read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



- Ненормальный! И ты ненормальный, и чай ненормальный! Опять, наверное, Кешенька, завариваешь один и тот же пакетик по шестому разу, да? Все экономишь. А на даче у тебя второй год живет двоюродная тетка. У тетеньки, между прочим, московская квартира есть, но она, видите ли, обожает лесной воздух. Знаешь, за сколько можно сдавать такую дачу, как у тебя? Самое малое, за тысячу долларов в месяц! На мелочах экономишь, а хорошие деньги теряешь из-за ерунды, из-за тетки - любительницы лесных запахов... Открой форточку, пожалуйста. Надымил. Сегодня узнала, что ты у нас, оказывается, спортсмен-единоборец, но почему-то при этом куришь. Заботишься о своем здоровье и куришь, гробишь легкие одновременно... Странный ты человечек, любимый. Весь состоишь из противоречий. Но... - Марина склонила голову на плечо. Зевнула. Потянулась. Улыбнулась. - Но это мне в тебе и нравится, котик!.. Ох, чой-то я раскудахталась, запилила муженька. А если все время пилить, то и дерево не выдерживает... Ну его к черту, чай! Кончай курить, Кешенька, пошли баиньки. Твоей рыбке одной в постельке скучно. Пойдем.
- Сейчас. Только форточку открою и приду. Ты права, надымил я изрядно. Пожалуй, лучше не форточку, а окно открою. Обе створки.
- Обе не получится. Горшок с геранью на подоконнике помешает.
- А я его сдвину в центр.
- Ну-ну. Третий час ночи, самое время двигать горшки с цветами, курить, чаи гонять... Я пошла. Жду тебя десять минут под одеялом и засыпаю. Надумаешь успеть ко мне под бочок быстрее - почисти зубы. Целоваться с курящим мужчиной иногда приятно, но быстро надоедает. Я пошла...
Оставшись на кухне в одиночестве, Иннокентий первым делом выплеснул в раковину холодные помои из своего стакана, насухо вытер цепочку с бриллиантом, положил ее на стол возле других украшений. Затем, поднатужившись, сдвинул горшок с геранью к центру подоконника, открыл окно.
На том месте, где много лет стояла герань, на крашеных досках широкого подоконника осталась темная круглая отметина, похожая на лезвие косы. Той косы, с какой обычно изображали старуху смерть на старинных фресках, где с наивным примитивизмом и педантичностью прорисованы адовы муки, где грешницы с такими же пригожими, как у Марины, лицами корчатся в вечной агонии в раскаленной смоле, тщетно моля о прощении...
...Кеша проснулся в десять. Под утро ему приснился кошмар. Привиделась Марина в белом саване, с косою в холеной руке. Кеша убегал от нее через ночное кладбище. В лицо светила луна. Иннокентий знал, что надо добраться до кладбищенской ограды и тогда острое как бритва лезвие косы не сможет причинить ему вреда. За пределами кладбища женщина в саване и ее оружие бессильны. Но, как только Кеша подбегал к ограде, на пути у него из ничего, из пустоты возникала Марина, размахивалась косой, и он, повернувшись к ней спиной, снова бежал, спотыкаясь о могильные холмики, задевая кресты, рискуя ежесекундно провалиться в свежевырытую могильную яму. Добегал до ограды с другой стороны кладбища и снова сталкивался с Мариной. Тягучий ночной кошмар закончился тем, что Кеше все же удалось обмануть укутанную в белый, подернутый плесенью саван Марину. В сотый, тысячный раз подбежав к ограде, Иннокентий вместо того, чтобы, как обычно, пуститься наутек от призрака с косой, бросился в атаку и, применив прием из арсенала Вин Чун под названием "две белые змеи выползают из норы", выбил косу из рук Марины, перепрыгнул через ограду, рассмеялся, глядя на луну, но тут перед ним снова материализовалась Марина. На этот раз она возникла не из ночной черноты, а из ослепительно голубого лунного света. Марина вскинула вверх правую руку. На пальце блеснул белой вспышкой мельхиоровый перстень. Рассыпался мелкой крошкой камень, под которым пряталась крупинка. Малюсенькая горошинка выпала из углубления в мельхиоре на землю и покатилась к Кеше, с каждым мгновением разрастаясь, превращаясь в гигантский шар. В ужасе Кеша закричал. Не в силах двинуться с места, он стоял и смотрел, как приближается разбухшая до невероятных размеров горошина, зная, что от нее нет спасения, что спустя долю секунды таившаяся до поры в перстне с секретом смерть его настигнет, расплющит, раздавит, сотрет в порошок!
Кеша проснулся от собственного сдавленного крика. Вскинулся на подушках, протер рукой глаза. Посмотрел на круглый, как та горошина в кошмаре, циферблат будильника. Тонкая зеленая секундная стрелка бежала по кругу, уже отсчитывая мгновения одиннадцатого часа. Скоро ехать на кладбище. На встречу с Сан Санычем. Сдвинув горшок с зеленой, как стрелки будильника, геранью, Иннокентий запустил в действие некий механизм, часовую мину, которая в определенный Сан Санычем день и час разорвет в клочья только-только начавшуюся семейную жизнь Иннокентия, на первый взгляд такую мирную и беззаботную, лучащуюся фальшивым, словно поддельный бриллиант, счастьем.
- Проснулся, лежебока? - Марина, улыбающаяся, с мокрыми после утреннего душа волосами, обнаженная, с подносом, на котором дымилась чашечка кофе, вошла в спальню. - Кофе в постель не желаете, господин мой?
Марина присела изящно и поставила на покрытые одеялом колени Иннокентия поднос с легким завтраком. Кофе источал приторный аромат, бутерброд с ветчиной благоухал свежестью, однако забурливший было голодный Кешин желудок притих, едва близорукие глаза заметили мельхиоровый перстень на пальце Марины.
- Спасибо за завтрак в постель. - Кеша аккуратно взял поднос, протянул его обратно Марине. - Завтракать сегодня остерегусь.
- Почему? - Марина подхватила поднос неловко, расплескав кофе. - Что случилось? Чем я не угодила любимому мужу?
