Чтение 12–й страницы книги ~Московский клуб~

Свобода от Цифры. Свобода с помощью Цифры.

Таковы были основные идеи великой Поэтессы, написавшей запрещенные везде, кроме Анклавов, "Числа праведности" - библию машинистов. Каждый нейкист - машинист, но каждый ли машинист - нейкист? Власти не знали ответ на этот вопрос, но то, что электронные копии романа продолжали ходить по сети, показывало, что нейкизм пустил глубокие корни. И страх перед ним заставлял власти жестоко преследовать последователей Эммануэль Марии Нейк, ибо Поэтесса призывала обернуть все достижения власти против нее самой.

Свобода с помощью Цифры!

Свобода! Когда-то Чайка воспринимал ее как само собой разумеющееся. Он запоем читал откровения Поэтессы, впитывал ее идеи, разделял ее убеждения, восхищался простотой и гениальностью мыслей. Когда-то Чайке казалось, что он достиг идеала нейкистов. Цифра слушалась его, подчинялась ему. Цифра послушно исполняла все его приказы. И все было именно так, как говорила Поэтесса: власть ничего не могла поделать с лихим ломщиком, познавшим суть Цифры. Чайка был свободен, делал, что хотел. Но китайцы спустили его с небес на землю. Послушная Цифра не защитила от предательства, не помогла сразить подкравшихся воинов. И Чайка понял, что, несмотря на все свои достижения, он лишь прикоснулся к миру Цифры, довольствовался иллюзией свободы, не добрался до настоящей сути. Любой другой на его месте мог сломаться, разочароваться, погибнуть. Чайка же лишь стиснул зубы и приказал себе работать дальше. "Я обманулся, но я на правильном пути. Цифра посмеялась надо мной, но ей еще предстоит стать моей рабыней. Все впереди. Я силен, я справлюсь!"

Но для начала нужно вернуть себе свободу.

"Только власть над Цифрой сделает тебя действительно свободным. Даст власть над прошлым, над настоящим. Даст власть над будущим. Люди - рабы цифр, но те, кто вырвался из этого плена, выше. Мир принадлежит им".

Эммануэль Мария Нейк.

"Числа праведности", глава 1

Эти слова имели вполне конкретное воплощение. "Балалайка". Символ рабства и символ победы. Не во всех странах ее наличие было обязательным, в законодательном порядке чип вживляли лишь в Китае и России, в других государствах существовал выбор: подключаться или нет. Но на самом деле никакого выбора не было. Реклама постоянно рассказывала об удобстве прямого выхода в сеть, о преимуществах в работе и играх, стоимость самого чипа, его вживления и подключения становилась меньше с каждым днем, базовая ежемесячная плата смехотворна. К тому же и корпорации, и серьезные компании, и государственные структуры не принимали на работу неподключившихся. Если не хочешь всю жизнь убирать мусор - вставляй чип. И миллионы людей добровольно подставляли затылки, не задумываясь, что именно это и было целью властей. Да, обладатель "балалайки" получал массу преимуществ и удобств, но жертвовал свободой, жертвовал личной тайной, своей маленькой раковиной, в которой можно спрятаться от мира. Возможно, жертвовал своей душой. Какое-то время конфессиональные лидеры с сомнением относились к чипам, но потом власти договорились и с ними, и единственным, принципиальным и непримиримым врагом подключения остался Мутабор. Но у храмовников было слишком много других тараканов в голове, чтобы к ним прислушались люди.

И сеть продолжила триумфальное шествие.

Сначала "балалайки" вставляли с двадцати одного года, затем с восемнадцати, с четырнадцати, с девяти, с семи. Некоторое время назад заговорили о том, что следует подключать пятилетних малышей, но врачи пока осторожничали. Ничего, договорятся, ведь через сеть так удобно качать обучающие программы.

Человек привык, человеку понравилось. Человек перестал задумываться над тем, что всю его жизнь можно просмотреть на экране сканера. Имя, семейное положение, место жительства, место работы, банк и номер счета, перемещения по миру и многое-многое другое. "Балалайка" записывала все, что происходило в течение последних сорока восьми часов, в свое время это объяснили требованиями безопасности. И любой полицейский, любой назначенный властью человек мог заглянуть в твою жизнь, узнать, с кем ты спишь, что ел на ужин, о чем шла речь на деловом совещании. Ходили слухи, что к твоей "балалайке" могли подключиться без твоего желания, превратить тебя в ходячую видеокамеру. Власти, разумеется, все отрицали, оплатили выступления экспертов, доказали, что личный чип абсолютно защищен от несанкционированного доступа и закон о частной жизни не нарушен. Общество было вынуждено поверить. Все осталось как есть.

Это было проявлением власти Цифры.

Идеологи подключения приложили массу усилий, чтобы исключить возможность подделки. В "балалайки" вводились отпечатки пальцев и сетчатки глаза. Во внутренние разъемы ставились специальные элементы, контактирующие только с оригинальным чипом - не каждый гравер рискнет залезть в нейросоединения. Иногда менялись идентификационные коды - новые приходили законопослушным гражданам автоматически. Но все равно фальшивые "балалайки" появились едва ли не одновременно с настоящими. Пользоваться ими было опасно - десять лет каторги минимум, но не пользоваться ими тоже было нельзя: слишком много людей вело свой бизнес по ту сторону закона и собиралось продолжить его и в мире Цифры. А риск... риск им был привычен. И началось состязание машинистов против власти, драконовские меры которой не подавили волю человека к свободе.

"Им кажется, что Цифру можно использовать в своих интересах. Так же, как морякам кажется, что они используют океан. Но ураган в открытом море заставляет трястись от страха даже капитана атомохода. А ураган нашего интеллекта заставит задрожать выстраиваемый властью мирок, разрушит систему порабощения, поставит Цифру на место".

Эммануэль Мария Нейк.

"Числа праведности", глава 1

"Балалайки" остались универсальным инструментом власти, но появились фальшивки, способные обмануть полицейских при стандартной проверке. Но это было не властью над Цифрой, а всего лишь обманом, уловкой, на которую пошли люди, чтобы получить передышку. Подлинной победой стало умение перепрограммировать настоящие чипы. Врезаться в закрытые, намертво защищенные соединения и менять свою жизнь. Даже лучшие ломщики считали подобное невозможным, но власти не зря запрещали книги Поэтессы: она сумела научить людей верить в свои силы. Программы взлома "балалаек" были сложными и индивидуальными, поставить их на поток не представлялось возможным, а чтобы научиться работать со своей "балалайкой", требовались годы и талант.

У Чайки было и то и другое. И была рожденная Поэтессой вера. И невероятное упорство. Чайка работал, ошибался, начинал все заново, учился, снова работал, пока в один прекрасный день не достиг результата. Он поднялся над Цифрой. Не просто обманул ее, но поработил. Он перекроил записи в "балалайке", и даже китайцы, досконально просветившие чип, не поняли, что читают фальшивку. Чайка действительно был великим ломщиком. Одержав ТАКУЮ победу, Чайка уже почти собрался вернуть должок Кауфману, но остановился, узнав одну маленькую и очень странную деталь: Мертвый, человек, олицетворяющий для Чайки власть Цифры, не был подключен к сети.

* * *

АНКЛАВ: ЭДИНБУРГ

ТЕРРИТОРИЯ: ДАУН ТАУН

ФАДЕЕВ ТАУЭР

ЯРОСТЬ И ЛЕГКАЯ РАССЕЯННОСТЬ МЕШАЮТ СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ

Пасмурно было с самого утра, правда, к обеду дождь прекратился, но силуэты небоскребов все равно едва просматривались через мокрое оконное стекло. Десятки бетонных громадин самого северного на Земле Анклава. Здесь, в Эдинбурге, небоскребы, отдавая дань традициям, называли на старый лад: Башнями, Замками, Донжонами, Бастионами и Крепостями. И соответствующим образом отделывали, вплетая в современную архитектуру зубчатые стены, каменную кладку и стрельчатые окна. Получалось красиво. Особенно с высоты птичьего полета, откуда Даун Таун напоминал средневековый город, с подъемными мостами и крепостной стеной. Вот только мобили сменили конные экипажи, а роль королевской стражи исполняли безы в темно-синей униформе.

