read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Вскоре стал досаждать голод. Ларри порывался сходить за продуктами, но его не отпускали - ещё сбежит. В конце концов, когда кишки нелегалов заиграли не то что марш, а едва ли не реквием, ему позволили созвониться с подругой, имевшей безупречную репутацию борца за попранные права афроамериканцев (основными из которых в её понимании была сексуальная свобода и возможность безнаказанно употреблять наркотики). Подруга явилась с полной сумкой ширева, марафета, плана, презервативов, вибраторов, искусственных вагин и фаллоимитаторов. Сверху всё это богатство прикрывала черствая пицца - одна на всех.
Звали чернокожую активистку предельно кратко - Зо. Ларри в сравнении с ней казался либералом, гуманистом и пуританином.
На грозный аппарат, слепо уставившийся в зашторенное окно, Зо не обратила никакого внимания. Если её что и удивило, так это отсутствие у Репьёва и Дутикова следов обрезания. Ей почему-то мыслилось, что казаки сродни мусульманам.
Ночь, начавшаяся как празднество разнузданной плоти, закончилась кошмаром. Как ни старались мужчины, а удовлетворить Зо не смогли, только зря распалили. В итоге её просто выставили за дверь, что, как вскоре выяснилось, стало роковой, хотя и извинительной, ошибкой нелегалов.
Лишь после этого приступили к дегустации пиццы.
До полудня все дрыхли, как убитые, и едва не проспали экстренное сообщение, из которого следовало, что некая весьма разветвлённая и влиятельная террористическая организация, базирующаяся в ряде регионов Европы, Азии и Африки, потребовала от стран так называемого свободного мира контрибуцию в размере ста миллиардов долларов золотом и драгоценными камнями.
В случае невыполнения этого абсурдного требования крупнейшим городам Старого и Нового Света грозило уничтожение. В доказательство серьёзности своих намерений террористы собирались провести превентивную акцию, назначенную на тринадцать часов нынешнего дня. Объект, избранный для этого, не упоминался.
Глянув на ручной хронометр, Репьёв сказал:
- Вот и пришла наша пора. Митяй, включай нагрузку. Докладывай о готовности каждую минуту. Отсчёт пошел.
Дутиков поднял стальные жалюзи (в комнату сразу хлынул поток слепящего солнечного света) и уселся за пульт. Комариное гудение "Кондыря" сразу перешло в шмелиное.
- Готовность девять минут, - сообщил он. - Всё нормально.
В тот же момент запиликал телефон, молчавший все эти дни. Звонила Зо. Голос её был тверд как никогда. Девушка сразу призналась, что схвачена федеральными агентами, преследовавшими её ещё за прошлые дела. Находясь под влиянием аффекта, стресса, неудовлетворённой страсти и наркотиков, она во всем призналась. Конспиративная квартира провалена, здание окружено, но она призывает друзей не сдаваться и до конца исполнить свой долг. Смерть белым угнетателям! Дальнейшее было неразборчиво - ей, очевидно, зажали рот.
- Натрахались, - сказал Репьёв, раскладывая по всей квартире готовое к бою оружие. - Хоть перед смертью будет что вспомнить.
- А мне не понравилось, - сообщил Дутиков. - Не баба, а трубочист какой-то. У нас дьяволиц на иконах такими рисуют... Восемь минут. Всё нормально.
Тем временем телефонную трубку взял мэр Сент-Луиса, избранный на этот хлопотливый пост всего месяц назад и сейчас, наверное, проклинавший себя за опрометчивость.
Говорил он не по делу, а только старался заморочить Ларри голову. Наверное, тянул время.
- Семь минут. Всё нормально, - как ни в чём ни бывало доложил Дутиков.
Мэр ещё не закончил свое словоблудие, как в дверь дружно ударили молоты штурмовой группы. Но не тут-то было! Фирма "Врата рая" работала с гарантией.
- Шесть минут. Всё нормально. Есть пятьдесят процентов мощности.
Все оконные стекла разом вылетели, словно на них дунул сам бог ветров Борей. Чудо, что никого из нелегалов не посекло осколками.