- Ты ни при чем. Вчера в ресторане съел мясо, похоже, не свежее. Подташнивает...
- Тошнит тебя от непомерного курения и дурного чая по ночам!
- Возможно. - Кеша поднялся с постели. - Но все же на тот случай, если я отравился мясом с душком, сегодня решил поголодать. Йоги вообще советуют голодать раз в неделю.
- И на второй день медового месяца твои йоги тоже рекомендуют голодовку? И удовлетворение жены при помощи вибратора, да?
- Йоги не мои, они индийские.
Глупая шутка, да и не шутка вовсе, а жалкая потуга на шутку. Однако Марина рассмеялась. Притворная обида на отказавшегося от завтрака мужа бесследно исчезла. Покладистая, лишенная амбиций, заботливая и веселая, красивая и страстная жена - что может быть лучше? Только одно - богатая молодая вдова с теми же качествами.
- Кешенька, ты серьезно сегодня целый день собираешься голодать? Я планировала сбегать на рынок, приготовить настоящий обед. Хозяйка из меня никудышная, но купленную на базаре свиную отбивную поджарить сумею. А к ней помидорчики, огурчики, черемшу, квас. Ты только представь себе, какой чудесный обед я задумала, пальчики оближешь!
"А в одном из блюд "чудесного обеда" будет крупинка, - подумал Кеша. - Или она уже растворена в кофе, а для свиной отбивной припасено какое-то другое ядовитое средство?"
- Ну-у, Кеш, чего ты молчишь? Бежать мне на рынок? Готовить обед или отказываешься кушать категорически?
- Не знаю. Вернусь, там видно будет.
- "Вернусь"? Куда это ты, хотела бы я знать, собираешься?
- На кладбище.
- Опять?! Ты же вчера ездил на кладбище!
- Ограда на маминой могиле покосилась и облезла, проржавела. Договорился с кладбищенским рабочим о ремонте. Денег с собой вчера взял мало, сегодня к двум обещал подвезти работягам гонорар. Разве я тебе об этом не говорил?
- Нет.
- Странно, мне казалось, я тебе все рассказал... Пойду душ приму...
Обойдя Марину и коснувшись голым телом ее обнаженного бедра, Иннокентий поковылял к дверям спальни. Глядя ему в спину, Марина громко ахнула:
- Ах, господи, Кешенька, у тебя огромадный синяк под левой лопаткой! Милый мой, какая же я дура! Ты ночью вставал курить, спал беспокойно, есть отказался... Кешенька, признайся, у тебя болит сердце!
- Болит немного, - соврал Кеша на всякий случай.
- Светкина мама, терапевт, вчера по телефону сказала, что у тебя может быть ушиб сердца! Это опасно, ужасно опасно!..
- Обойдется. - Кеша посмотрел на жену через плечо.
Лицо озабоченное. Глазки слезятся. Зубками прикусила губу. Великолепная актриса! Молодая Сара Бернар! Звезда и легенда английской сцены, взбалмошная Сара, говорят, имела обыкновение спать в гробу. Марина предпочитает загонять в гроб своих мужей. Ох, не зря в средние века актеров хоронили за пределами кладбища, рядом с отлученными от церкви и самоубийцами!

* * *

Из дому Иннокентий вышел, имея в запасе достаточно времени и зная, что не опоздает. Ровно в два будет на кладбище. Сан Саныч инструктировал: "в восемнадцать часов текущего или в два часа следующего дня". Размышляя над тем, что понимать под "текущим", а что под "следующим" днем после того, как герань сместится на подоконнике, Кеша дремал в метро. Если он понял Сан Саныча неправильно - что делать? Гулять по городу, ожидая шести часов вечера? Возвращаться домой и врать чего-то Марине, а потом снова отправляться к кладбищенским крестам за ажурной оградой?
Но Кеша, как выяснилось, уяснил инструкцию верно. На подходе к кладбищу его окликнул Чумаков. Где и вчера, ожидал Сан Саныч в машине.
Сидя на переднем сиденье "Волги" и немного смущаясь, Иннокентий предельно откровенно, как на приеме у врача-психоаналитика, пересказал все события минувшего дня. Поделился не только фактами, но и своими домыслами, подозрениями. Никогда ранее, ни с кем замкнутый молчун Иннокентий не был так откровенен. Даже с мамой. И отнюдь не страх за собственную жизнь спровоцировал Кеши-ну откровенность. Причиной, заставившей его открыться перед незнакомыми в общем-то людьми, стала ненависть. От любви до ненависти один шаг, и Кеша сделал этот шаг. Ночью на кухне, глотая холодную воду с чаинками. Сегодня он ненавидел Марину всей душой, еще сильнее, чем любил вчера.
Выговорившись, Иннокентий закурил. Сан Саныч, прикрыв глаза, обдумывал полученную информацию, Чумаков на заднем сиденье глядел в окошко. К центральным воротам кладбища медленно двигалась траурная процессия.
- Экхе, гм-м... - деликатно кашлянув, нарушил общее молчание Миша. - Кеша, прошу прощения. Чего такое Вин Чун? Ты, когда рассказывал про ресторан, оговорился - занимался, дескать, Вин Чун. Сан Саныч кивнул, мол, ему все ясно, а я, болван болваном, ни фига не понял.
- Вин Чун - это стиль кунг-фу, - вместо Кеши ответил Сан Саныч. - Я однажды, будучи в Гонконге проездом, перехлестнулся с одним мастером Вин Чун. Хотя тот дедок-китаец едва мне до плеча доставал, пришлось в него из пистолета стрелять, шуметь, иначе забил бы меня дедушка Правда, он не один был. Еще десяток китайцев на хвосте сидели. Две обоймы расстрелял, пока оторвался, и любимый финский нож пришлось забыть в горле внука того китайца. Нож жалко. Исключительный был ножик...
- Блин горелый! - почесал затылок, взъерошил волосы Чумаков. - Ну и в компанию я попал! Один - супермен с финским уклоном, другой - кунгфуист крутой! И только я - ни фига не умеющий сгусток нервов. Болван болваном.
- Не прибедняйся, партнер.
- А я и не прибедняюсь. Я вот задумался, отчего это Дима Красавчик разделывался с Ириной Грековой не спеша, обстоятельно, а Кешу, едва вывели из загса, сразу попытались мочкануть, в первый же день? Раньше об этом не думал, пришло в голову вдруг - и ни фига не понимаю!
- Полагаю, Красавчик, женившись, обрабатывал Ирину на предмет того, чтобы она отписала ему дарственную на квартиру или же прописала его на своей жилплощади, - объяснил Сан Саныч. - С Иннокентием все сложнее и одновременно проще. "Синяя Борода" спешит, сворачивает свою работу в Москве, так я понимаю. А охмурить Иннокентия, подписать его на поход к нотариусу - занятие долгое и неблагодарное. Проще и быстрее его убить, но так, чтобы смерть выглядела случайной, чтобы можно было через положенные по закону полгода спокойно вступить в права наследования и квартирой, и дачей. Однозначно, противник торопится. Поспешим и мы. Сегодня же вечером навестим Марину. Иннокентий, ближе к ночи, когда супруга уляжется спать, прошу вас, найдите повод выйти на улицу. Скажем, вынесите мусор или сходите за сигаретами. Когда будете возвращаться, встретитесь со мною на лестничной площадке, откроете дверь, крикнете: "Твой котик вернулся, рыбка!", впустите в квартиру меня, а дальше... дальше дело техники. Ну а ежели до вечера произойдет нечто экстраординарное, исключающее мой ночной визит, будьте любезны - передвиньте горшок с геранью на старое место и завтра в два снова приходите на кладбище. Договорились?
- Все понял, - согласно наклонил голову Кеша. - Попробую дожить до вечера.
- Бросьте, Иннокентий! Враг не единожды облажался, и откровенных провокаций в ближайшие дни вам, полагаю, ожидать не следует. Однако режим голодовки нужно выдержать. Не нравится мне эта крупинка в перстне с секретом. Будьте начеку.
- Постараюсь.
- Довезти вас до метро?
- Да, если не сложно.
- Запросто! - Сан Саныч завел мотор, тронул "Волгу" с места.
- Сан Саныч! Я опять ни фига не понял.
- Чего еще непонятного, Миша? - произнес Сан Саныч, выводя автомобиль на магистраль.
- Ты сам говорил: дом Иннокентия под наблюдением. Каким образом, интересно, ты незамеченным проберешься вечером в Кешин подъезд?
- Не я, а мы. Вместе доберемся до объекта, партнер Кто-то должен страховать на лестнице, пока я буду работать с Мариной. Этим кем-то и будешь ты, доктор Чумаков Понятно? А как мы проникнем в охраняемый объект - успеем обсудить. До ночи времени - воз и маленькая тележка...
...Добравшись до станции метро "Третьяковская", откуда до дому десять минут неспешной ходьбы, Иннокентий заглянул в "Макдональдс". Съел два гамбургера, запил колон Платить явно завышенную цену за американские бутерброды очень не хотелось, но поесть надо. Впереди еще целый день вынужденной голодовки, от сигаретного дыма во рту горько. Да и какое-то количество денег из кошелька не повредит истратить. Что, если на правах супруги Марина решит проверить его наличность? Вдруг, пока он собирался на кладбище, она заглянула в кошелек? Он вернется, соврет про аванс рабочему, взявшемуся за починку ограды вокруг могилы матери, а она возьмет и глянет в истрепанный Кешин кошелек, где как лежали четыре бумажки по сто рублей, так и лежат. Короче, уговорил себя Кеша пообедать в "Макдональдсе", а потом уговорил пойти домой. До боли не хотелось возвращаться к Марине. Было приятно потолкаться на улице среди обычных людей с их обыденными проблемами, такими несерьезными по сравнению с заботами Иннокентия.
В знакомом до мелочей дворе, неподалеку от подъезда, где жил Иннокентий, посреди асфальтового квадрата с двумя столбиками по краям стоял автомобиль марки "Рено". Восьмидесятого года выпуска. Как утверждает реклама - "Машина для этой жизни". Асфальтовый квадрат и прилегающие к нему столбики жители дома постарше использовали для сушки белья. Натягивали веревку от столба к столбу, и вечно воющий в проходном дворе, словно в аэродинамической трубе, ветер колыхал простыни над почерневшим от времени асфальтом. Когда белье на веревке отсутствовало, мальчишки с удовольствием играли здесь в волейбол. А примерно раз в месяц асфальтовая площадка превращалась в ремонтную. Причем ремонтировался на ней один и тот же автомобиль "Рено", принадлежащий Кешиному старинному приятелю, однокласснику и соседу по дому Андрюше Колкову. На свадьбе у Кеши с Мариной гуляли двое дружков-соседей. Одним из этой пары и был Андрей Колков. Андрюша позавчера, во время свадебного пира, помнится, узюзюкался "до зеленых слоников". И этот факт никого не удивил. Андрей работал художником, а какой же художник не пьет? Только плохой и бездарный. Андрюша был хорошим художником, по-настоящему талантливым, но автолюбитель из него вышел никудышный. Два года назад Колков купил подержанный "Рено", дабы ограничить себя в принятии алкоголя. Он же не самоубийца - садиться пьяным за руль! А ездить на иномарке Андрей собирался ежедневно. Но - не тут то было! Сломавшись однажды, спустя месяц после покупки, машина начала ломаться чуть ли не каждый раз, когда Андрюша выводил ее из гаража-ракушки. Ремонт автомобиля раз в месяц по субботам вскоре превратился в своеобразный ритуал. Андрей с грехом пополам доезжал до асфальтового квадрата, прогонял ребятню, если шла игра в волейбол, просил соседок убрать мокрое белье, если таковое колыхалось на ветру, открывал капот автомобиля и замирал в глубокой задумчивости. Мужики-соседи, видя из окон Колкова в позе памятника Пушкину на Тверской, спешили во двор, присоединялись к осмотру внутренностей "Рено". Кто чего-то смыслил в автомобилях - давали Колкову советы, кто ни хрена не понимал в моторах - сочувствовали художнику-ремонтнику. Через десять, максимум двадцать минут шумного обсуждения участники консилиума дружно решали - без бутылки здесь не разобраться. Капот закрывался, открывались кошельки, безденежные соседи вызывались "сбегать", и вскоре, удобно устроившись на мягких сиденьях "Рено", а кому не хватило места, так прямо на капоте, соседи не торопясь и с удовольствием выпивали, матеря беззлобно иностранные автомобили, а заодно и надоевших жен, тупое начальство, коррумпированное правительство, болтливых депутатов, идиотов - футбольных тренеров, погоду, цены, плохую водку и вообще мироздание.
