мыслям: впереди был первый поединок, и вполне возможно, что его будущий
соперник, заранее зная, с кем придется выйти на ристалище, подослал своего
человечка, используя его вслепую.
подпускай, тем более перед Пиром. К нему самому не раз подкрадывались - то
молодая женщина объявится, на которую сроду не подумаешь, то беспризорный
мальчик, которого выгнать рука не поднимается. Для соперника все важно: как ты
живешь в мирской жизни, что ешь, сколько спишь и даже что видишь во сне.
решил заранее освободиться от зависимой души: до поединка оставалось менее
полугода, поскольку Ражный этой весной достиг совершеннолетия аракса -
исполнилось ровно сорок.
прежде чем поднять человека, его следует унизить, дабы ощутил дно и опору под
ногами. Иначе из трясины не выплыть...
могут и тебя увлечь на дно, незаметно погрузив в болотную зыбь. Самое
удивительное, что Кудеяру нравился такой образ жизни и другого он не хотел, а
выгнать его с базы оказалось невозможно. Он в буквальном смысле прилип, въелся,
как ржавчина, и медленно грыз изнутри душу, изъедал и язвил ее своими
циничными, полускрытыми насмешками, и когда хозяин выходил из терпения и хватал
палку, тотчас же покорно склонял перед ним спину.
наказать в последний раз отравляющего жизнь раба, и приезд поединщика
подстегнул к скорому действию, да и случай представился удобный: охота с
поляками, вертолет, начальство из . области - все к месту.
ельниками послышался стрекот вертолета Ми-2, на котором вчера брали волчью
семью у логова. С поляками, которых Ражный за иностранцев не считал, намаялся
больше, чем с изнеженными американцами или привередливыми немцами. Им и
вертолет не помог - вывернулся и ушел матерый и волчица с прибылыми, выпустили
по собственной вине: куда уж лучше, когда тебя наводят на зверя с воздуха,
подходи и бей.
необоснованных претензий - в них заиграла шляхетская кровь, полезло дерьмо -
мол, за увечье охотника, павшего в колодец, платить придется клубу, еда на базе
плохая, комары заедают, подушки комковатые, в спальне сквозняки и вообще
охотничий клуб - надувательство русских проходимцев, и надо бы расторгнуть с
ними контракт.
Тараса Бульбу и Ивана Сусанина.
времени добивались этой охоты на логове: коммерсанты обещали преподнести
польскому президенту волчонка.
что волчица мертва и сейчас складывается самая неблагоприятная обстановка. Волк
пришел к погибшей возлюбленной, простился, а потом оплакал и ушел на разбой...
прикованы к поединщику. Он вспоминал его рукопожатие, взгляд, голос, процеживал
в памяти короткий диалог, состоявшийся на дороге, и пытался угадать его
характер, силу и качество эмоций, способности врожденные и приобретенные и из
всего этого смоделировать. хотя бы общие приемы борьбы. Ражный знал, что и
Колеватый сейчас занимается тем же анализом и, пожалуй, волнуется больше,
поскольку схватка предстоит в дубовой роще, насаженной далекими предками и
полностью обновленной отцом, а дома и деревья помогают...
выходил на ристалища, в каком периоде схватки рассчитывает на победу, а в каком
может сделать ничью или вовсе уступить. Судя по телосложению, кулачник он
сильный, и брататься во втором тайме с ним будет трудно. Так что придется
доводить его до третьей стадии - до сечи...
таили не только от мира свою вторую жизнь, но и перед своими были закрыты, так
что или вычисляй, изучая характер и психологию, или все узнаешь уже на земляном
ковре, в роще. Это народу на потеху они устраивали по праздникам игровые
схватки, иногда зарабатывали деньги, подзуживая богатых купцов организовать бой
с кем-либо, вынуждали делать большие ставки и потом делили выигрыш, собравшись
на тайный сход, но ни один посторонний человек не знал и не мог узнать, где
состоится истинный бой араксов - своеобразный чемпионат, покрытый таинством.
Его место определял боярый муж Пересвет - не самый старый по возрасту и самый
сильный поединщик. Обычно схватки проводились в дубовых и, реже, сосновых или
иных рощах, скрытно от чужих и своих глаз. Они напоминали гладиаторские бои,
разве что без публики, милующей или приговаривающей к смерти. В Урочищах
засадники были сами себе судьями и сами решали вопросы жизни и смерти.