К окну спустились на верёвках люди в чёрных масках, в чёрных комбинезонах и в чёрных бронежилетах - не дай бог, если такие во сне привидятся. В квартиру полетели гранаты с нервно-паралитическим газом.
- Пять минут. Всё нормально, - вследствие того, что лицо Дутикова, по примеру других нелегалов, прикрывала кислородная маска, голос его сделался глухим.
Репьёв полоснул из автомата, снаряжённого специальными бронебойными пулями - сначала слева направо, а потом справа налево. Полицейские повисли на своих верёвках в неестественных позах, словно паяцы, хозяева которых отлучились перекусить.
- Четыре минуты. Всё нормально. Патрульный вертолет, скрывавшийся в провале соседней улицы, всплыл над крышей противоположного здания (в кабине блеснул прицел снайперской винтовки), но тут же получил в двигатель самонаводящуюся ракету "земля - воздух".
Работающий на полных оборотах винт стремился вверх, а разваливающийся на части корпус - вниз. Это противбречие естественным путём разрешил взрыв топливных баков. Репьёв быстро опустил жалюзи, дабы шальные осколки не повредили "Кондырь".
- Три минуты. Всё нормально. Есть восемьдесят процентов мощности.
Многоэтажное здание зашаталось, словно собиралось покинуть свой фундамент и уйти куда подальше из этого треклятого города. Причиной такой встряски был не только вертолет, рухнувший прямо на колонну пожарных машин, но и штурмовая группа, подорвавшая стену конспиративной квартиры.
Дым и пыль в два счета превратили ясный день в непроглядные сумерки, а лопнувшие водопроводные трубы добавили парку... Хоть за березовым веником беги!
- Две минуты... Тьфу-тьфу... Ничего не вижу. - Голос Дутикова донесся словно с того света.
В проломе вспыхнули злые огни чужих автоматов, и Репьёв немедленно запустил туда пару гранат. Сквознячок, теперь свободно гулявший по квартире, выдул пылепарогазодымовую завесу и позволил без помех обозреть поле боя.
"Кондырь", похоже, ничуть не пострадал. Уцелели и нелегалы, лишь Ларри, на которого рухнула люстра, получил легкую контузию. Слепо выставив перед собой руки, он шёл сейчас прямо на Дутикова, усиленно протиравшего окуляры кислородной маски. От цементной пыли оба они были белые, как мукомолы.
- Назад! - заорал Репьёв... но было уже поздно. Массивный Ларри походя сбил Дутикова, и тот, падая, потянул за собой пульт. Излучатель, при настройке которого приходилось ловить сотые доли вершка, мотнулся, словно колодезный журавль, и уставился в пол. Мощное и мелодичное шмелиное гудение распалось на нестройный хор ос, накушавшихся наливки.
- Осталась одна минута, - прохрипел придавленный пультом Дутиков. - Мощность на предел. Прицел сбит.
Полицейских, раз за разом пытавшихся ворваться в пролом, сдерживал только шквальный огонь ручного пулемета. Что-то творилось и за окном, но Репьёву уже некогда было оборачиваться.
- Время ноль! К запуску не готов...
- Всё одно запускай! - рявкнул Репьёв. - Уже ничего не поправишь.
- Сделано! - немедленно ответил Дутиков. - Будь здоров, Демьян!
- И тебе, Митяй, того же. Не тужи. Не за понюшку табака погибаем, а за светлое будущее.
- И куда нас сейчас? На тот свет?
- Пока неизвестно. Ученые гутарили, что в такой момент мироздание наизнанку выворачивается. Вот и пронесёт нас мимо рая небесного.
- А куда?
- Сие нам знать не дано. Слушок есть, что вселенная бесконечна.
- Не поминай лихом.
- И ты меня прости, если что...
В комнате сделалось неправдоподобно светло - хоть пылинки в воздухе считай. Одновременно наступила тишина. Вполне возможно, что уже загробная.
В остальном всё оставалось по-прежнему, только низко над полом, возле поникшего рыла "Кондыря", появилось крохотное светлое пятнышко - солнечный зайчик, отразившийся от пустоты. Мелкие предметы, разбросанные по комнате, едва заметно сдвинулись в его сторону.