Войдя во двор и увидев "Рено" приятеля, Кеша едва бы обратил на машину внимание, толпись вокруг соседи. Однако иномарка одиноко стояла посреди квадратной площадки, и этот факт если и не удивил Кешу (не до того ему было, чтобы удивляться по пустякам), то отвлек на секунду от невеселых мыслей. Но на секунду, не более. Войдя в подъезд, Иннокентий сразу же забыл про "Рено", про нарушенный отчего-то плановый дворовый винно-водочный ритуал и про приятеля Андрюшу.
Андрей Васильевич Колков напомнил о себе, как только Иннокентий, предварительно тяжело вздохнув, открыл дверь собственной квартиры.
- Во! Слышь, Маришка?! Муж вернулся! Прыгать в окошко или в шкафу прятаться? Ась, Маришка? Че мне делать? Ась?! - Низкий, бурчащий голос Колкова раздавался из кухни. Оттуда же слышался звонкий Маринин смех.
Переобувшись в домашние шлепанцы, Кеша посмотрел на себя в зеркало в прихожей. Поправил очки. Попробовал улыбнуться. Неубедительная улыбочка получилась. Впрочем, человеку, с утра сказавшемуся больным и только что вернувшемуся с кладбища, такая улыбка простительна.
- Кеша! Че копаешься-то у дверей?! Проходь, не тушуйся! - крикнул из кухни Андрей.
- Иду! - Кеша поковылял по длинному коридору, повернул к распахнутым дверям кухни. - Привет, Андрюха.
- Наше вам с кисточкой, Иннокентий Петрович! - Колков встал с табурета. Невысокий улыбчивый оптимист Андрюха протянул приятелю руку. Поручкались. Андрюша сел.
Андрей и Марина сидели рядышком, положив локти на кухонный стол, покрытый белой накрахмаленной скатертью. Помимо скатерти, пока Кеша отсутствовал, на столе появилась вазочка с цветами, самыми свежими из тех, что остались после позавчерашней церемонии бракосочетания и увядали в никелированном ведре в спальне. Кроме вазы с цветами, на скатерти стояло три тарелки. Две перед Андреем и Мариной, с кусками порезанной кусочками свинины, третья - пустая, для Кеши. Были на столе и помидоры на блюде, и огурцы, и черемша, и маринованный чеснок. И, конечно же, раз присутствовал на кухне Андрюха, то и бутылка на столе имелась. Даже две. Водка и коньяк.
- Петрович, че стоишь, на коньяк глядишь? Сидай, глотни коньячку-то. - Андрюха подхватил пузатую бутылку "Мартеля", плеснул янтарной жидкости в пустую рюмку рядом с пустой тарелкой.
- Я с базара шла, встретила Андрея Василича во дворе, он с машиной возился, и пригласила Андрюшу к нам обедать, - объяснила Марина, глядя снизу вверх на мужа любящими глазами. - Садись, Кеша.
Иннокентий сел. Достал из кармана сигарету, зажигалку, подвинул к себе поближе пепельницу.
- Петрович, мы тебя заждались, - бурчал Андрюха, наливая себе водки. - Обед сготовили, не выдержали, жрать уселись. Маришь, кидани со сковородки мужу остатки мясца.
- Я не буду обедать, - сказал Кеша, закуривая. - Я сегодня голодаю.
- Знаю, знаю, - замахал руками Андрюха. - Все знаю, Маришка рассказала. Ты, оказывается, этот, как его, Брюс Ли, едреныть!.. Собака ты, вот ты кто! Лучшему другу постеснялся рассказать, что карате занимаешься...
- Кунг-фу, - поправил Кеша.
- Какая, едреныть, разница, Петрович? Ты, едреныть, спортсмен! А спортсменам выпивать полагается, чтоб организм расслаблялся. Спортсменам и художникам алкоголь как лекарство врачи прописывают. Давай тяпнем, Петрович, не то обижусь. Нервные клетки, дружище, они, едреныть, как шестеренки в моторе, требуют спиртовой смазки, а кишки тем паче полезно продезинфицировать! Ну? Водку будешь? Коньяк? Или "Северное сияние" - коньячишко вперемешку с водярой, ась?
- Андрей, не приставай к Кеше. Если серьезно, Кешеньке лучше сегодня воздержаться. От еды - сомневаюсь, а алкоголь, убеждена, лучше не пить. Кеша, котик, покажи, пожалуйста, Андрею, какой синяк у тебя под левой лопаткой.
Пожав плечами, мол, хочешь - продемонстрирую синяк, Иннокентий встал, повернулся спиной к чуть выпившим мужчине и женщине за столом, стянул футболку через голову.
- Едреныть! Как нарисованный! - поразился Андрюха. - Синячище, я говорю, как нарисованный. Клякса ультрамарина в замесе с сажей! Щедрый синячище, едреныть. Я таких больших синяков, едреныть, в жизни не видал. Синяк для Книги рекордов Гиннесса!
- Одевайся, милый. - Марина ласково провела рукой по спине мужа, едва коснувшись кончиками пальцев припухлости под левой лопаткой. - Убедился, Андрей? Синяк в очень опасной области у Кешеньки. Я, если серьезно, переживаю. Светки, моей подружки, мама сказала - возможно, у Кеши ушиб сердца. Утром он жаловался на сердце. Кеша, котик, а как сейчас? Не болит сердечко?
- Нет, отпустило. - Кеша заправил футболку в джинсы, сел за стол, взял из пепельницы до половины выкуренную сигарету.
- Ты в курил поменьше, милый, - сказала Марина, заботливо и с тревогой глядя в глаза мужу. - Лучше поешь.