Роман Фадеев резко повернулся, отошел от окна, сел в стоящее во главе длинного стола кресло и жестко посмотрел на Шона Макферсона, директора эдинбургского филиала СБА. Посмотрел, предлагая продолжить прерванный его размышлениями разговор, и все понявший Шон мягко произнес:

- Роман, я знаю, что у тебя напряженные отношения с Москвой. Я знаю о биржевой игре, которую ты затеял, и понимаю, что она не нравится парням из "МосТех". Но я готов поставить на кон свою репутацию, что они непричастны к ситуации с Петром. Есть правила, которые не нарушаются.

- Я в этом не уверен, - холодно и спокойно ответил Фадеев. - Слишком вовремя это произошло. А насчет правил... - Роман помолчал. - Слишком большие деньги на кону. Большие, даже по меркам корпораций.

Голос не срывался, звучал уверенно и четко, в карих, почти черных глазах не читалась рассеянность, взгляд был решителен и строг. Вообще Фадеев не был похож на человека, чью единственную внучку только что похитили. Узкое холеное лицо гладко выбрито, прическа и костюм в идеальном порядке, жесты спокойны. Создавалось впечатление, что Роман проводит обычное деловое совещание, и только хорошо знающие его люди могли заметить признаки нервозности. Таких людей было крайне мало, но Макферсон был из их числа.

- Я понимаю, как тебе тяжело, Ром, - осторожно продолжил Шон. - И обещаю: чем бы ни закончилось дело, СБА проведет самое тщательное расследование и докопается до истины. Ты слишком серьезный человек, чтобы забыть об инциденте. Мы узнаем, кто стоит за похищением, и жестоко накажем преступников. - Макферсон выдержал короткую паузу: - Я разговаривал с Ником Моратти и сейчас передаю его слова: тот, кто стоит за похищением, будь то Ассоциация или... Мертвый, заплатит сполна.

Пару минут Фадеев обдумывал сказанное, после чего раскурил сигару и бросил:

- Если Петру похитила Ассоциация, ее менеджеры должны были уже выйти на связь.

- А они еще не появлялись?

- Еще нет.

Некурящий Макферсон поморщился, когда клуб дыма добрался до его лица, и тихо спросил:

- Что будешь делать, когда они появятся?

- Ты знаешь мои обстоятельства, Шон. - Внимательный наблюдатель мог уловить в голосе Романа грустные нотки. - Петра - единственный человек на Земле, в котором течет моя кровь. Я люблю ее. Я хочу, чтобы она жила и унаследовала все мое состояние. - Фадеев задумчиво посмотрел на тлеющий конец сигары. - Я сделаю все, что мне скажут. И если вы попробуете мне помешать...

- Не продолжай, Роман, я же сказал, что все понимаю. Мы подождем, пока ты заплатишь выкуп, вернешь Петру, и только после этого пойдем по следу. В первую очередь девочка.

- И Мертвый тоже будет ждать!

- Разумеется, будет, - успокоил верхолаза Шон. - Роман, я знаю Кауфмана много лет и поверь на слово старому охотнику: Максу неприятно, что это случилось именно с твоей внучкой и именно в его Анклаве. И, учитывая ваши натянутые отношения, он едва ли не больше всех заинтересован в том, чтобы как можно быстрее вернуть тебе Петру. Кауфман будет ждать, обещаю.

- Я тебе верю, - кивнул Фадеев. - Расскажи, пожалуйста, как движется дело?

- В настоящее время мы только анализируем, - сообщил Макферсон. - Судя по тому, как развивались события, Ассоциация смогла подобраться к тебе очень и очень близко. Они знали, когда Петра полетит, они сумели вложить начинку в ее шаттл, в конце концов, они знали о маяке в ребре девочки. Ассоциация купила несколько человек, и их мы тоже найдем. Безы уже просматривают твоих сотрудников под микроскопом. Ищем крыс в "Яблоке". Найдем - раздавим. Но повторю еще раз: пока Петра не вернется домой, мы не пошевелим и пальцем.

