манера разговаривать, стоя почти вплотную к нему, а легкая шепелявость
(свойственная, впрочем, всем ее современникам) делала ее речь похожей на
лепет очень маленького и беспомощного ребенка.
надо. Фактически вы все это время прожили здесь.
ничего не помню. Разве я раздваивалась?
объяснить ей существование микроизменений, вызываемых любым передвижением
во Времени, которые меняли судьбу человека без существенных последствий
для Столетия в целом. Даже Вечные порой путали микроизменения с
Изменениями Реальности.
произнес он с такой важностью, словно сам был Старшим Вычислителем и лично
решил, что июнь самый подходящий месяц в году и микроизменение, вызванное
скачком через три месяца, не может развиться в Изменение.
вздохнул.
биологическому возрасту.
потерять ни секунды. Это невозможно. - Последние слова он почти прокричал.
- Она вышла.
языке пятидесятого тысячелетия не хуже любого Наблюдателя в их Секторе.
Даже лучше. Глупая девчонка!
изображение, а изображение, нахмурив брови, глядит на него. Разгладив
морщины на лбу, он подумал: "Красивым меня не назовешь. Глаза маленькие,
подбородок квадратный, уши торчат".
неожиданно пришло в голову, что, наверно, приятно быть красивым.
своими заметками. Как всегда в таких случаях, он работал с молекулярным
фонографом, изготовленным в 55-м Столетии. Это был маленький, не больше
мизинца, ничем не примечательный цилиндрик, окрашенный в неброский
темно-коричневый цвет. Его легко было спрятать в манжету, карман или
подкладку в зависимости от стиля одежды или же привесить к поясу, пуговице
или браслету.
записать свыше двадцати миллионов слов на каждом из трех его молекулярных
уровней. Крохотные наушники и микрофон, соединенные с фонографом волновой
связью, позволяли слушать и говорить одновременно.
"вечеринки", Харлан диктовал свои заметки, которые записывались на втором
уровне. Здесь он описывал свои впечатления, давал пояснения и комментарии.
Позднее он воспользуется этим же фонографом, чтобы на третьем уровне
записать свое донесение в виде сжатой квинтэссенции фактов и комментариев.
микрофон и наушники, вставил их внутрь цилиндрика, вложил его в футляр и
резко захлопнул крышку.
спросила Нойс. Ее руки и плечи были обнажены; мягкий пенолон, окутывавший
ее талию и длинные ноги, светился слабым мерцающим светом.
работать? Вы, наверно, устали?
Всем своим видом он показывал, что ждет ее ухода.
как вам понравился наш напиток. Но один бокал - это так мало. Особенно
если вы хотите еще работать.
заскользил к Харлану.
были знакомы ему по прежним Наблюдениям, но раньше он всегда воздерживался
от них, ограничиваясь дегустацией крохотных кусочков с исследовательской
целью. С большой неохотой он вынужден был сознаться, что ему понравились
эти кушанья, понравился пенистый светло-зеленый, чуть пахнущий мятой
напиток (не алкогольный, действующий как-то иначе), который пользовался
среди гостей большим успехом. Два биогода назад, до последнего Изменения
Реальности, этого напитка не существовало. Он взял бокал и поблагодарил
Нойс кивком головы.
никак не сказалось на жизни Столетия, принесло с собой новый напиток?
Впрочем, что толку задавать подобные вопросы - ведь он не Вычислитель.
устранить все неопределенности, учесть все случайные эффекты. Иначе для
чего нужны были бы Наблюдатели?
вытеснили живых слуг, и мода на них сохранится еще лет десять.
остались вдвоем, не было ничего "непристойного"; женщина этой эпохи
наслаждалась полной экономической независимостью и при желании могла стать
матерью, не зная тягот беременности. И все же Харлану было неловко.
Девушка лежала на софе, опершись на локоть. Узорное покрывало софы
податливо прогибалось под ней, словно с жадностью обнимая ее тело. Ее
прозрачные туфельки были сброшены, и под мягким пенолоном было видно, как
она сгибает и разгибает пальцы ног, точно игривый котенок, выпускающий и
прячущий свои коготки. Она встряхнула головой, и ее черные волосы,
уложенные в форме причудливой башенки, неожиданно освободились от того,
что их удерживало, и заструились по ее обнаженным плечам, которые
показались Харлану еще белее и очаровательнее. - Сколько вам лет? Голос ее
звучал лениво и томно. Отвечать на этот вопрос не следовало ни в коем
случае.
мне продолжать мою работу". Вместо этого он вдруг услышал свое невнятное
бормотание:
выглядеть старше вас! Еще немного, и я стану старухой, а вы останетесь все
таким же, как сейчас. Скажите, неужели вам нравится ваш возраст? Почему бы
вам не скинуть несколько лет?
это, вопрос или утверждение?
люди.
казавшийся Харлану грубым и неприятным! Впрочем, может быть, полный
желудок и напоенный ароматом воздух притупили его слух?
Земле. Я так мечтала работать в Вечности. Сколько пришлось ждать, пока мне
разрешили. Я все надеялась, что меня тоже сделают Вечной, и вдруг я
узнала, что там одни лишь мужчины. Некоторые из них не хотели
разговаривать со мной только потому, что я женщина. Вот вы, например, - вы
даже не смотрели на меня.
свободной не было.
которое все сильнее овладевало им.
чтобы ответить на этот вопрос. Да и что он мог сказать? Что члены Вечности
подбирались очень тщательно и осторожно. Что они должны были удовлетворять
по крайней мере двум условиям: во-первых, обладать необходимыми
способностями, и, во-вторых, их изъятие из Времени не должно было вредно
отразиться на Реальности.
любой ценой. Комната медленно поплыла перед ним, и он прикрыл глаза,
пытаясь остановить ее вращение.
потому, что изъятие их означало бы, что кто-то не родится, не умрет, не
женится, и последствия будут настолько ужасны, что Совет Времен никак не
мог этого допустить.
Конечно, нет. Разве можно было рассказать ей, что женщины почти никогда не
удовлетворяли поставленным условиям, потому что по каким-то недоступным
его пониманию причинам - может быть, Вычислители и понимали их, но он -
нет - изъятие женщины из Реальности влекло за собой в сотни раз худшие
Конюшевский Владислав
Максимов Альберт
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Сертаков Виталий