сын Хьорварт рассказывает о набеге. Хоть и молодой воин, а говорит хорошо.
Хорошо также, чтобы остальные ярлы и сами Рагнарсоны увидели, что у него
есть сильный сын, с которым в будущем придется считаться.
долгую жизнь и научился не упускать признаков опасности.
провел колонну с телегами и добычей не прямо к Узе, а к Нинскому проливу.
А оставленные им у кораблей воины тем временем подождали на своей отмели,
пока не появятся английские силы, обменялись с ними насмешками и стрелами,
следили, как они медленно собирают рыбачьи лодки и шлюпки, и в назначенное
время развернули корабли в приливе и ушли к побережью под парусами на
свидание, оставив за собой англичан в бессильном гневе.
Сигварт точно исполнил все, как сказал Змееглазый. Они сожгли все деревни
и поля. В каждом колодце оставили по нескольку трупов. Оставили и примеры,
очень жестокие. Прибитые гвоздями к дереву, изуродованные, но не мертвые.
Чтобы могли рассказать всем, кто захочет слушать.
было иллюзий, что он может сравниться с Бескостным по жестокости, но никто
не может сказать, что он не старался. Он хорошо справился. Теперь эта
местность много лет не придет в себя.
то не здесь, раньше. И Сигварт неохотно понял, что тревожит его
воспоминание о стычке. Он четверть века сражается в передней линии, он
убил не менее ста человек, получил множество боевых ран. Стычка должна
была получиться легкой. Но не получилась. Он прорвал линию англичан, как
случалось много раз раньше, смахнул со своего пути светловолосого тана
почти презрительно и добрался до второй линии, как всегда, расстроенной и
дезорганизованной.
меча. Фримен, из самых бедных. Но парень дважды парировал его удары, а
потом меч Сигварта раскололся, а сам он потерял равновесие. И Сигварт
сделал вывод, что если бы это был поединок, он был бы уже мертв. Его
спасли другие, оказавшиеся рядом. Вряд ли кто это заметил, но если
заметили... может, уже сейчас кто-нибудь из храбрецов, из любителей
поединков готов бросить ему вызов.
Хьорварт, чтобы испугались его мести? Может, он уже слишком стар для дела?
Если он не сумел справиться с английским мальчишкой, к тому же почти
невооруженным, так, наверно, и есть.
всегда хорошо. Хьорварт приближался к концу рассказа. Сигварт повернулся и
кивнул двум слугам, ждавшим у входа. Те кивнули в ответ и вышли.
которых мудро прихватил отец, в жертву Эйгиру и Ран, сели на корабли,
поплыли вдоль берега до устья реки - и вот мы здесь! Люди с Малых
островов, под командованием славного ярла Сигварта и моим, его преданного
сына Хьорварта, к вашим услугам, сыновья Рагнара, к вашим и ничьим иным!
звенели ножами. От удачного начала кампании у всех хорошее настроение.
ее заслужил, так что можешь не бояться рассказывать о своей удаче.
Расскажи, много ли ты добыл. Достаточно, чтобы купить себе летний дом в
Зеландии?
Недостаточно, чтобы я стал фермером. У деревенских танов мало что можно
взять. Подождите, пока великая непобедимая Армия не возьмет Норвич. Или
Йорк! