перчатке по колену. - Виноватый - всегда враг, а враг - всегда виноват! Такая
вот логика!
враги, необходимы, чтоб в трудный час бросить их "шестеркам" на растерзание. А
где мы возьмем врагов, вырезав всех под корень? До срушников и бляхов далеко...
а эмиратские еще дальше.
или черные Пименталя.
пропасть, за резные перила беседки. - Свара с Хорхе и Пименом - это уже
Передел... Большой Передел, как во времена домушников! Пока не в наших
интересах, Алекс.
приподнялась на колено и начала стряхивать песок; груди у нее были полными,
упругими, с алыми вишнями сосков. - Ладно! Двести так двести! А что потом?
наследственный спец по военной части. Мое дело - налоги драть, Сильвер у нас -
страж спокойствия, а ты - Анаконда и главный "штык"! Тебе и решать, сокол мой.
песок, отжимает волосы.
опираясь рукой в перчатке о подлокотник кресла. - Зачем нам поражения и
неудачи? Для нас - поражение, для Хорхе - победа! Зубастый он, этот Хорхе...
Сделаем вот как: победоносное наступление приостановлено, ибо старый скряга
Хайме прекратил финансировать операцию. Отсюда - трудности с углем, мазутом и
патронами... Без угля паровик не ездит, припасы не доставить, а кораблями тоже
не подвезти - из-за, алчности "торпед", которым не хватает патриотизма. Думаки
пусть заявят протест, а дон Грегорио и дон Алекс его поддержат, как и подпевалы
из прочих департаментов. А я поплачусь: "торпеды" вздули дань за перевоз,
финансовый кризис в державе, казна - три с половиной песюка, готов уйти в
отставку. И спустим все на тормозах. Или свалим на Трясунчика.
- Не возражаешь, Алекс? Тот пожал плечами:
приостановлено. С Федьки-Фиделя - бочонок пульки.
сказал старик, почесывая щеку. - Ну, милостивые доны, не пора ли заняться
"торпедами"? - Он покосился на лысоватого, дождался согласного кивка и
вымолвил: - Тут случай ясный, соколы мои: мытари их обнаглели, вдвое за провоз
дерут, а у Хосе-Иоськи крыша поехала - дела забросил, кораблики в луже пускает
да кормит срушников дерьмом. Надо же, пообещал Сапгию целый флот броненосцев во
главе с "Полтавой"! А пан Сапгий у нас не дурак, совсем не дурак... Как бы
своих людишек не заслал для проверки, а это нам и вовсе ни к чему... Так что
же? Будем кончать Трясунчика?
вольных отстрельщиков...
отойдет пристойно, с миром.
департамента по прозвищу Анаконда, судорожно сглотнул.
неловкость, тоже оскалился в усмешке. - На такой кобылке только и гарцевать в
пампасах за мостом или в Пустоши... Лихое место эта Пустошь, опасное - без
резвого коня! Одни изгои да ранчеро... А еще, доносят, сумасшедший поп в Дурасе
объявился - божий человек, а трех диких пришиб. Разом!
Хайме. Потом спросил - правда, без особого интереса: - А дикие чьи?
сборщик-мытарь у "плащей", брал налог за пульку... Не донес хозяину песюков,
вот Монтальван его и выгнал.
кайманам. Или подвесил над муравейником - за ребро да на крюк!
спокойный; не пискнул, не вякнул, а лишь таращил круглые глазенки - черные, как
у Поли-Пакиты, внучатой племянницы старосты Семибратова. А вот волосики были у
него точно редкий светлый лен - в отца, Ивана-Хуана, который приходился
Семибратову троюродным племянником и тезкой. Все жители деревни состояли в
ближнем и дальнем родстве, но брачные связи меж ними не приводили к вырождению
- тут сказывался приток иной крови, афро-американской. Семибратовка - семь
крепких усадеб-фазенд вдоль широкой улицы - стояла на своем месте без малого
два столетия, со времен Большого Передела, и за этот срок приняла многих
чужаков, белых, черных, бронзовых и шоколадных. Пришлецы женились и тут же
делались чьими-то свояками либо зятьями; ну а дети их были уже кровь от крови
семибратовскими.
