Чтение 12–й страницы книги ~Слово Воина~

- Тогда пошли, князь тебя сыскать повелел. С самого утра кличет.

- Странно, - удивился ведун. - Отсюда до Меглинского озера не меньше пяти дней пути, и обратно столько же. Рано вроде еще. Впрочем, пошли. Там узнаем.

К удивлению Середина, мальчишка повел его не вниз, в покои, а наверх, на смотровую площадку башни. Олесь

Русланович стоял здесь, вглядываясь в озерный горизонт, рядом замер одетый в кольчугу и остроконечный шлем ратник. Слева от люка, прикрытая меховым плащом, сидела в кресле бледная женщина.

- Это ты, ведун? - не оборачиваясь, спросил князь.

- Я, - подтвердил Олег.

- Видел я, как ты у причала дрызгался. Понял, водяных не боишься, мелких мест не держишься... - Князь повел плечами, развернулся. - Значит, ты ведун, сказываешь? Тогда у меня поручение к тебе есть, важное. Супруга моя, Беремира, захворала вдруг от болезни неведомой. Боюсь, отравить ее кто-то попытался али порчу напустил. Весь вечер вчера веселилась, за играми молодыми наблюдая, а сегодня после рассветной еды вдруг от боли сама не своя стала.

Правитель Белоозера прикусил губу.

- Вестимо, свадьбу кто-то расстроить желает. Посему о болезни милой моей никому ни слова!

- А почему я? - не понял Середин. - У вас, что, своих знахарей нет?

- Лечили ужо знахари. И отвары давали от колик в животе, и заговоры читали. Вроде даже легче становилось. Но как только к любой пище Беремира притронется - так сразу от боли страдает. Будто колдун какой ее и вовсе со свету сжить пытается, голодом уморить. Волхв наш, вещий Ругун, уже жертву Сварогу и Хорсу принес, повелел супругу мою на солнце вынести, дабы богам открыть. Но не помогают они пока. Вот про тебя и вспомнил.

Князь подошел к жене, наклонился, поцеловал ей руку:

- Потерпи, милая. Девочку нашу к руке вести пора. А ты, - повернулся он к Середину, - лечи!

Олесь Русланович торопливо побежал вниз по лестнице. Ратник, облегченно вздохнув, слегка расслабился, но продолжал внимательно оглядывать горизонт.

"Это я попал... " - понял Олег. Ведун учил их умению рубиться в строю и поодиночке, учил ставить защитные заговоры и привлекать удачу, учил бороться с нечистой силой и управлять собственной энергетикой. Но он никогда не занимался медициной. Лечить, но слухам, еще лечил - но учиться этому мастерству всегда посылал в медучилище.

- Налей мне вина, ведун, - хрипло попросила женщина. - Хоть не так чувствовать буду.

Середин кивнул, наклонился к расстеленному на полу вышитому полотенцу, на котором стояла небольшая деревянная кружка, глиняный кувшин, лежали на деревянном подносе несколько небольших копченых форелей. Он наполнил кружку, повернулся к княгине.

- Да, благодарю, - протянула она руку. - Давай скорее, а то мочи нет. - Княгиня поморщилась, мотнула головой: - Скажи, ведун, я умру?

- А где болит?

- Живот весь, как углем горящим засыпан.

- Ну-ка, постой... - Олег вернул кружку обратно на полотенце, присел перед женщиной, протянул руку.

- Не смей! - отпихнула ведуна княгиня. - Вон, с девками незамужними балуй, а меня не трожь!

- Как же? - не понял Середин. - Я же как лекарь!

- Вот как знахарь и лечи! А руками чужую жену не лапай!

- Вот те... Ква! - в сердцах высказался ведун. - Как же я болезнь определю, если не осмотрю, не прощупаю?

- Я те дам, посмотрю... - Женщина закрутила головой, что-то ища, но, на серединское счастье, ничего подходящего не обнаружила.

- До руки хоть дотронуться можно?

- До руки ладно... - смилостивилась больная, выложив на подлокотник украшенные перстнями пальцы.

Олег опустился рядом на колени, положил свою ладонь сверху, опустил голову и закрыл глаза...