Хотя бы немножко. Не капризничай, котик, покушай. Ну, пожалуйста!
- Нет. Воздержусь.
- А чаю? Чайку слабенького с лимоном и с сахаром сделать? Сладкий слабый чай, я слышала, полезен и для сердца, и для желудка. Если ты вчера отравился мясом в ресторане - тебе, Светкина мама сказала, надо больше пить. Молчи, Андрюша! Говоря о питье, я подразумеваю только чай, понятно? Чайку сделать, милый? Попьешь чайку, желудок полечишь, и сердечко болеть больше не будет...
- Чего ты его спрашиваешь?! - возмутился Андрюха, залпом заглатывая рюмку водки. - Ставь чайник, режь лимон и коньячка чайную ложечку в чашку капни. Петрович, слушай сюда! У меня тесть - сердечник. Таблеток и лекарств не признает, едреныть. Лечится исключительно чаем с коньяком. И знаешь чего? Помогает, едреныть! Вот те крест, помогает!.. А вот еще, вспомнил. С моим дружбаном, Санькой Левчиком, был случай. Заболело у него сердце с похмела...
Андрюха возбужденно, в лицах, рассказывал о похождениях неизвестного Кеше художника-шрифтовика Левчика, страдающего, помимо хронического похмелья, еще и болями в сердечной мышце, а Марина тем временем упорхнула к плите готовить чай.
Поддакивая хмельному приятелю, Иннокентий краем глаза наблюдал за Мариной. Жена оделась сегодня скромно и буднично. Свободного покроя длинная ситцевая юбка. Блузка с короткими рукавами в мелкий цветочек. Волосы собраны в пучок на затылке. Из украшений лишь невзрачный мельхиоровый перстень с мучнистым камнем на безымянном пальце левой руки. А под камушком крупинка.
Марина стояла спиной к Кеше, загородив телом чайные чашки на широкой притолоке старинного буфета. Потянулась к лимону, находящемуся в поле зрения. Взяла лимон. Другой рукой взяла нож. Теперь Кеша видел лишь ее согнутые локти и стройную спину. Марина положила на место половинку лимона, подхватила коробочку с пакетиками растворимого чая. Опять Кеша не видит, как жена манипулирует с чайными пакетиками, кисти ее рук заслоняет спина. Что ей стоит сейчас сдвинуть камешек на перстне и бросить горошинку яда в Кешину чашку? Иннокентий глотнет чайку, ему станет плохо. Напротив за столом сидит друг Андрюша. Колков - свидетель внезапного недомогания Иннокентия. Безусловно, откажет сердце. Не зря же Марина заставила Кешу продемонстрировать синяк, а вчера звонила подружке Светлане, говорила: у мужа пухнет синяк под левой лопаткой. Свидетелей того, как колено ресторанного вышибалы прессовало Кешин позвоночник в районе лопаток, - целый ресторан, а Андрюха засвидетельствует: был разговор о болях в сердечке, не в себе был друг Кеша, бледный, улыбающийся через силу. Яд, наверное, надежный, такой, что дежурная медэкспертиза при рутинном вскрытии вряд ли обнаружит отраву в крови. Ира Грекова, со слов Чумакова, тоже умерла от сердечного приступа в присутствии врачей "Скорой помощи".
Чайник вскипел, когда Андрюха рассказывал, как его кореш, художник-шрифтовик с больным сердцем, однажды уйдя из дому, пропал навеки:
- ...Едреныть! Милиция его искала. По телевидению фото показывали, и все без пользы. Пропал. Я думаю, ему гдей-то с сердцем поплохело и помер гдей-то на вокзале, едреныть. Без документов. Свезли Саньку в морг для бомжей и тю-тю... Иээ-х! Помяну-ка я Левчика-сердечника чаркой водки! - Андрюха налил себе еще одну рюмку. - Береги сердце, Петрович, а не то, как Санька, загнешься где-нибудь.
- Типун тебе на язык! - возмутилась Марина. - Не пугай меня так, пожалуйста, Андрюша! Представить страшно, что со мною было бы, пропади Кешенька так же безвестно, как твой друг-художник. Я в сама, наверное, от разрыва сердца умерла!
"Еще бы! - подумал Кеша. - Исчезну бесследно - возникнут проблемы с наследованием жилплощади. Нет, Марина, тебе нужен мой труп. Похороны, слезы, потом оформление документов на права наследования..."
- Поздравляю, Петрович! Удачно женился, - констатировал Андрюха, опрокинув в себя траурную рюмку водки в память о сгинувшем безвестно коллеге-художнике. - Моя холера, когда я на неделю пропадаю и возвращаюсь похмельный, одно говорит - чтоб, говорит, тебя вообще никогда не видеть, говорит... Эх, Петрович, мне в такую жену, как твоя!
"Вряд ли бы Марина заинтересовалась тобой, Андрюха, - прикинул Кеша мысленно. - Твои две комнаты в коммуналке моей Марине не интересны".
- Мальчики, чай! Андрюша! Хватит тебе водку хлестать, а то твоя жена, милая и симпатичная женщина, которую ты, противный мальчишка, обзываешь "холерой", предъявит мне претензии за то, что спаиваю ее Андрюшеньку. На-ка вот попей чайку, Василич.
Марина поставила на кухонный стол перед Андреем дымящуюся чашку горячего чая.
- Чай не водка. Много не выпьешь. - Андрюша щедро плеснул коньяку в свою чашку.
- Вот тебе чаек, милый. - Марина поставила блюдце с чашкой на пустую тарелку Иннокентия. - А вот и мне...
Последняя чашка встала на скатерть, уже не такую белоснежную, уже забрызганную оранжевыми каплями коньяка.
- Нуте-с, мальчики, пьем чай, к сожалению, без тортов и пирож...
Марину перебил телефонный звонок. Еле слышная из кухни телефонная трель в глубине квартиры. Однако достаточно громкая, чтобы все трое ее услышали.
- Я схожу послушаю, кто звонит, - попытался было встать из-за стола Иннокентий.
- Сиди, я сама, - вскочила Марина. - Пейте чай, мальчики, пока он горячий. Я сбегаю.