- Хорошо, - вздохнул Фадеев. - Будем просто ждать новостей.

Он затушил сигару и с легким удивлением посмотрел на Макферсона: последние слова содержали намек, что разговор окончен. Но у директора СБА был еще один вопрос.

- Ром, - негромко начал Шон, - я понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но служба есть служба, и мы должны обсудить кое-что еще.

- Я слушаю. - Фадеева не зря называли Железным - он оставался спокойным и собранным.

- Сегодня утром я получил предписание из Цюриха: мне приказано начать расследование твоих действий на бирже.

- Кажется, я не нарушаю законы Анклавов.

- Но ты не в состоянии в одиночку купить "МосТех". Аналитики СБА никогда не ошибаются - средств "Фадеев Групп" не хватит на такую игру.

- Я взял кредит, - коротко ответил Роман.

- У кого?

Настало время Фадееву держать паузу. Пусть Роман и пребывал не в лучшем состоянии духа, но умения вести сложные переговоры он не потерял.

- Ты думаешь, я связался с китайцами?

- Я ничего не думаю, Роман, пока не думаю. Я должен выяснить. Но если ты скажешь, на чьи деньги покупаешь "МосТех", то всем станет проще. Ты знаешь правила: если законы не нарушены, информация останется в СБА.

- К сожалению, не могу, - развел руками Фадеев. - Именно такое условие поставили мои кредиторы.

- Тогда я открываю расследование.

- Это твой долг.

- Ты готов рискнуть?

- Мне нечего бояться.

- Хорошо, если так. - Шон потер подбородок. Посмотрел на каменное лицо Фадеева, крякнул и вдруг спросил: - Неужели игра стоит свеч?!

Тон, которым Макферсон произнес эти слова, не оставлял сомнений: спрашивал не высокопоставленный чиновник СБА, а человек, работающий в СБА. Спрашивал не по долгу службы, а потому что почувствовал, что ходит рядом с жирным, очень жирным куском. Шон хорошо знал Фадеева, но и Роман прекрасно изучил директора своей СБА, и понимал, что рано или поздно придется с ним договариваться. Похоже, время пришло.

- Стоит, - почти небрежно ответил Фадеев. - Разве тебя не ввели в курс дела?

- У СБА есть только самые общие сведения, - не стал скрывать Макферсон. - Мы знаем, что китайцы взломали Воронежский полигон "МосТех". А через некоторое время ты затеял покупку корпорации.

- Мне удалось получить копию того, что ломщики вытащили из базы полигона.

- Что там было? - тут же спросил Макферсон.

Роман с улыбкой покачал головой:

- Не так быстро, Шон, не так быстро.

Несколько мгновений мужчины молча смотрели друг на друга. Затем Фадеев раскурил новую сигару, свободно откинулся на спинку кресла и улыбнулся:

- Шон, насколько я знаю, в последние годы ты вкладывал свои сбережения в акции "Фадеев Групп".

- Ты чертовски хороший бизнесмен, Роман, у тебя сильная корпорация.

- Сейчас у тебя почти один процент.

- Намного меньше. У тебя бешено дорогая компания.

- Я могу довести твою долю до четырех процентов. У меня есть возможность изъять акции из владения одного мелкого держателя и передать тебе.

Несколько мгновений Макферсон ошарашенно смотрел на Фадеева. Заводя разговор, Шон надеялся, что Роман попытается его купить, но щедрость предложения стала для директора эдинбургской СБА неожиданностью. Весьма приятной неожиданностью.

- И ты скажешь, что нашли китайцы в Воронеже?

- Разумеется, - твердо проговорил Роман. - Ведь мы станем компаньонами.

Шон помолчал, не отрываясь от глаз Фадеева, после чего облизнул губы и выдавил:

- Что они нашли?

Вместо ответа Роман вытащил из внутреннего кармана пиджака микродиск и вставил его в компьютер.

- Атака, в принципе, не удалась. Ломщики скачали лишь несколько обрывочных файлов, после чего их накрыли безы. Я покажу тебе самый интересный.