"Невозможно налить родниковой воды в чашу, полную кваса, - нередко говаривал Ворон. - Чтобы набрать воды, вначале нужно вылить квас. Так и с душой. Если хочешь полноценно ощущать окружающий мир, сперва нужно очистить душу. Ни о чем не вспоминать, не думать, не гадать. Нужно стать ничем - и просто впустить мир в себя".

Именно так он и поступил: перестал гадать о своем будущем, о будущем всех тех, с кем успел познакомиться в этом мире, о способах лечения этой, еще не старой с виду, женщины и о том, сможет ли вещий Аскорун дать ответ на вопрос излишне действенного заклинания. Просто ни о чем не думать - не поддерживать своим вниманием влетающие непонятно откуда в сферу сознания мысли и даже не провожать их взглядом, когда они начинают обиженно таять в тоскливом одиночестве.

Сознание ведуна наполнилось пустотой - и в нее, в эту пустоту, стала вливаться энергетика существа, оказавшегося с ним в плотном контакте, а потому невольно переплетшего с Олегом свою ауру. Он испытал страх, зябкость, острую жалость к себе из-за расставания с дочерью и сильнейшую боль, которая, словно прачка мокрое белье, скручивала внутренности.

Серегин часто задышал от боли, но, вовремя спохватившись, что она чужая, отстранился. Колоть стало меньше. Он отстранился еще, и еще - от источника страданий остался только маленький огонек, который затаился в животе, всего лишь небольшая точка. Нет, не точка - источник болезни чуть вытянут... Он совсем маленький. И это не желудок, это чуть ниже...

- Поджелудочная железа! - Ведун резко отпустил руку женщины, вскочил, прошелся вдоль каменных зубцов, восстанавливая дыхание... Да, еще два-три таких сеанса, и чужие болячки начнут застревать в его энергетике, а потом и в организме...

- Ладно, пустое, - тряхнул головой Олег. Итак, что он знал о поджелудочной железе? Ее иногда удаляют. Значит, болезнь не смертельна. Железа выделяет инсулин, как-то участвует в пищеварении. Выделяет что-то, расщепляющее жиры, и еще что-то... Скорее всего, княгиня просто наугощалась на многодневном пиру всякими вкусностями выше меры. Плюс стресс из-за отъезда дочери, нервы. Вот железа и надорвалась. Скорее всего, железе достаточно просто отдохнуть.

Он поднял с полотенца кружку и выпил до дна. Потом повернулся к Беремире:

- А тебе, княгиня, извини, этого нельзя. Сегодня вообще ничего есть и пить нельзя, кроме кипяченой воды. И завтра, если силы воли хватит, нужно воздержаться. Примерно дней пять есть только черствый хлеб и воду. А еще лучше - сухарики ржаные, и водой запивать. Во-от... А в дальнейшем воздерживаться от жирной пищи. То есть зайчатину можно есть, сколько в живот влезет, а вот всякого рода солонину, гусятину, свинину или, упаси боги, сало - ни в коем случае. И проживешь ты тогда еще лет тридцать, пока совета моего не забудешь. Потерпи пару часиков. Я уверен, что боль отпустит и больше не вернется.

Олег налил еще кружку, выпил, потом собрал полотенце за уголки, взял кувшин:

- А это я от соблазна приберу...

Внизу особого веселья не наблюдалось. Нет, разумеется, гости свадьбу праздновали: рассевшись на лавки за собранными в единое целое столами, они отъедались цаплями и осетриной, гусями и пирогами, персиками и капустой. Играла музыка - какие-то скоморохи в бело-красных домино создавали шумовой фон, играя на свирелях и столь любимых шотландцами волынках. Знаменитых балалаек и гуслей не виднелось и в помине.

Пройдя к дальнему от князя краю стола, Олег втиснулся на свободное место, взял с ближайшего подноса крупную сочную грушу - больше всего ему хотелось пить, а ничего безалкогольного ведун на столе не наблюдал. Минутой спустя появился служка, поставил перед ним полный вина ковш. Середин поймал на себе взгляд здешнего правителя и, смирившись с неизбежным, поднял его, кивнув Олесю Руслановичу:

- За здоровье молодых!

