что-то, доступное ему одному. Немного помедлив, импровизировал ответ, и
ритм неслышимого разговора соответствовал ритму прибоя, бьющего в
скалистые стены острова.
телепередатчики? Такую маленькую красную коробочку? Нет? Ну ничего...
Здесь, на левом экране, мы увидим все, что увидел бы человек на месте
Уисса с помощью телепередатчика. А на правом - то, что видит Уисс...
цветомузыкальная приставка плюс визуальный вход-выход ЭВМ... В ЭВМ словарь
образов-понятий, чтобы Уисс мог не только показывать, но и комментировать
увиденное...
дельфиньей расы или что-то в этом роде. А как - я не знаю.
экранах мало различались, если не считать того, что дымчато-голубое небо в
подпалинах облаков на правом экране было неестественно выпукло и заключено
в темно-синий круг, словно смотришь со дна колодца сквозь сильное
увеличительное стекло. Так продолжалось минуты три.
вопросик - "зачем ума искать и ездить так далеко", как говаривал
Грибоедов... Какая надобность забросила нас в Эгейское море? Если вы с
Уиссом так хорошо понимаете друг друга, почему бы не устроить
историко-философский симпозиум где-нибудь поближе? Совершенно бестолковый
курс - сотни миль от родных берегов, Эгейское море, Киклады, какой-то
дикий риф - и все в угоду неизвестным устремлениям дельфина,
освобожденного от неволи! А может, ему просто размяться захотелось?
море, не случайны Киклады...
дрожащих рефлексах от цветовой пляски на экранах, сухое и напряженное лицо
Пана напоминало маску шамана, а слова падали как формулы заклятий.
загадка в загадке... Здесь родился бог морей Посейдон... Что мы знаем о
крито-микейской культуре?
души умерших в мир иной...
были у них священными животными!
правы: загадка подобна облаку. Один видит в нем храм, другой - ком ваты.
Однако я очень советую вам на досуге заняться крито-микенской культурой.
Для дельфинолога в ней много любопытного.
дельфины?
задавайте в крайнем случае, чтобы не мешать передаче.
взгляд. При внимательном сравнении и изрядном терпении можно было уловить
сходство между жутковатыми фантасмагориями правого экрана и бесстрастным
реализмом левого.
перед учеными словно в окне батискафа. Прямые лучи солнца, преломленные
легкой зыбью на поверхности, медленно кружились туманными
зеленовато-голубыми столбами, входя друг в друга, переплетаясь и снова
расходясь, оттененные непроницаемым аквамарином фона. Серебристый, с
черными поперечными полосами морской карась, попав в полосу света, замер,
недовольно шевеля плавниками и тараща красный глаз, а потом, не изменив
положения, медленно опустился вниз, за пределы зрения телепередатчика.
Торопливыми частыми толчками проплыл корнерот, похожий на перевернутый
вверх дном белый горшок с цветной капустой. Вслед за ним, закладывая
безукоризненно плавный вираж, вылетела суматошная стайка сардин, но, с
ходу налетев на ядовитые щупальца медузы, сломала строй, рассыпалась
елочным дождем. Теперь корнероту торопиться было некуда, и он повис,
облапив неожиданную добычу, чуть покачиваясь в танцующих столбах света.
Но что там творилось! В непомерной пустоте, лишенной намека на
перспективу, громоздились, наползая друг на друга, непонятные,
фантастически искаженные объемы, с мгновенностью удара рождались и гасли
загадочные спирали, параболы, сдвоенные и строенные прямые, расползались и
съеживались предельно насыщенные цветом неправильные пятна и бледные, едва
видимые круги. Бедный карась оказался распластанным минимум на шесть
проекций, которые, накладываясь одна на другую, мигом сконструировали
такое чудище с четырьмя хвостами между глаз, что Карагодский нервно
расхохотался:
получить уникальные фотографии: как видит мир человек, больной
шизофренией. Очень похоже. Может быть, Уисс тоже того? Никакой не вожак, а
просто сумасшедший?
столбы исчезли, а сбоку сквозь густую синеву проступило что-то большое и
красное.
коралла. Причудливые, сильно разветвленные кусты всех оттенков красного -
от бледно-розового до багрово-черного - полностью закрывали грунт.
Искривленные толстые ветки, словно вешним цветом, были усыпаны
белоснежными полипами, и между ними сновали торопливые полосатые рыбки с
забавно обиженными физиономиями. Изредка среди этого красного сада
попадались игрушечные домики органчика и пышные букеты анемон, лениво
сплетающих и расплетающих изумрудно-зеленые плети щупалец.
похожих на шоколадные торты актиний. Морской конек, зацепившийся хвостом
за ветку коралла, рассерженно фыркнул на него, сплющив подвижный нос.
мути. Большие мягкие крылья на миг заняли половину экрана, и большой скат
изящными взмахами плавников совсем по-птичьи взлетел над коралловым лесом.
пока не превратилось в сплошную густо-синюю ночь. Уисс уходил все глубже.
говорит, но я не могу понять...
что-то другое. Но что - не знаю. Почему он перешел на другие сигналы? Чего
он хочет?
необычная мелодия полилась из динамика. Да, слух не обманывал - это
действительно была мелодия, диковинная, но все-таки понятная сердцу, и
столько нечеловеческой грусти и покорности было в ней, что холодели руки.
стиснув виски ладонями. Присмиревший Толя бесцельно наматывал на руку
какой-то желтый провод. Два других лаборанта, оторвавшись от приборов, во
все глаза смотрели на Пана с безмолвным вопросом.
важного, увенчанного званиями и ничего не значащего, потому что ничему не
отдавал он целиком всего себя, как Пан...
правому, в алых сполохах, едва уловимые глазом, неслись линии,
горизонтальные и вертикальные, то прямые, то ломаные, они сталкивались и
сгорали, оставляя мгновенные белые молнии.
Кришан. - Это кто-то другой. - Мне кажется, это спор, - добавил он,
помолчав. - Уисс спорит с кем-то. Но если верить гидрофонам, в радиусе
десяти километров нет ни одного дельфина, кроме...
похожими на всхлип волн. По экрану, расходясь, поплыли фиолетовые круги.
фиолетовых кругов прекратилось, они вошли друг в друга и замерли - шесть
колец, вложенных одно в другое, а в самом центре засветилась неверная
звездочка. Вот звездочка дрогнула, стала приближаться, и все ярче и острее
становились ее точеные лучи. Звезда росла, лучи ее протыкали круг за
кругом, и круги исчезали, освобождая путь - первый, второй. Но едва только
тонкие острия коснулись третьего круга, что-то случилось: звезда налилась
кровью, лучи превратились в судорожно трепещущие языки пламени. Синяя
молния прошила звезду наискось, звезда съежилась, расплылась и стала
желтым шаром солнца, встающего из моря...