Марина, досадливо скривив губки, выбежала из кухни, мимоходом погладив мужа ладошкой по щеке.
- Клад, а не баба! - Андрюха, собрав губы трубочкой, шумно втянул в себя слегка остуженный коньяком чай. - Уникальную жену отхватил, дружище, едреныть!
- Андрюха, ты ничего не слышишь? - Кеша прищурился. Он давно заметил - когда люди прислушиваются, они отчего-то обязательно прищуриваются.
Прищурился и Андрей, презабавно вытянув шею.
- Маринка трубку взяла, обратно на кухню идет, по телефону болтает. Чего еще я должен слышать, едреныть?
- Стук резины о металл. Кажется, на улице ребятня долбит волейбольным мячиком по твоему "Рено".
- Едреныть! - Андрюху снесло с табуретки и бросило к окну. Спьяну он чуть не опрокинул горшок с геранью, падая грудью на подоконник и до пояса высовываясь в открытое окно.
Удивляясь тому, что у него не дрожат руки, Иннокентий быстро-быстро поменял свою чайную чашку на чашку Марины. Старинные фарфоровые чашки из любимого маминого китайского сервиза отличить друг от друга можно было, лишь ориентируясь на чайные ложечки. Из той чашки, что Марина поставила перед Кешей, торчал черенок серебряной миниатюрной ложечки с причудливой лопаткой-завитком на конце. А на блюдце Марининой чашки лежала простецкая чайная ложка без всяких выкрутасов.
Взяв себе чашку жены, а на ее блюдце поставив свою, Иннокентий едва успел поменять местами чайные ложечки, прежде чем Андрюха сполз с подоконника обратно в кухонную духоту.
- Причудилось тебе, Петрович. - Андрюха оседлал насиженный табурет. - Нормалек с автомобилем, и пацанвы во дворе не видать.
Торопливые шаги по коридору все громче и громче. В кухню вернулась Марина. В правой руке трубка радиотелефона с короткой антенной. Положив левую ладошку на телефонный динамик, Марина прошептала так, чтобы ее не слышал телефонный абонент, но услышал Кеша:
- Светка звонит. Беспокоится за твое сердце... Пей чай, милый, пей, лечись... - Марина убрала ладошку-заглушку и громко сказала в трубку: - Да, Светочка, да, внимательно тебя слушаю...
Под бдительным взглядом жены Иннокентий поднес чашку ко рту, отпил пахнущего лимоном чая. Наверное, нервничая - все-таки не каждый день мужей травит, - Марина сыпанула лишнюю ложку сахара. Уж слишком приторно-сладким оказался чай в ее чашке.
Отойдя к окну и привалившись поясницей к подоконнику, Марина болтала по телефону, Андрюха вежливо молчал, с любовью разглядывая свое искаженное изгибами стекла отражение в пузатой коньячной бутылке, на две трети полной, в отличие от опустошенной им поллитровки "Кристалла". Кеша пил сладкий чай и лихорадочно соображал.
"Чего делать? - думал Кеша. - Сейчас Марина закончит трепаться по телефону, выпьет предназначенный мне отравленный напиток и... и все планы Сан Саныча рухнут. Что же делать?!. Нечаянно опрокинуть чашку с отравой? Бесполезно! Все равно через какое-то время она догадается, что я знаю о крупинке, и поймет, каким образом избежал смерти от спровоцированного ядом сердечного приступа. Попробовать сымитировать сердечный приступ? Схватиться за грудь, упасть на пол... Бессмысленно! Актер из меня никудышный, да и смерть, остановку сердца если кому и под силу имитировать, то лишь продвинутому йогу, никак не мне... Через минуту, две, пять Марина меня расшифрует, и тогда события начнут развиваться по неизвестному ни мне, ни Сан Санычу резервному сценарию противника. Каким образом экстренно связаться с Сан Санычем в случае, если события приобретут неожиданный характер, мы не оговорили. Сан Саныч полагал, что после неудачного покушения в ресторане по крайней мере до сегодняшнего вечера я в безопасности. Он ошибался... Или нет? Или я ошибся, и крупинка до сих пор под камнем в гнездышке из мельхиора?! И Андрюшка Колков вовсе не специально приглашенный свидетель моей внезапной кончины, а выпивоха, напросившийся в гости, и Марина, готовя чай на притолоке буфета, случайно заслонила чашки спиной..."
Так и не решив, что делать и надо ли вообще предпринимать что-либо, запутавшись в доводах и контрдоводах, Иннокентий незаметно для себя выхлебал до дна чашку приторно-сладкого чая. А Марина тем временем закончила болтать по телефону. Положила трубку с антенной на кухонный стол, села на табурет, нога на ногу, взялась двумя пальчиками за фарфоровое колечко-ручку чашки с предназначенным Кеше чаем и, сделав большой глоток, облизнула влажные губы кончиком розового язычка.
- Остыл чаек, пока со Светкой трепалась... - Марина сделала еще глоток. - И какой-то несладкий чай. Странно - вроде бы три ложки сахара себе положила... Ну, как ты, Кеша? Может, все-таки съешь хотя бы помидор с хлебом?
- А может, тяпнешь, едреныть, все-таки рюмашку коньячка, друг?
- А пожалуй что и тяпну. - Кеша поставил на скатерть чашку, взял в руку рюмку. - Наливай!
- Ура! - Андрюха, торопясь, схватил коньячную бутыль за горлышко. Налил Кеше, себе, долил до краев ополовиненную рюмку Марины.
- Ой, Кешенька, котик, не надо бы тебе алкоголя, я так за тебя волнуюсь, зайчик, я так тебя... - Марина замолчала, застыла с полуоткрытым ртом. И вдруг резко выгнула спину, взмахнув руками, как будто ей за шиворот неожиданно плеснули кипятка. Красивое лицо исказила гримаса боли. Она попыталась было вздохнуть, но ей не удалось. У Марины побагровели щеки, набухли вены на напряженной, одеревеневшей шее. С видимым усилием она повернула голову, взглянула глазами навыкате в прикрытые стеклами очков глаза Иннокентия. Долю секунды она смотрела на него с недоумением, затем в ее взгляде вспыхнула искорка понимания, осознания того, что и почему с ней произошло, и перед тем, как хрусталики ее зрачков остекленели, в них двумя факелами полыхнули лютая, звериная злоба, дьявольская ненависть и страстное, последнее в ее жизни желание испепелить Кешу взглядом, подобно Медузе Горгоне из древнегреческих мифов.