Многие тоже схватились за ковши и кружки, но особого ажиотажа его тост не вызвал. По всей видимости, выкрики "горько" и тосты здешним свадебным обычаем не предусматривались. Молодых, кстати, за столом видно не было. Похоже, что-то важное в празднике уже произошло. Олег мысленно пожал плечами, потянулся за гусем, отрезал себе ножом кусочек грудки, подкрепился. Затем обратил свое внимание на севрюгу. Слуга снова поднес полный ковш. Олег покосился во главу стола - князь куда-то пропал - и пить не стал. С такими праздниками и спиться недолго. А если его начнут дергать с разными просьбами - лучше оставаться трезвым.

Спустя примерно полчаса все тот же слуга положил перед Олегом на стол тяжело звякнувший кошель.

- Это еще что? - приподнял ведун брови.

- Князь велел передать.

- Забери! - потребовал Середин. - Забери немедленно! Отнеси назад.

- Но князь...

- Забери!

Слуга вздохнул, забрал деньги, ушел, но быстро вернулся:

- Олесь Русланович к себе тебя требует, ведун.

- Ох, не дадут поесть спокойно, - поднялся Середин.

Князь встретил его у входа на лестницу, гневно играя скулами:

- Слуга молвил, золотом ты моим брезгуешь, ведун.

- Я не привык брать деньги, не зная, за что они плачены, княже, - твердо ответил Олег.

- Беремиру отпустило, ведун. Она сказала, что ты обещал ей тридцать лет жизни, если она не станет есть свинину.

- Не станет есть жирного, князь, - поправил Олег.

- Вот видишь. Ты ее вылечил, ведун. За то и награда. Или тебе мало?

- Мне много, князь, - покачал головой Середин. - Я не лекарь, я воин. Я не хочу и не должен брать денег за лечение.

- Но ведь ты ее вылечил!

- Это случайность.

- Но вылечил!

- Я не хочу, княже, чтобы кто-то рассчитывал на мое знахарское мастерство, - улыбнулся ведун. - Поэтому не стану брать золота за умение, которого нет, и не стану никого лечить. Я воин. Если тебе станет досаждать оборотень или василиск - зови. А лечат пусть лекари, княже...

- Зело странен ты, ведун, - прищурился князь. - Доселе волхвы токмо просили у меня лишних подарков, но никогда не отказывались от даренного.

- Но я не волхв, княже.

- Я запомню твои слова, ведун. Зла на тебя более не держу. Ступай.

Олесь Русланович кивнул ратникам, которые, как оказалось, маячили чуть в стороне, направился к пиршественному столу.

- Да тебя ныне и не узнать, Олег, - в самое ухо прошептала Верея. - Никак, ты с князем повздорил?

- Да кто я такой, чтобы с правителем Белозерского княжества спорить? - повернулся к ней Середин. - Так, нищий бездомный бродяга. А тебя тоже - не узнать.

На этот раз девушка была в тяжелом парчовом платье, украшенном множеством драгоценных камней. В таком наряде уже не побегаешь, на качелях не покачаешься.

- Сегодня день такой, - пожала она плечами. - Скучный. И завтра такой же будет. А послезавтра и вовсе прощание с плакальщиками. И страшно жарко. Пойдем, ты поможешь мне раздеться.

* * *

В следующий раз Олесь Русланович пригласил к себе Середина только на третий день, незадолго до полудня. Верея, вновь облачившись в парчу, отправилась, как она выразилась, "смотреть на сопли и принимать невесту". Олег, которому с каждой ночью хотелось спать все сильнее и сильнее, зарылся в шкуры, но не успел он сомкнуть глаз, как кто-то затряс его за плечо:

- Вставай, ведун. Князь тебя ищет.

- Зачем? - высунул нос из-под теплого овечьего меха Середин и увидел над собой горбуна. - Это ты, Ослабля?

- Олесь Русланович не сказывает мне, зачем ему кто-либо нужен, ведун. Просто велит разыскать.

