руки хватали его, как щупальца осьминога, пытаясь повалить. Затем он
преодолел семнадцать ступенек, семнадцать бесконечных ступенек, и стал
пробираться по узкому крытому переходу, обитому велюром изнутри. Вдруг его
схватили, на нем повисла какая-то женщина.
на стену. Выбравшись из перехода, он двинулся направо, открыл дверь и
очутился в сводчатой галерее более пятидесяти футов длиной. Здесь тоже
были погашены лампы, но подсвечиваемые ультрафиолетовыми прожекторами
картины наполняли галерею призрачным светом. В галерее было пусто.
дверца. Остановившись перед ней, Рич достал из заднего кармана слепящую
капсулу. Его руки так тряслись, что он еле смог удержать между большим и
указательным пальцами крохотный медный кубик. Ненависть и гнев кипели в
нем; он воображал себе корчащегося в смертельной муке де Куртнэ и вновь и
вновь упивался этим зрелищем.
меня за горло. Я только защищаюсь.
оставь! Не оставь!
бронзовую дверь, и перед ним открылось девять ступенек, ведущих к прихожей
брачных покоев. Рич щелкнул по медному кубику ногтем большого пальца с
такой энергией, будто намеревался запулить его на луну. В тот миг, когда
капсула влетела в прихожую, Рич зажмурился. Полыхнуло холодным пурпурным
огнем. Словно тигр, Рич бросился вверх по ступенькам и прихожей. Двое из
охраны, обслуживающей особняк "Бомон", словно окаменели на скамейке. Их
челюсти отвисли, глаза ничего не видели, сознание отключилось.
состоянии, Разрушение неминуемо. Если охранники очнутся, пока он здесь,
Разрушение неминуемо. Чем бы ни кончилась игра, ставка - Разрушение.
Оставив за порогом последние крохи благоразумия, Рич толкнул богато
инкрустированную дверь и вошел в брачные покои.
исполинской орхидеи: золотистая чашечка пола, изогнутые лепестки стен. Все
в комнате: стулья, столики, кушетки - тоже было золотое или под цвет
лепестков. Но комната была старая, лепестки выцвели и облупились, между
стертыми золотыми плитками виднелись щели. На одной из кушеток лежал
старик, высохший и хилый, как увядший сорняк. Этот вытянувшийся, будто
труп, старик был де Куртнэ.
усилием поднялся с кушетки.
как библейский старец, встречающий блудного сына. Опешивший Рич проворчал:
Что вы дурачитесь? Я - Рич. Рич из "Монарха".
глазах неожиданно заблестели слезы.
знаете? Отвечайте же.
зашевелил губами. Послышался какой-то хрип, и тихо-тихо, будто сыплется
песок, зашелестели слова.
Горло... Не могу говорить.
его крови.
обольстить меня? - Рич рассмеялся. - Ловкач. Неужели вы подумали, что я
размякну от вашего маразматического хлюпанья?
назад и свалился в красное, как рана, кресло - лепесток багровой орхидеи.
ним, стал бессвязно кричать: - Я жду расплаты много лет. Я хочу получить
чистоганом, а ты подсовываешь мне Иудин поцелуй. А может быть, убийцам
тоже подставляют другую щеку? Если да, то обнимемся, брат душегуб.
Облобызаем смерть. Возлюбим ее. Да пребудет на нас благочестие и позор, и
кровь, и... Нет. Постой. Я...
тугой недоуздок сдавливает шею быка.
я, "Монарх" и де Куртнэ. Нам не было тесно ни во времени, ни в
пространстве, но тебе хотелось моей крови. Хотелось слопать меня.
Угробить. Хотелось все прибрать к своим поганым загребущим лапам. Человек
Без Лица!
представил тебе последний шанс с достоинством выбраться из этой грязи. Я,
Бен Рич. Я просил о согласии. Я умолял тебя покончить дело миром, стать
моим компаньоном. Умолял, как перепуганная истеричка. Отец, будь он жив, в
лицо бы мне плюнул. Да и не только он. У нас в роду такого срама еще не
было. И все же я просил тебя о мире. Так? Так или нет? - в бешенстве
допытывался он у де Куртнэ. - Отвечай!
прошептал.
Объявление войны.
почему-то показалось, что на его руке повис невыносимо тяжкий груз, а
прикосновение к коже де Куртнэ обожгло ему пальцы.
смерть. Таков твой выбор.
тип. Я тебя раскусил. Вон какой придумал фокус. Изображаешь слабоумного, а
простаки на это ловятся. Только меня тебе не поймать. Ни за что не
поймать.
того мгновения, как я вошел в этот цветочный гроб, ты покойник. Человек
Без Лица! Ты в последний раз слышишь мой крик. Тебе конец!
раскрылось, будто расцвел стальной цветок. Де Куртнэ тихо застонал и в
ужасе попятился. Рич подошел и нему, схватил, зажав как в тиски. Де Куртнэ
дергался, тщетно пытаясь освободиться, и умоляюще смотрел ему в лицо
остекленевшими, слезящимися глазами. Рич запрокинул ему голову. Чтобы
осуществить свой план, он должен был выстрелить прямо в рот де Куртнэ.
Рич увидел за нею коридор и в конце его открытую дверь спальни. Девушка
едва успела второпях набросить серебрящийся, как иней, шелковый халатик,
ее желтые волосы разметались, темные глаза расширились от испуга... Ударом
молнии сверкнувшая дикая краса.