Репьёв знал, что порожденная "Кондырем" материя действует по принципу курицы, гребущей всё на себя, а потому светиться не может. Светились пыль и атмосферные газы, сгорающие при стремительном падении в никуда.
Ларри, держась за голову, встал и направился к окну - наверное, захотел вдохнуть свежего воздуха. Светлое пятнышко, с которым определенно творилось что-то неладное, находилось у него прямо на пути.
Репьёв, видевший всё это с удивительной ясностью, хотел было предостеречь соратника, но, здраво подумав, только бессильно махнул рукой: "Все мы там будем..."
Ларри сделал очередной шаг, дернулся, словно зацепившись за что-то невидимое, и его как-то странно перекосило. Правая нога афроамериканца касалась пола, одноименная рука загребала пустоту, но вся левая сторона тела, скукожившись, втянулась в прожорливое пятнышко. Какое-то мгновение Ларри оставался человеком-половинкой, а затем исчез окончательно.
- Пустили мы с тобой в мир тварь ненасытную, - молвил Дутиков. - А не пожрёт ли она таким манером всю землю?
- Не должна, - ответил Репьёв. - Силы не хватит. Это ведь пока только игрушка. На испуг кое-кого взять.
- Боком нам тот испуг вылезет...
Жуткие чудеса между тем продолжались. Отовсюду нахлынули потоки воздуха. Отправились в самостоятельный полёт всякие мелочи вроде денежных банкнот, бумажных конвертов и окурков. Задвигались и более крупные вещи.
- Полезная штука, - высказался Дутиков, по примеру Репьёва внимательно наблюдавший за всем происходящим. - В нужник её запустить, и не надо потом дерьмо каждый год вычерпывать. На свалке опять же помощница незаменимая... Уж скорее бы мы куда-нибудь отправились. Мочи нет своей собственной смертушки дожидаться.
- Недолго осталось, - успокоил его Репьёв.
Со временем, как и с пространством, тоже творилась какая-то несуразица. Полицейский, появившийся в проломе стены ещё до того, как пропал Ларри, пребывал в прежней позе, так и не завершив начатый шаг, а секундная стрелка на хронометре Репьёва после запуска "Кондыря" не передвинулась даже на одно деление.
Материя сжималась (на глазах Репьёва отправились в небытие чьи-то грязные носки, телефонный аппарат, полсотни стреляных гильз и оставшиеся после Зо пустые шприцы), а время, наоборот, растягивалось.
Репьёв даже слегка повеселел. Прежде ему приходилось слышать, что внутри этого крошечного, ненасытного пятнышка существует свой собственный, ни на что не похожий мир, где нет ни хода времени, ни привычного для человека вещества, ни - что вполне вероятно - даже самой смерти.
Вот только есть ли там жизнь?

Голос из ментального пространства

То, что для Демьяна Репьёва обернулось тягостным и нескончаемым кошмаром, на самом деле произошло в считанные секунды.
Едва только высокоточная научная аппаратура, имевшаяся на вооружении полиции города Сент-Луиса (а там уже примерно знали, с кем имеют дело), зафиксировала не поддающийся рациональному объяснению скачок величины всех фундаментальных физических констант, что по времени соответствовало моменту запуска зловещей установки "Кондырь", как многоэтажный жилой дом, случайно ставший прибежищем террористов, вдруг резко уменьшился в объеме, словно пробитый воздушный шарик, а затем целиком, вплоть до последней пылинки, исчез, как бы втянувшись в самого себя.
К счастью, все его обитатели к этому моменту были уже эвакуированы.
Вместе с роковым домом пропало и некоторое количество менее значительных предметов - несколько автомобилей, главным образом полицейских, мусорные урны, канализационные решетки, щиты дорожных указателей, лампы уличных светильников, листва с окрестных деревьев (а кое-где и сами деревья), парочка бродячих псов, проникших за оцепление, и стая ворон, ставшая жертвой собственного любопытства. Так, по крайней мере, сообщалось в официальном отчете.