Глава 2
День расплаты

- ...Она замолчала, спину выгнула, рот открыла, как рыба, выброшенная на берег, посмотрела на Кешу и обмякла. Я ее подхватил, не дал упасть на пол. Кричу Кеше: "Петрович, едреныть, звони в "Скорую", че сидишь!" А он сидит как статуя, окаменел весь, бледный, как из гипса. Думаю - сейчас и Петрович бухнется, у него ж, это, сердце, синяк под лопаткой. Марину уложил на пол, звоню, вызываю "неотложку". Врачи, молодцы, через десять минут приехали. Я сам им двери открывал. Петровича заставил, пока врачей ждали, коньяка выпить - бесполезно. Выпил, а все равно весь каменный сидит. И, главное дело, молчит, едреныть, ничего не отвечает. Я спрашиваю его: "Где у вас в доме валидол? Ваще, где лекарства?" А он молчит. Слава богу, врачи быстро приехали, и это... это самое... в общем, Марину перенесли в спальню, Петровичу давление померили. Двести, едреныть, на сто семьдесят! Доктор Марину в спальне смотрел, а медсестра укол Петровичу сделала и меня с собой в прихожую увела. Вышел доктор из спальни и говорит: "Мы ее потеряли". Марину, в смысле. В смысле - умерла. Меня медсестра спрашивает, волновалась ли Марина накануне. Я, едреныть, как заору. Волновалась, ору, за Кешу. Она, кричу, так его любила, едреныть, что вам, ору, и не снилось. Объясняю им про Кешино больное сердце, про то, как и он ее тоже любил. Позавчера, объясняю, расписались, и вот оно как вышло... Врачи мне - вы сами-то, говорят, успокойтесь. А я плачу, как баба, ничего с собой поделать не могу, едреныть! Пошли на кухню, посмотреть, как там Петрович, живой или тоже того... это самое... помер с горя. Ну и сказать же ему как-то надо, едреныть, про это... про то, что Марина скончалась от сердечного приступа... Заходим на кухню, а он поплыл, в том смысле - помутнение рассудка у Петровича. Горшок с цветком на подоконнике двигает! Врач ласково так Кешу за локоток взял, отвел от окна, усадил Петровича за стол и коньяку ему в чашку из-под чая налил. А Петрович и говорит - это ее, говорит, Маринина чашка - и бух, трахнул чашкой об пол. Фарфор вдребезги, брызги по всей кухне. Врач тогда медсестре говорит - сделай, говорит, ему еще один успокоительный укол. А я чувствую, у меня коленки дрожат, едреныть. Не спьяну, нет. Мы, это самое, выпивали, конечно, пока с Мариной плохо не стало, но, конечно, в коленках дрожь у меня не от водки. Я вообще, как она сознание потеряла, протрезвел мгновенно... Медсестра Петровичу укол делает, а я ору - доктор, ору, ради бога, и мне вколите успокоительного.
Доктор говорит - вам, говорит, лучше выпить коньяка. Я хвать бутылку со стола и в два глотка ее прикончил. И хоть бы что, мужики!.. Я и сегодня, едреныть, прежде чем в крематорий поехали, стакан спирта накатил. Та же история! Ни в одном глазу. И сейчас, за столом, пью, едреныть, водяру, как воду. Не берет, зараза!.. Ну, все, мужики, пошли обратно. Неудобно, полчаса, едреныть, курим, а Петрович там один с бабами. Тушим хабарики, мужики, и пойдемте помянем Марину последний раз, да по домам надо расходиться, едреныть...
Строго одетые, не по погоде, жаркой и душной, в темных костюмах, при галстуках, мужчины, молча согласившись с Андреем Васильевичем Колковым, затушили сигареты, побросали окурки в привязанную проволокой к перилам консервную банку и гуськом понуро двинулись к дверям Кешиной квартиры.
На поминках присутствовали те же самые люди, что и на прошлой неделе на свадьбе. После первых рюмок, выпитых не чокаясь, Андрюхе остро захотелось курить и, не зная, можно ли на поминках курить за столом или нет, Колков, извинившись, ушел дымить на лестничную клетку. За ним потянулись остальные мужчины. Курящие и некурящие мужчины сбежали из-за стола, где причитали подруги покойной и тихо плакали престарелые тетушки вдовца.
Иннокентий остался за столом. Рядом с пустым стулом, рядом с налитой до краев стопкой водки, накрытой кусочком черного хлеба. Кеше тоже хотелось курить, но он не знал, как вести себя на лестничной клетке с собратьями по полу. За столом проще. Сидишь, наклонив голову, и считаешь, от нечего делать, траурные расходы, равные приблизительно той сумме, которая была подарена на свадьбу. Никакой скорби, горечи утраты, угрызений совести Кеша не чувствовал и очень боялся, что это заметит собравшийся на поминки народ. Но вроде пронесло - не заметили сухих глаз вдовца и его скучающего взгляда. Все считали, что Кеша пребывает в состоянии шока, между тем ежели что и угнетало душу Иннокентия, так это горькое чувство досады. Жалко, рановато сдохла Марина, не успел Сан Саныч вколоть ей "сыворотку правды".
Хотя, конечно, в первые секунды после смерти жены небольшой шок Иннокентию довелось пережить. Как-никак он впервые в жизни, можно сказать, осознанно убил человеческое существо. "Убил" - слово, не совсем соответствующее совершенному Иннокентием поступку, однако дело не в словах и формулировках. Шок был, к чему скрывать, но не столь драматический, как живописал мужикам в импровизированной курилке Андрюха Колков. Вот Андрюху внезапный сердечный приступ Марины действительно поразил не на шутку. А Кеша, едва у Марины перехватило дыхание, сразу же начал размышлять, как бы побыстрее найти предлог, чтобы передвинуть герань на подоконнике и таким образом просигналить Сан Санычу - случилось нечто экстраординарное, вечерний допрос с применением спецсредств отменяется. Предлог не нашелся, манипуляции с геранью заметили и приехавшие на вызов врачи, и Андрюха, однако повезло - поведение Иннокентия списали на то самое психологическое потрясение, которого у него почти и не было вовсе.