дружбанов, поселившихся тут вскоре после исхода. Не того Великого, когда
миллиарды землян переселились к звездам, а исхода-бегства, произошедшего лет
через двадцать после братоубийственной свары меж громадянами и Русской
Дружиной. Ее подробностей Саймон еще не выведал, но результат был налицо:
тысячи беженцев с Украины, преодолев океан, колонизировали Америку. Разумеется,
Южную; Северная, если не считать остатков Канады, была перепахана кратерами и
пребывала в запустении. Нынче же, по словам всезнайки Майкла-Мигеля, в ФРБ и ее
Протекторатах, Канадском, Чилийском, Парагвайском и Уругвайском, проживало
двадцать миллионов, да еще тысяч пятьсот обосновались в Кубинском Княжестве,
территории хоть автономной, но состоявшей в союзе с бразильцами.
Южмерике, в тридцати трех парсеках от Старой Земли, а народ, пришедший им на
смену, назывался бразильянским. Правда, кое-кто, подчеркивая происхождение от
чернокожих предков, говорил: я - бразилец! - и добавлял пару полузабытых
ругательств на португальском. Но таких гордецов и снобов в Семибратовке не
водилось, как и во всех окрестных селениях - в Марфином Углу, Колдобинах,
Чапарале и Волосатом Локте.
Семибратова, крепкого мужика за шестьдесят, с окладистой пегой бородой.
пальцами рукоять мачете. - И ты, брат-батюшка Рикардо, хорошее имя ему
придумал, крепкое. Колян! Будет пока что Колян, а возрастет да войдет в
мужицкую силу, и прозвищем разживется. Так, батюшка?
обряде, едва ли не все обитатели Семибратовки, потянулся из храма на улицу,
шаркая по деревянным полам сандалиями и сапогами. Парни и мужчины были
вооружены, и лишь местный учитель, Майкл-Мигель! Гилмор, являлся исключением;
он насилия не признавал и не любил оружия. В церкви остались несколько женщин -
навести порядок да разобраться с церковным имуществом, а заодно проверить, не
надо ли чего брату-батюшке - сготовить или постирать. Коттедж Саймона в Грин
Ривер состоял на попечении роботов, и он не привык к такой заботливости,
имевшей, как все на свете, хорошую и дурную сторону. За ним ухаживали, его
поили и кормили и даже преклонялись перед ним - как перед священником и
человеком, который владеет тайной боевого мастерства, - и это было совсем
неплохо; однако множество глаз и услужливых рук - не лучшее обстоятельство
сохранения чего-нибудь в тайне. В конце концов он сжег свою одежду, а
драгоценный маяк и остальное имущество спрятал под алтарем со священными
дарами. Туда его прихожанки не лезли, боясь совершить святотатство.
рубцы шрамов, сизые на темной коже, - шесть длинных отметин бича, пересекавших
живот и грудь. Еще шесть красовались у Гилмора на спине.
хоть сам он не мог похвастать богатырской статью. - Первый младенец, коего вы
окрестили...
воспоминаниям о церквах православного Смоленска, но хоть память его была
отменной, кое-что в ней перепуталось. Его родичи с отцовской стороны были
мормонами, и сестра Саймона-старшего, богомольная тетушка Флоренс, таскала Дика
в молельный дом, где служили совсем иначе, чем у православных, - без всякой
пышности, по-деловому строго, но истово. "Похоже, - у Саймона мелькнула
крамольная мысль, - мне предстоит объединить две ветви христианства".
оттесняя учителя. - Все прошло лучше некуда, раскудрить твою мать! Главное, у
брата-батюшки руки крепкие, не трясутся, а вот отец Яков и тверезым дите в
купели утопит. - Он взял Саймона под локоток и подтолкнул к выходу. - Иди-ка
ты, брат-батюшка, скидывай свою ряску, облачайся в мирское, и пойдем
попразднуем нашего Коляна. Столы чай ждут!
обожженного на солнце кирпича. Семибратовская церковь была не только храмом,
но, как самое прочное и большое сооружение в деревне, являлась еще цитаделью и
школой; двери ее сколотили из деревянных плах, окованных железом, а узкие окна
напоминали бойницы. Пристроенный сбоку навес защищал от зноя, и под ним, на
вкопанных в землю столбах, тянулись столы-помосты, ломившиеся сейчас под
тяжестью котлов с мясной похлебкой, блюд с говяжьим и тапирьим мясом и жбанов
пульки. Спиртное гнали из кактусов, ибо с зерном и картошкой в Пустоши было
туговато. По случаю праздника эти лакомства тоже присутствовали на столах,
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Жюль Верн
Панов Вадим
Суворов Виктор