Не скрою, поначалу я хотел предупредить эту катастрофу, главным образом по причинам личного свойства.
Никогда прежде мне не приходилось принимать смерть посредством чёрной дыры или, говоря иначе, гравитационного коллапсара. Естественно, напрашивался вопрос: а как это может отразиться на создании, имеющем нематериальную природу, то есть на мне самом? Что, если эта загадочная прорва способна втянуть в себя даже бессмертную человеческую душу? Уж лучше на всякий случай подстраховаться.
Но Репьёвы, в тела которых я теперь воплощаюсь с завидным постоянством, - это ещё те субчики! Покорить их не так-то просто. Многие на этом обжигались.
И хотя я действовал, так сказать, изнутри, но не слишком преуспел. Всё закончилось само собой. И для меня, слава богу, благополучно. Надо констатировать, что чёрные дыры при всей своей загадочности целиком принадлежат этому миру и никак не влияют на ментальное пространство вкупе с его эфемерными посланцами.
Что же касается человеческих жертв, как нынешних, так и грядущих (а боевая чёрная дыра - это посильней, чем лук-гондива), то избежать их можно иным, уже много раз испытанным мною способом - устранить в прошлом саму причину этой трагедии.
На сей раз мне не пришлось ломать голову над тем, в какой именно временной и географической точке река истории сменила свое русло, пусть далеко не идеальное, но хотя бы досконально известное.
Скорее всего это случилось где-то в конце восемнадцатого века на восточном краю Европы, когда очередное крестьянское восстание, запалом которого, как водится, являлось казачество - буйное и непокорное сословие, сложившееся из беглых преступников и социальных изгоев, - не захлебнулось, паче чаянья, в собственной крови, а закончилось полной победой, в результате чего хлебать кровь пришлось уже совсем другим людям.
Невыносимый крепостной гнёт, позволявший тем не менее подневольным крестьянам становиться учеными, изобретателями, торговцами, промышленниками и церковными иерархами, сменился куда более ужасным гнётом - разбойничьим.
К власти пришли люди, привыкшие убивать, грабить и насиловать, а отнюдь не созидать, защищать и умиротворять. Законы разбойной артели стали законами государства. Блатная феня - официальным языком. Ни о каком национальном примирении не могло быть и речи. Восторжествовала идея всеобъемлющей расплаты, когда человек становится виноватым не вследствие совершенных преступлений, а только по факту своего рождения. Бреешь бороду - на кол. Не имеешь мозолей на руках - к стенке. Носишь очки - в рыло.
Впрочем, нечто подобное нередко случалось и в другие эпохи, и с другими народами. Чернь, объединившаяся с разбойниками, сметала постылую власть, но со временем, откормившись и перебесившись, принимала общепринятые правила игры - пусть не сразу, а где-то в третьем-четвертом поколении. Возникали новые правящие династии. Потомки грабителей и убийц придумывали себе благородных родоначальников. Откровенный грабеж сменялся сбором дани, расправы - судом, оргии - великосветскими балами, и всё постепенно возвращалось на круги своя.
Лишь иногда бандитская власть сохранялась на века, превращаясь в незыблемую традицию и всё глубже загоняя самое себя и подвластный народ в пучину людоедских убеждений, неправедной веры и повальной лжи. Всё это, как правило, заканчивалось потом великой смутой и социальными катастрофами.
Вот и теперь, пользуясь медицинской терминологией, можно было сказать, что на лике старушки-истории появилась новая отметина - и отнюдь не мелкий прыщик, который и сам собой способен пройти, а гнойная язва, опасная не только для его обладателя, но и для окружающих. А язвы надо лечить радикальными методами, вплоть до иссечения. Значит, опять кровь, кровь, кровь...
Что же, мне к ней не привыкать.

Иван Семёнович Барков

Как тебе, батюшка, Москва показалась? - не без ехидства осведомился казак, сопровождавший его от самой Тверской заставы. - Нравится?
- Почему она должна мне нравиться? - Барков с независимым видом пожал плечами. - Разве это блудница, которая всем подряд кокетство строит. Москва - мученица. Ей скорбь к лицу. Судьба такая.