Появившийся на мониторе человек был одет в рабочий комбинезон с эмблемой "МосТех" на спине. "Профессиональная съемка, - отметил про себя Макферсон. - Так снимают ход эксперимента". Человек в комбинезоне находился внутри большого ангара, рядом с вертолетом без опознавательных знаков. Произнеся несколько слов в камеру - "балалайка" Шона не переводила с русского, - человек осторожно извлек из контейнера испускающий голубоватое сияние цилиндр, вставил его в гнездо в боку вертолета, закрутил крышку и отошел в сторону. Техники выкатили машину из ангара, лопасти заработали, и вертолет плавно поднялся в небо.

- Что все это значит? - хрипло спросил Макферсон.

- Вертолет оснащен не обычными двигателями и не батареями Ллейтона, - негромко объяснил Фадеев. - Источником энергии является трубка, которую техник вставил в гнездо. Судя по остальным файлам, а там результаты некоторых экспериментов, одной такой палочки хватает на тридцать часов полета с полной нагрузкой. Стоимость чуть выше, чем у батарей Ллейтона.

- Но батареи позволяют вертолету находиться в воздухе всего полтора часа.

- Вот видишь, - прищурился Роман. - Теперь и ты все понял.

И выдохнул в Шона очередной клуб дыма. Макферсон закашлялся, у него заслезились глаза, запершило в горле, и Шон решительно не понимал, отчего? То ли от ароматного дыма, то ли от необычайной новости.

- Это власть... - сбивчиво произнес Макферсон. - Это весь мир.

- И у тебя будет четыре процента этого мира, - напомнил Роман. - Пока - четыре. У нас много работы, Шон.

- Да, работы много. - Макферсон собрался. - Не волнуйся насчет расследования, Ром, я обо всем позабочусь.

- Вот и хорошо. - Фадеев попыхтел сигарой. - Теперь ты понимаешь, какие ставки на кону?

- Теперь понимаю.

- Так пойми и мое беспокойство. Мертвый наверняка в курсе разработок "МосТех", и даже если он непричастен к похищению, то вполне может воспользоваться ситуацией. Предпринять шаги, которые заставят Ассоциацию у... - Фадеев сбился. - Заставить Ассоциацию избавиться от Петры.

- Если мы направим в Москву наших безов, это ничего не даст, - задумчиво произнес Макферсон. - Они не знают город, не имеют связей и будут полностью зависимы от Кауфмана.

- Правильно, нам нужны надежные и неподконтрольные Мертвому люди. Кого можно нанять в Москве?

- Федералов, - после небольшого размышления ответил Шон. - Некоторые русские службы имеют право действовать в Москве и частенько соглашаются подработать на стороне. К тому же у Кауфмана с ними не очень хорошие отношения.

- Звучит многообещающе, - кивнул Роман. - У тебя есть кто-нибудь на примете?

- Я подберу, - пообещал Макферсон. - Мне приходилось бывать в Петербурге, у меня есть знакомые среди русских чиновников. Я найду тебе надежных людей, Ром.

Он давно оборвал связи с бывшей родиной. И хотя в доме Фадеева говорили на русском, Роман не заезжал в Россию уже семь лет, а в Москву и того дольше. В основном там обитали его враги, но оставались и друзья. Старые, надежные друзья, имеющие большой вес в определенных кругах общества. И знать об их существовании никому не полагалось, ведь президенту транснациональной корпорации не приличествовало якшаться с подобными типами. Оставшись в кабинете в одиночестве, Роман перевел коммуникатор в режим максимально закрытой связи и набрал длинный номер, который много лет хранил в памяти. Номер, предназначенный для самых экстренных случаев.

- Это я. Узнал?

На мониторе появился сонный индеец, сидящий на раздувающем ноздри мустанге. Контраст был разительный: конь выглядел фаворитом дерби, был готов скакать бесконечно, а унылый всадник явно мечтал только о том, чтобы выспаться.

- Почему-то я знал, что услышу тебя сегодня... - пробормотал индеец. - Заняться предсказаниями, что ли?