Олег раздраженно сплюнул и стал натягивать жаркие войлочные шаровары.

Парадный зал замка больше всего походил на подвал старинного купеческого дома: толстые стены, высокие своды, неизменная прохлада, от которой одетый в одну шелковую рубашку ведун недовольно поежился. В таких местах во времена социализма обычно делали овощные склады, но здесь, в зловещем полумраке, пахло не сухой картошкой и морковной ботвой, а пчелиным воском и горячей копотью факелов. Вдоль стен толпились бородатые бояре в темных шубах, и только молодые придворные позволяли себе обходиться плотно облегающей тело ферязью, едва доходящей до колен. Впрочем, по цене украшенные самоцветами и мехами кафтаны вряд ли сильно уступали шубам.

Троном для Олеся Руслановича служило обычное кресло с резными подлокотниками и невысокой спинкой, поднятое на пьедестал в две ступени. В качестве символа власти по обе стороны трона возвышались ратники, в высоких полковничьих папахах и сплошь шитых золотом кафтанах. Один держал в руках массивную секиру на очень короткой рукояти, второй - шипастую палицу. Оружие украшали жемчуг и изумруды, и для боя оно явно не годилось.

Беремира сидела в точно таком же кресле - но стоящем на полу, без всяких возвышений.

- Здрав будь, ведун Олег, - вскинул подбородок князь и пригладил ухоженную николаевскую бородку.

- И тебе здоровья, княже. - Середин приложил правую руку к груди и слегка поклонился.

Олесь Русланович поднялся, тяжелой поступью сошел к гостю, застыл в шаге перед ним. Потом неожиданно скинул свою шубу, оставшись в зеленой ферязи, накинул ее на плечи Середина. Закинул руки за спину, глядя Олегу прямо в глаза. После короткой паузы тихо поинтересовался:

- Ты благодарить-то будешь, ведун?

- За шубу... - И тут Середин сообразил: - Василиск! Твои ратники сообщили, что он существовал, но исчез! Но как они смогли обернуться так быстро? Прошло всего пять дней...

- Есть разные военные хитрости. - улыбнулся довольный произведенным впечатлением хозяин. - Не все вам, колдунам, секреты хранить.

- Голуби... - прищурился Олег. - Быстрый и надежный способ доставки информации. Пять дней туда, выпустить голубя... Но тогда воины должны были заранее взять его с собой. Зачем такая спешка? Откуда такая честь, князь?

- Дочь у меня в путь отправляется с молодым мужем. Дочь любимая, а дороги ныне стали небезопасными. От татей лесных стража ее убережет, но как быть с колдунами да нечистью странной, что ныне вдоль дорог вертится? - Князь придвинулся ближе, говорил еле слышно, только для гостя. - Волхвы наши на сурков похожи, от святилища ни ногой. Токмо обереги могут с собой передать да жертву богам за благополучие принести. Мало мне сего. Как я твою с купцом историю услышал, так сразу и решил: надобно тебя в охрану нанять, коли ты и вправду с василиском сечу выдюжил. Моему отцовскому сердцу от этого, ох, как спокойнее станет.

- Прости князь, - покачал головой Олег, - но я не пойду. Есть у меня очень важное дело к новгородскому волхву, вещему Аскоруну. Так что, за честь благодарю, но в Ростов не поеду. Это же совсем в другую сторону! Тем более что свита твоей дочери и так без малого армию напоминает. Наверняка половина гостей с ней отправится.

- И ты тоже.

- Нет, князь, не могу, - замотал головой Середин. - Мне действительно нужно в Новгород! От этого зависит... Очень много.

- Поедешь, - усмехнулся Олесь Русланович. - Ты помнишь, как сказывал мне, что от знахарского мастерства отрекаешься? Но тогда же ты молвил, что на дело ратное звать я тебя могу, пусть токмо нужда заставит. Вот я тебя и зову. Не знахарить, на службу воинскую. Али откажешься от своего слова?

- Вот... Ква! - выдохнул Олег. - Язык мой - враг мой.