сначала поубавилось в довоенное время, а потом резко прибавилось, и сейчас их
больше, чем в благодатном прошлом веке, то есть тысяча с лишним, настоящий
Засадный Полк. Сам Ражный-старший о себе рассказывать не любил и, как потом
выяснилось, много скрывал даже от сына. Большую часть жизни прожил он в своей
родной деревне, работал все больше в лесу - штатным охотником, егерем,
лесником, одно время - механизатором, потом снова егерем. В сорок втором взяли
в армию, но на фронт он не попал- отправили на морскую базу, где
ремонтировались подводные лодки. Всю войну, а потом еще шесть лет он выполнял
одну и ту же операцию - вытаскивал из субмарин дизели, подлежащие ремонту, и
затаскивал новые. С помощью специального коромысла, постромок и помочей в
невероятной теснотище, где двоим уже не развернуться, брал один полуторатонный
вес и, удерживая его впереди себя, нес по лабиринтам и узким переходам. Иногда
за сутки по две-три операции. Его держали на особом пайке, который, впрочем,
был не так важен, хранили и берегли, исполняя все, даже самые неожиданные
прихоти, и не спрашивали, зачем, например, ему нужна отдельная рубленая баня,
всякий раз чистое, с иголочки, белье, возможность на несколько часов оставаться
в одиночестве и полная свобода действий.
налегке, с сыном и второй своей женой Елизаветой, уехал на Валдай. А там
поселил семью в настоящих хоромах на высоченном холме среди древней дубравы.
Жить бы там и радоваться, но когда Вячеслава призвали в армию, вернулся
назад...
сам по наследству был посвящен в воины Засадного Полка- так между собой араксы
называли Сергиево воинство, тот самый засадный полк, который под
предводительством княжеского воеводы Боброка решил исход битвы на Куликовом
поле.
возрастом, не достиг сорока лет - совершеннолетия аракса или, как чаще
говорили, сборных лет, чтобы бороться в рощах. До этого срока можно было
заниматься чем угодно - заносить колокола на колокольни, жернова на мельницы
или те же дизели в подлодки; позволялось бороться на праздниках, веселя
публику, профессионально заниматься Спортом, всегда в особой чести считалось
служить, защищая Отечество. Однако выходить на поединки в Урочищах и
участвовать в Сборе воинства для Пира Святого уставом дозволялось лишь в зрелые
годы.
невероятная сила и выносливость почти всегда связывались в сознании мирских
людей с колдовством, чародейством или некой чистой и нечистой силой,
позволяющей совершать то, что не под силу обыкновенному человеку.
праздниках, заработал уважение земляков, слыл среди них как самый сильный и
независимый, потому всю жизнь был чем-то вроде мирового судьи и даже последние
годы занимался живописью, умудрившись умереть не как подобает араксу, в
объятьях противника, а возле мольберта, так и не закончив автопортрета.
осветить жилье, вынес все капитальные и дощатые перегородки, прорезал
дополнительно еще шесть окон, и получилась одна огромная комната с видами на
все четыре стороны. Лишь русская печь отгораживала часть помещения, делая
невидимым один угол. Дом от этого быстро начал крениться вперед, поползли не
связанные внутренними стенами венцы, и по ночам находиться в нем было
страшновато из-за непрекращающегося треска и скрипа. Местные охотники, иногда
ночуя возле дома, опасались войти в него - говорили, будто Ражныя-старший
оставил в нем колдовскую силу. Возможно, потому здесь все уцелело, сохранилось
в неприкосновенности, ибо ходила молва- если что взять из жилища колдуна,
станут преследовать несчастья.
красок, льняного масла и растворителей остался цел, разве что ко времени
возвращения наследника все покрылось толстым слоем пыли.
дополнительными балками и стяжками, но оставил все, как было при отце: здесь
действительно стало много света и простора, отчего радовалась и никогда не
томилась душа. Но летом становилось жарко, потому и приходилось закрывать
оконные проемы.
зеркала и фотографии - на память, а точнее, таким, какого видел или представлял
себя самого, потому никакой внешней схожести не наблюдалось. На круглом
метровом полотне в бело-сиренево-багряных несочетаемых тонах был изображен
сивоусый строгий и властный старик с огромными, пристальными глазами, а в
каждом его зрачке отражался другой, по замыслу, тихий, самоуглубленный и
добрый. И вот как раз эти старички должны были походить на настоящего отца, но
они никак не получались, ибо выписать их следовало слишком мелко, почти
ювелирно, а у Ражного-старшего в последнем поединке была изувечена и сохла
правая рука, отчего он больше не выходил на ристалища. К тому же, в доме не
хватало света даже после того, как отец превратил его в фонарь.