Общаясь с милиционерами, которые должны были засвидетельствовать естественную, ненасильственную смерть Марины, Иннокентий понял, насколько гениальным был план "Синей Бороды", предусматривающий его (его, не ее!) устранение в первые дни после свадьбы. Все, абсолютно все должностные лица сочувствовали Иннокентию. Искренне, без всяких оговорок. Смерть одного из супругов в самом начале медового месяца - явление чрезвычайно редкое и поистине достойное сочувствия. Кеше не пришлось изощренно притворяться. Любые его не соответствующие трагической ситуации слово, жест, взгляд окружающие трактовали как последствия пресловутого нервного потрясения в связи с кончиной любимой. Мотаясь по инстанциям, регистрируя смерть жены, организуя кремацию, Иннокентий постоянно представлял на своем месте Марину. Да, убийство супруга точно так же сошло бы ей с рук, как и ему. Ей было бы еще проще, чем Кеше. Талантливая актриса, Марина, безусловно, сыграла бы роль убитой горем вдовы с тем же блеском, что и роль любящей новобрачной.
Вчера, когда Иннокентий ездил в бюро ритуальных услуг выбирать урну, куда ссыпят пепел из топки крематория, в вагоне метрополитена к нему подошел высокий плотный мужчина в черных очках на пол-лица, в бейсболке, надвинутой до бровей, в джинсовом черном костюме. Иннокентий не сразу опознал в этом не по годам одетом мужчине Сан Саныча. А когда опознал, не удивился. Скорее обрадовался. О гибели Марины Сан Саныч знал. Откуда? Элементарно - все бабушки во дворе последние дни судачили исключительно о драме молодоженов. Как дикторы телевизионных новостей раз за разом, днями повторяют одну и ту же политическую новость, дополняя ее свежими комментариями, так и бабульки во дворе беспрестанно болтали о новопреставленной рабе божией Марине, делясь новыми деталями происшествия, услышанными от периодически появляющегося во дворе Андрюхи Колкова, либо собственными субъективными наблюдениями и умозаключениями. Достаточно было зайти в родной Кеше проходной дворик, сесть на скамеечку возле старушек, с утра до ночи греющих на солнце старые кости, внимательно вслушаться в старушечью болтовню, чтобы вся картина происшедшего, последовательность и драматургия событий через пять минут молчаливого курения стала абсолютно ясна любому внимательному курильщику.
- В общих чертах я все знаю, - согнувшись, прошептал Сан Саныч в ухо Иннокентию. - Когда и во сколько похороны?
- Завтра в одиннадцать утра кремация, - шепотом ответил Кеша.
- Угу. Понял. Потом, значит, поминки. Часам к двум скорбящие разойдутся... Как останетесь один, побеспокойте, пожалуйста, герань на подоконнике и ждите нас с Чумаковым в гости.
- Осторожно, двери закрываются, - зашуршала магнитофонная лента в динамике вагона метро. - Следующая станция...
Сан Саныч проскочил в щель закрывающихся дверей за секунду до того, как их створки сомкнулись...
- Помянем еще раз безвременно ушедшую от нас Марину. Знай, Иннокентий Петрович, мы, твои друзья, скорбим вместе с тобой. Крепись, Петрович. - Андрюха залпом выпил рюмку теплой водки.
Все, кто был за столом, выпили вместе с Андрюхой. Пришлось и Кеше давиться водкой, хотя ни поминать Марину, ни просто пить огненную жидкость ему не хотелось. Одно слава богу - эта рюмка последняя. Купленные для скорбного застолья бутылки с "белым вином" опустошены, лишь в символической рюмочке для покойной плещется сорокаградусная жидкость.
- Может, я в магазин сбегаю, едреныть?.. - пробурчал Андрюха Колков, отследив изучающий пустую водочную тару взгляд Иннокентия. И тут же получил локтем под ребра от сидящей рядом с Андрюхой мадам Колковой. Андрюха тихо ругнулся на жену, и его неизменное "едреныть" послужило своеобразным сигналом для собравшихся за поминальным столом.
Все разом засобирались. Женщины первыми повскакали с мест, прихватив свои и мужчин тарелки, дружно потянулись в кухню. Мужчины столпились возле Кеши, жали ему руку, высказывали прощальные соболезнования. Всем поскорее хотелось выйти на улицу, на воздух. И позабыть сегодняшнее хмурое утро в крематории. Одного Колкова тянуло остаться, однако противопоставлять себя остальным скорбящим Андрюха не решился. Громко шепнул Кеше на ухо:
- Крепись, старик, вечерком, после семи, может, зайду еще, крепись.
Родственницы-тетушки опасливо косились на красноносого Андрюху. Расслышали его обещание навестить вдовца вечером и опасались, как бы Кеша не ушел в запой вместе с Колковым. Без особого нажима престарелые тетушки вызвались остаться с Иннокентием, разделить его одиночество. Однако Кеша выпроводил и их. Вздохнул с облегчением, оставшись наконец-то один. Посуда убрана, стулья расставлены по местам, залитая водкой нерасторопным Колковым скатерть лежит в стиральной машине. Дома чистота, тишина и порядок. Немного раздражают затянутые черным зеркала да стопка водки с куском хлебушка, но тут уж ничего не поделаешь, придется еще как минимум сорок дней соблюдать траур, притворяться скорбящим. Не хочется, а придется.
А вот чего хочется, так это покурить. Спокойно и с удовольствием. Где сигареты? На кухне. Кстати, и горшок с геранью надо передвинуть к центру подоконника.
Сказано - сделано. Горшок с растением сдвинут, сигарета в уголке рта весело дымится. Чем бы заняться в ожидании Сан Саныча с партнером? Может быть, выпить чашечку крепкого кофе? Чтоб хмель из головы выгнать?



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 [ 12 ] 13 14 15 16 17 18
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.