предельной скоростью?
могу улететь с тобой с Земли, хотя бы и на сказочную Солярию, увидеть там
"золотой век" и вернуться на Землю только через две тысячи лет, когда
здесь люди без какой-либо моей помощи сами преодолеют свои заблуждения,
построят себе дальновидящие зеркала, шепчущие книги и не знаю, что еще, а
главное, откажутся от угнетения, несправедливости и распространения зла.
Зачем тогда я буду им? Чтобы дивиться на меня, как на звероподобного
предка, просвещенного чужим умом?
только не бессмертен, но и не слишком мудр. Ай эм сорри. Прости, должно
быть, мое усталое сердце слишком скупо питало кровью мой мозг, и я упустил
сказать тебе главное.
слушать. Я лучше выйду из закручивающегося внизу люка со шпагой в руке,
чтобы принять смерть от своих современников, чем покину их ради
собственного спасения.
современников речи не будет.
надо есть". - И Тристан достал какие-то металлические банки, которые после
его манипуляций с ними нагрелись и сами открылись, источая приятный
аромат.
аппетитом есть, начав свои объяснения.
сказать, что ко времени моего возвращения на Солярию звездоведы там уже
знали, что Вселенная представляет собой замкнутую область, сравнимую с
исполинским цилиндрическим кольцом, внутреннее отверстие которого так
сузилось, что радиус его превратился в нуль.
помогу тебе. Вообрази себе исполинскую змею, удава непостижимой толщины,
который свернется вокруг тончайшей иглы. Возьмем лишь одно кольцо его тела
и сочтем, что оно срослось. Если мы разрежем его поперек, то получим...
тончайшей иглы?
посередине, оставшейся от иглы*.
света там идут не по прямым, а по кривым линиям. Притом не по окружности
сечения кольца, а с удаленным от полюса перегибом.
частях кольца, но близко к его внутренней поверхности, свет идет, огибая
невыразимо длинную дугу. В то же время не по кривой, а по прямой,
проведенной через нулевую точку соприкосновения внутренней поверхности
кольца, через "полюс Вселенной" расстояние между теми же планетами
ничтожно! Вот и получалось, что корабли, летя по лучу света, преодолевали
ненужные расстояния через звездные бездны и на оставленных ими планетах
проходили тысячелетия. А по прямой, отклоняющейся от пути луча и
соединяющей точки через "полюс Вселенной", то есть через место
соприкосновения кожи свернувшегося бесконечно толстого удава, лететь нужно
совсем недолго.
участника "Миссии Ума и Сердца", а также знатока земных условий повел меня
снова к вам, чтобы встретить тебя.
кардинала Ришелье.
чем он, знатока еще недоступных людям знаний.
зачем солдаты везут на лошадях хворост и даже бревна?
в этом ничего для нас хорошего.
перелететь в другое место Земли, чтобы не откладывать дело Добра? Пусть
сложатся твои знания и моя сила!
места, где легко спрятать в горах твой корабль. Это на севере того
континента, где обитает индейское племя майя, к которому принадлежал мой
тайный воспитатель в коллеже де Бове.
которым невежественные дикари не пожелали жить?
современники.
Франции, писателя Ноде, с которым вместе мы освободили Кампанеллу. Он
поможет нам вернуться во Францию морским путем.
будущих веков?
свое провел в Испании, где воспитывался, не имея родителей, иезуитом,
отцом Филиппом. После его кончины он постригся в монахи уже во Франции и,
став потом прославленным в усердии аббатом, не мог не вспоминать потрясшее
его детское существо пышное аутодафе в Испании. Не раз он просыпался в
келье, весь дрожа и словно наяву ощущая запах дыма и горелого мяса, слыша
предсмертные крики и ликование толпы, издевающейся над провозимыми мимо
нее в дурацких колпаках вчера еще могущественными грандами. И будучи во
Франции монастырским аббатом, проклиная отступников-гугенотов, он думал о
былых очистительных кострах, на которых в священном пламени сгорали не
только живые, но и когда-то жившие еретики, останки которых вырывали из
земли, чтобы предать огню, дабы спасти заблудшие и погибшие души. Отец
Жозеф видел в аутодафе акт величайшего милосердия и заботы о душах
грешников, которые через огонь святого костра обретали бессмертие