- Пожалуй, - согласился князь, неспешно вернулся к трону и уже оттуда, с высоты княжеского стола вопросил: - Повелеваю тебе, ведун Олег, завтра отправиться с дочерью моей, ныне супругой сына моего Игоря, князя Ростовского, в дорогу в град Ростов, дабы сберечь ее от лиходеев, чудищ неведомых, колдунов черных и злых помыслов человеческих. Клянешься ли ты исполнить повеление мое в точности и в меру всех сил и способностей своих?

- Чтобы я еще хоть раз, хоть что-нибудь пообещал... - пробормотал себе под нос Олег, а вслух громко и ясно произнес, коротко кивнув головой: - Довести в целости до Ростова - клянусь!

Покой путника

- Так, значит, это тебя Олесь Русланович жену мою охранять отправил? - услышал ведун, уже выводя свою гнедую из ворот, и с огромнейшим изумлением узнал в богато одетом собеседнике того самого азартного остроносого паренька, который вытащил его играть в "шапки".

- А ты тогда - князь Игорь Ростовский, получается? - У Середина от изумления отвисла челюсть.

- Он самый! - Новоявленный муж хлопнул ведуна по плечу и довольно захохотал. - Валах Поганый, воевода мой, забижается. Ты уж реши с ним, как стражу лучше нести, дабы честь и твою, и его не уронить.

Сказал - и оставил Олега наедине с бородатым мужиком в простой кожаной куртке с завязкой на плече и в железной шапке, обитой ко краю густым соболиным мехом.

- Так это твою шапку князь для игры мне давал? - узнал его Середин. - Надеюсь, я ее не помял?

- Шапка - шапка и есть, - пожал плечами воин. - Так, стало быть, тебе князь здешний повелел дочь свою уберегать? Хотя она уже жена наша, и отряд мой ратный службу при поезде нести будет?

- Сколько мечей?

- А хоть бы и сорок, тебе-то что? Мыслишь под руку свою принять?

- Наоборот. Думаю, что и без меня прекрасно обойдетесь, - покачал головой Середин. - Есть у меня, знаешь ли, Валах, один замечательный навык. Я нечистую силу всякую издалека чую. Может, и не за версту, но шагов за сто-двести почувствовать должен. Посему, наверное, мне есть смысл поехать с передовым отрядом. Если я чего нехорошее почувствую, то с темными силами и сглазами управлюсь. А до всего остального мне дела нет. Ты воевода - тебе и решать.

- То верно, - слегка успокоился бородач, кинул взгляд на навьюченную серединскую кобылку. - Велю тебе заводного коня дать. Нехорошо ратнику с сумами на одной спине сидеть.

- Может, и так, - не стал спорить Середин. - Тебе виднее. Ты ведь, Валах Поганый, - воевода. А я всегда одиночкой слоняюсь.

- Поганых я как-то хорошо у Клязьмы подловил, - недовольно набычился воин. - Порубали не менее трех сотен, а своих всего десять полегло. Вот меня с тех пор победителем поганых и кличут. А получается, что просто - Поганым.

Ведун задумчиво кивнул, вспоминая: погаными, кажется, обобщенно звали всех грабителей-степняков, что ходили с набегами на русскую землю.

- Чего молчишь?

- Князь-то ваш какой молодой.

- Да, осиротел наш княжушка, - тяжело вздохнул воевода. - Отец его, Добрыня Святославович, из похода удачного на Муром возвернулся, да чего-то с коликами в животе и слег. За три дня сгорел, что свеча.

- Да, - согласился Олег. - Такого наследства лучше и не получать, коли родительской жизнью за него платить приходится.

- Так уж уложено могучим Сварогом по сотворении мира. Не нам спорить с богами. А ты, ведун, коли с передовым отрядом выехать желаешь, то отправляйся. Велел я ратникам своим отправиться и за стенами у Вологодской дороги нас дожидаться. Тут сейчас дворня приданое грузить начнет, так не повернуться станет, я знаю. Коня тебе опосля пришлю. Поезжай, проверяй дорогу.

Однако заводного коня Олегу воевода так и не прислал. Может, забыл. А может - просто не хватило.