- Ты на что намекаешь? - посуровел казак.
- Ни на что я не намекаю. Просто одно древнее пророчество вспомнил. Ты хоть сам знаешь, откуда Москва пошла? Ну так послушай. Великий князь киевский и суздальский Юрий Владимирович, прозванный Долгоруким, это место первым присмотрел. Тихо тут в древности было. Леса, горы, река. Вот он и повадился сюда наезжать. Для охоты и пирушек. Чтобы, значит, подальше от бояр и великой княгини. Только край этот был хоть и дремучий, да не пустой. Населяли его инородцы - язычники, финнам и мордве сродственные. Народ всё больше смиренный, уважительный. Потому и сгинул... На берегу Москвы-реки у них капище имелось. Осквернили его однажды княжеские отроки. Потом ещё. На третий раз явился ихний волхв, справедливости просит. Уймись, мол, княже, дай спокойно жить, мало ли вокруг других чащоб да пустошей. Охотиться и пировать где угодно можно, а сие место для нас святое. Нрав у Юрия Владимировича был - не приведи господь! В точности прозвищу соответствовал. Спуску не ведал. Велел он из языческих кумиров костёр сложить и дерзкого волхва на него возвести. Когда огонь бороду опалил, старый чародей и провещал свое пророчество. Дескать, стольный город, который здесь впоследствии обоснуется, столько раз гореть будет, сколько ковшей вина князь удосужится выпить. Юрий Владимирович, между нами говоря, весьма охоч был до бражничанья. А тут ещё назло волхву постарался. Вот с тех пор Москва и горит чуть ли не каждые двадцать лет. И впредь гореть будет, пока потомки того самого финна вольной и справной жизнью не заживут, от Руси-матушки отпав.
- Да хоть бы она и вовсе прахом пошла! - молвил казак с озлоблением. - Вредоносный городишко! Сколько тут нашего брата замучено да растерзано. Сколько истинной веры поругано. Логово сатанинское! Не зря здесь иуда Никон и антихрист Пётр на свет явились. Наши старики завсегда говорили: лучше с чёртом знаться, чем с москалём!
- Я от стариков и другое слыхал: вольные казаки - подлые собаки. - Барков своего провожатого особо не боялся, но коня на всякий случай придержал.
- Ах ты гадина дворянская! Вот я тебе сейчас клинком язык укорочу! - Казак в самом деле схватился за рукоять сабли.
- Безоружного рубить вольготно, он сдачи не даст. - Барков отвёл глаза, дабы не встречаться с бешеным взором казака. - Что потом атаману своему скажешь? Он ведь, поди, давно меня дожидается.
- Мне атаман постольку поскольку... Я токмо перед Доном ответ обязан держать. - Казак был хоть и вспыльчив, но отходчив.
- Ты мне вот что ответь. - По опыту Барков знал: лучший способ успокоить человека - это разговорить его. - Коли Москва вам не по нраву, зачем вы так рвались сюда? Всю землю русскую от Волги до Москвы мёртвыми телами устлали.
- Мы сюда за справедливостью шли, чтобы законного царя Петра Федоровича на трон вернуть. Вот с божьим вспоможением и дошли.
- Заметно...
Барков покосился на чёрный от пожара Кремль, мимо которого они сейчас как раз проезжали, на Никольскую башню, зиявшую дыркой вырванных часов (и кому они только мешали?), на развалины Гостиного двора и на Красную площадь, прежде сплошь застроенную лавками и лавчонками, а ныне представлявшую собой одно большое, слегка присыпанное первым снегом пепелище, где одичавшие псы и раскормленные вороны искали себе поживу.
- Дальше-то как думаете действовать? - спросил Барков. - Пойдете на Санкт-Петербург али нет?
- То не твоего ума дело... - Казак нахмурился. - Но слух есть, что воевать больше не будем. Мира Петербург просит. Там царица-изменница под арест посажена. Новая власть утвердилась. Хоть и не казацкая, но к народным нуждам ревностная... Да ты про это сам, наверное, больше моего знаешь.