Роман усмехнулся: старый друг остался прежним. Немного вальяжным, поддерживающим добродушный тон в любых обстоятельствах. "Не его внучку похитили", - напомнил себе Фадеев. И тут же отмахнулся от этой мысли: он знал, что Всадник внимателен и сосредоточен.

- Ты все знаешь.

- Да уж, знаю... Поверь, старик, я сочувствую. Что я могу для тебя сделать?

- Помочь.

- Это непросто, - вздохнул индеец. - Ты знаешь, кто сыграл эту партию?

- Догадываюсь.

- Догадываешься правильно. Мое слово для этих людей ничего не значит. Извини.

- Ты можешь хотя бы попробовать?

- Я боюсь помешать. Ты ведь готов выполнить условия Ассоциации?

- У меня нет выбора.

- Тогда зачем нужен я?

- Мне нужно, чтобы Петра вернулась, - устало ответил Фадеев. - Я выполню любые условия Ассоциации, но хочу, чтобы они тоже сдержали слово. Только это! Мне нужны гарантии возвращения Петры. Я хочу, чтобы ты потребовал у них гарантии.

- За твоей спиной СБА. Если Ассоциация сделает что-нибудь девочке, безы им этого не простят. У Моратти на носу выборы, а верхолазы прислушиваются к твоему слову, так что Ник объявит им войну.

- Я хочу, чтобы эти подонки поняли, что их будет грызть не только СБА. Если войну объявит еще и Консорциум, Ассоциация не устоит.

- Я не могу говорить от имени Консорциума, - осторожно сказал Всадник. - Я тоже играю по правилам...

- Ты сам себе правила, - отрезал Роман. - Не рассказывай мне, что это не так. Я ведь знаю, что ты не рядовой региональный менеджер.

Мустанг шумно выдохнул и показал Фадееву зубы. Индеец почесал под перьями, и, впервые с начала разговора, с его лица исчезло сонное выражение.

- Ты требуешь очень много, - буркнул Всадник. - Даже моего положения может не хватить, чтобы начать из-за Петры войну.

- Когда СБА примется за Ассоциацию, Консорциум вряд ли останется в стороне, - усмехнулся Роман. - Вы слишком любите друг друга, чтобы упустить такой шанс. А пока просто потребуй от них гарантий. Я заплачу столько, сколько они скажут, но Петра должна вернуться.

- А потом?

- Что потом? - не понял Фадеев.

- Война ведь все равно будет?

- Не знаю, - неопределенно протянул Роман. - Но если потребуется, скажи, что я готов стерпеть выходку и не науськивать СБА на Ассоциацию.

- Это важно.

- Помоги, выступи гарантом.

Индеец потрогал висящий на поясе томагавк, вопросительно посмотрел на мустанга, но тот, словно поняв, что скачек не предвидится, демонстративно склонил голову и принялся щипать траву.

- Я постараюсь, - вздохнул Всадник.

- Обещаешь?

- Черт с тобой, старик, обещаю! В конце концов я помню Петру еще в пеленках. Доволен?

- Да, - выдохнул Роман. Он действительно был доволен.

- Я войду в дело, поговорю с людьми, но... - Индеец выдержал паузу. - Я слышал о твоих недоразумениях с московскими корпорациями.

- И что? - насторожился Фадеев.

- Если проблемы тебе организовала не Ассоциация, я отойду в сторону. Извини, старик, но в эти игры играй сам.

- Я понимаю, - кивнул Роман. Связываться с Мертвым не хотел даже Всадник.

- И еще... - продолжил индеец. - Ты собираешься командовать из Эдинбурга?

- Я буду в Москве через несколько часов.

- Тебе нужны надежные помощники. Учитывая обстоятельства, Мертвому доверять не следует. Есть кто-нибудь на примете?

- Я и не собирался подключать СБА, - признал Роман. - Кого бы ты рекомендовал?

- При губернаторе Московии есть отряд ОКР, - сообщил Всадник. - Для твоего случая это хороший выбор.

"ОКР3, - пометил себе Фадеев. - Посмотрим, кого посоветует Шон".

- Спасибо.

- Еще не за что.