Свадебный обоз выполз из ворот Белоозера только после полудня, когда Середин уже начал подумывать об обеде. Не менее двухсот всадников, причем многие женщины тоже сидели в седле, столько же тяжело нагруженных повозок, десятки вьючных коней - видимо, везущих хрупкие предметы, которые от тряски могли попортиться. Ратники принялись ловить пасшихся под стенами лошадей, подниматься в седло, расхватывать составленные в пирамиду рогатины.

Олег верхом сел первым, потому как не поленился спутать кобылке ноги. Дождался, пока прочие воины соберутся вокруг него. К передовому отряду подъехал Валах:

- Заждались, молодцы? Ну, теперь точно пора. В путь! - И поскакал впереди всех по дороге. Он промчался метров триста и там перевел коня на медленный шаг.

- Мы больше не торопимся? - нагнал его Олег.

- А, ведун, - кивнул воевода. - Нет, мы и так скачем слишком быстро. Обозные повозки завсегда тащатся ленивее калики перехожего. Как бы не отстали.

- Кстати, Валах, - оглянулся на тянущийся позади обоз ведун. - Ты сказывал, у тебя всего сорок мечей.

- Так и есть, - кивнул воевода Поганый. - Два десятка с нами, еще два позади идут. Остальные ратные - то гости да стража их. Посему об обозе особо и не пекусь. Мне главное - засеку вовремя заметить, коли кто воровским образом напасть замыслит. Дабы нежданного налета не получилось. Ну, и ты смотри, ведун. Кабы морока кто не напустил, глаза не отвел.

- Не отведут, - пообещал Середин.

Он ехал первым. Простоволосый, в расстегнутой на груди косухе, открывающей красную переливчатую рубаху; на поясе болталась сабля, у задней луки седла - так, чтобы достать одним движением руки - щит с толстой стальной окантовкой. Чуть поотстав от него, покачивались в седлах ратники - все в кольчугах, в островерхих шлемах, на самых кончиках которых болтались красные кожаные кисточки. Длинные рогатины с тяжелыми наконечниками смотрели остриями в небо, а ветер весело играл с подвязанными под острой сталью разноцветными тряпочными и нитяными кисточками. В эти мгновения трудно было представить, что украшения эти роль имеют сугубо утилитарную: кровь впитывать, дабы по ратовищу не растеклась и скользким его не сделала.

Между тем, на голубом небе сияло теплое летнее солнце, шелестела листва на вытянувшихся вдоль дороги дубах, мягко опускались в утоптанную глину копыта.

Вологодский тракт был широким, хорошо накатанным - не то что устюжский путь. Да оно и не удивительно. Ведь воды Белого озера, лежащего почти рядом с Онегой, текли в далекое Каспийское море. А Вологда-река, находящаяся всего в полусотне верст от столицы Белозерского княжества, - она текла в море Белое, на север. Чтобы попасть из одного близкого города в другой по воде, ладьи нужно тащить через волок. А при таком расстоянии уж проще товар сразу на подводу уложить и посуху довести. Что удивляло Середина - так это то, что в сам Ростов молодые на ладье не поплыли. Вроде Ростов где-то рядом с Волгой стоит - наверняка, и протока есть до самого города. Может, из-за коней? На Руси, как известно, воины пешими не ходят. И, учитывая количество приезжавших в Белоозеро ратников, всех нужных им лошадей ни на какую ладью не погрузить. Ни трюмов, ни палуб не хватит.

- Давай-ка ходу наддадим, ведун, - неожиданно предложил воевода, подъехав к Середину. Под легким бирюзово-синим плащом зловеще зашелестела кольчуга.

- Зачем?

- Место для ночлега выберем. Поезд у нас большой, места ему много надо. Просто так, где сумерки застанут, не остановишься. Мыслю я, верст десять обоз еще пройдет.

- Поехали, - согласился Олег, пнул пятками гнедую.

Малый отряд закованной в железо ростовской рати перешел на рысь.