На пустынной улице встречь им показалось несколько верховых казаков - наверное, только что из кабака, а иначе откуда бы взяться таким красным мордам. Ведь не зима ещё. Самый молодой из компании, ехавший чуть особняком, хищно свесился из седла.
- Эй, станичник! Куда эту шишару дворянскую везёшь? Уступи нам на расправу. Душа горит.
- Прочь с дороги! - Провожатый погрозил встречным казакам плетью. - Не про вас сей чело-вече. Он царя Петра Фёдоровича званый гость.
Слова эти не произвели на подвыпивших казаков должного впечатления, а, похоже, только раззадорили. Съехавшись вместе, они о чем-то горячо заспорили, всё время оглядываясь на удаляющуюся парочку.
- С воинским послушанием у вас не очень-то... - сказал Барков, ощущая спиной неприятный холодок, словно за шиворот ему попала горсть снега.
- Послушание бабе прилично, а не казаку, - ответил провожатый. - У немчины Михельсона да горе-вояки Бибикова вон какие послушные рати были, да только где они ныне? Гниют в Яицких степях. А мы, неслухи сиволапые, знай себе по Москве гуляем.
- Атаману Заруцкому тоже по Москве доводилось гулять. Куда только потом, бедолага, подевался...
- Сравнил! То при ворах-самозванцах было, а ныне у нас законный царь Петр Федорович. Его, сказывают, уже и англицкий король признал.
- Это сомнительно... Хотя с Георга Третьего станется, он сумасброд известный.
- Вот и прибыли. - Казак плетью указал на дворец московского генерал-гебернатора Волконского, ныне превращенный в резиденцию мужицкого царя. - Заворачивай во двор. Только глазами своими завидущими по сторонам меньше рыскай. Как бы наши ребятушки от излишнего усердия их тебе не вырвали.
- Не могу в толк взять... Одет я вроде по-вашему. Чикмень казацкий, пояс турецкий, папаха баранья. Конь да сбруя - донские. Почему же всякая пьянь в меня пальцем тычет?
- Рожа у тебя, барин, дюже гладкая. Что бабий зад. Праздная рожа. У подневольного человека такой рожи быть не может. Ты в следующий раз её дегтем слегка потяни...
Судя по выбитым стеклам в окнах и обильным следам копоти на фасаде, губернаторский дворец тоже подвергался разграблению, но сейчас он представлял собой как бы сборный пункт для добра, свозимого сюда со всей Москвы.
Бобровые и лисьи шубы, правда, слегка перепачканные кровью, грудами лежали прямо на снегу. Из столового фарфора и хрусталя можно было баррикады возводить. В кострах горела причудливая барочная мебель. Лошадей вместо попон покрывали драгоценными шёлковыми гобеленами.
В общем, зрелище, достойное варварской кисти. Картина неизвестного художника "Разорение Рима ордами вандалов". Впрочем, имя художника как раз и известно. Даже весьма...
Вокруг дворца были расставлены новенькие армейские пушки, как видно, взятые трофеем в городском арсенале. Конные и пешие посыльные беспрерывно сновали в воротах.
У парадного подъезда приехавшие сдали лошадей под присмотр молодому башкиру, одетому поверх зипуна в богатый женский салоп. Даже этот нехристь не сдержался - мазнул по Баркову недобрым взглядом.
Тут уж и Иван Семенович не стерпел, дал волю своему знаменитому глумословию:
- Что ты на меня косишься, кикимора скуластая? Разве я твоих баранов увел? Али кибитку обгадил? Сестру изнасильничал? Это мой город, понимаешь? Здесь верблюжья колючка не растёт! Лучше бы ты в степи своей сидел! Вместе с Салаватом Юлаевым бездарные вирши сочинял!
- Особо не лайся! - предостерег его провожатый. - И имя это не упоминай. Салаватка ныне не в чести. Не пошел с батюшкой на Москву. В родных угодьях остался.
- И правильно сделал, - буркнул Барков уже самому себе. - В накладе не будет. Потом его именем нефтезавод назовут. И хоккейный клуб высшей лиги.