Что было сказочно приятно на Вологодском тракте, так это густой ельник, вскоре обступивший путников по сторонам. Никаких тебе оврагов, никаких болот. Воздух сухой и свежий, пахнущий лечебной зубной пастой; дорога прочная, не чавкает водой, не покачивается под копытами, норовя утонуть в бездонных топях. Если и встречались ручьи - то чистые, прозрачные, весело струящиеся по песчаному дну. Единственную встреченную речку всадники преодолели с ходу, проскакав на рысях через брод и оставив висеть в воздухе радужное облако из поднятых копытами брызг. Потом, миновав сосновый бор, дорога вывернула к широкому лугу, раскинувшемуся на берегу озера.

- Пеньковское, - представил водоем воевода. - Хорошее место. Что скажешь, ведун?

- Хорошее... - Олег проехался по густой траве, остановился над застарелым кострищем. Все вокруг выглядело тихо и спокойно, крест оставался холодным, никаких признаков неестественности. Все было прекрасно... Слишком прекрасно. Даже как-то приторно прекрасно. - ... но мне не нравится, Валах.

- Почему? - подъехал к нему ближе ростовский воевода.

- Не то здесь что-то...

- Может, лешаки собрались? Колдун окрест поселился? Берегини ушли? Русалки в озере заскучали? Болотник завелся? - принялся требовательно расспрашивать Поганый.

- Да нету тут никого из злых сил, воевода, - мотнул головой Олег.

- Тогда почему?

- Не знаю, - пожал плечами Середин. - Предчувствие у меня нехорошее...

- Здесь, ведун, на три версты окрест более ни единой прогалины не найти, - нахмурился Валах. - Чтобы такое удобное место бросить, надобно повесомее опасность назвать.

- Слушай, воевода, - повысил голос Олег. - Ты моего мнения спросил? Я тебе ответил! Что ты теперь хочешь - врать меня заставить. Не нравится мне это место! А дальше сам думай. Хочешь - дальше поезжай, хочешь - стражу усиливай.

- Ладно, темная душа, - спрыгнул на землю ростовчанин. - Будем считать, ты меня упредил, я тебя не послушал. - Он повернулся к ратникам: - Слезай, ребята. Берите топоры, бегите в лес, дрова для костров готовьте. А коней мы с ведуном напоим.

К тому времени, когда на дороге показались первые повозки, вдоль берега было выложено несколько десятков длинных сухостоин - пилить, видимо, желающим предлагалось самим - и три высокие, в рост, кучи валежника. Обоз, выкатившись на поле, выстроился большой двойной подковой, открытой стороной прижатой к озеру. Слуги и стражники - поди разбери, все одеты почти одинаково - привычно стали распрягать повозки, ставить палатки, отгонять лошадей к лесу. Копытные, как известно, имеют дурную привычку ходить прямо под себя и ступать копытами куда придется - потому, хочешь не хочешь, а пасти их приходится в стороне от основного лагеря.

Впрочем, кони были не в обиде. Застоявшиеся в конюшнях, они вырывались в поле, словно пленники фашистских застенков на свободу - громко ржали, носились наперегонки, падали на землю и кувыркались в траве, помахивая в воздухе тонкими ногами. Насмотревшись на это зрелище, Середин, привычно спутавший ноги своей гнедой, решил было тоже отпустить ее порезвиться, но не успел:

- Я тебя, что, каждый раз искать должна? - остановилась рядом Верея, одетая теперь на татарский манер: тонкие шерстяные шаровары, полупрозрачная рубашка, войлочная, шитая серебряной нитью, курточка, платок из светлого шелка, который удерживался на голове темным ободком, украшенным тремя изумрудами, и закрывал лицо до самых глаз. - Али забыл, как палатка моя выглядит? И чего это ты тут шкуру расстелил? Скажи еще, тут спать собрался, меня мерзнуть в одиночестве решил бросить?

- А ты мне говорила, что тоже из Белоозера уезжаешь?! - попытался парировать Середин.

- Значит, - чуть не зашипела красавица, - ты думал, я остаюсь? Собрался уехать, даже не попрощавшись? Она оглянулась по сторонам:

- Ну-ка, пойдем в палатку, там поговорим.

"В жизни не женюсь! " - подумал Олег, однако подчинился нахрапистой захватчице. Все-таки спать одному ему тоже не очень-то хотелось.