В дворцовых покоях люда было немного - сюда допускались не все подряд. Провожатый, не прощаясь, завернул обратно, а Баркова встретил бывший коллежский советник Бизяев, обряженный в казацкое платье с чужого плеча, а потому смотревшийся маскарадным персонажем.
- Не ожидал, князюшка, тебя здесь увидеть, - молвил Барков с горькой усмешкой,
- А я тебя, Иван Семёнович, тем паче. Сказывали, что ты ещё лет семь назад душу богу отдал.
- Не принял бог мою грешную душу. Зато твоя, как видно, дюже сатане приглянулась.
- Стоит ли, Иван Семёнович, кровоточащие раны бередить. - Бизяев понизил голос. - Не от хорошей жизни на службу к супостату пошел. Пытаюсь спасти хотя бы то, что божьим промыслом уцелело. Но ведь и ты, надо полагать, какие-то делишки к Пугачёву имеешь?
- Не иначе. Только я не служить к нему прибыл, а переговоры вести.
- От чьего лица, разреши узнать? - сразу подобрался Бизяев.
- От своего собственного... А почему здесь так смердит? Разве отхожих мест мало?
- Мужичьё. - Бизяев презрительно скривился. - Хуже малых детей. Нужду норовят справить в китайские вазы и прочие изящные сосуды.
- Значит, к культуре тянутся, - кивнул Барков. - Это утешительно.
- Резок ты, Иван Семёнович стал. И в мнениях предвзят... Не ожидал даже. Прежде ты почтенную публику иным манером потешал... А сейчас поспешим. Он тебя давно ждёт. - Местоимение "он" прозвучало со значением, словно речь шла о Господе Боге. - Даже гневаться начал.
- Подзадержались на московских улицах, - пояснил Барков. - Коню ступить негде - везде стервятина человеческая. Хоть бы прибрали.
- Руки не доходят... Да и ничего про Москву пока неизвестно. Разные мнения имеются. Некоторые горячие головы вообще спалить её предлагают. Врагам для острастки.
- Каким ещё врагам?
- Внутренним, вестимо.
- Не спешите. Лет через тридцать пять её внешние враги спалят. Но уж зато основательно.
- То ли ты умствуешь, то ли ты глумствуешь... Впрочем, вольному воля, - вздохнул Бизяев. - Ты оружие сдал?
- Я его и не брал. Стараюсь не пользоваться. Сам знаешь, моё оружие - перо.
- Тем не менее позволь тебя обыскать. У нас тут что ни день, то покушение. Одни Бруты кругом.
- Сделай милость... Разве мог я прежде предположить, что потомок столбовых дворян будет в моих портках шарить? Сие мне как бархат по сердцу.
- Не юродствуй, прошу тебя. - Со стороны могло показаться, что Бизяев проводит обыск спустя рукава, но на самом деле он действовал осмотрительно и толково, даже стельки сапог заставил вынуть.
- Не забудь ему в ноги поклониться, - сказал Бизяев, когда обыск завершился. - Очень меня этим обяжешь.
"Ему" опять прозвучало со значением.
Они двинулись через анфиладу пустых покоев, выглядевших сравнительно прилично, если не считать ободранных со стен шпал еров да обезглавленных статуй. Вскоре впереди послышалось церковное пение. Запахло воском и ладаном.
- Часовенку домашнюю сладили. - Бизяев перешел на шёпот: - На литургию при наших заботах особо не наездишься, а псалмы послушать - для души всегда утешно... Помолиться не желаешь?
- А надобно?
- Кому как... Сейчас время такое, что в любую минуту можно перед богом предстать. Сам-то я молюсь бесперестанно...
- Вот и помолишься за меня, ежели живым отсюда не выйду. Заодно свечку поставишь за упокой души раба божьего Ивана.
- Помолиться не в тягость. - Бизяев как-то странно ухмыльнулся. - Да только об заклад могу побиться, что тебя однажды уже отпевали.
- То другого Баркова отпевали. Брата троюродного, который из псковской ветви.
- Зачем же, спрашивается, псковского Баркова в Москве отпевать? Да ещё в Вознесенском соборе.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 [ 12 ] 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.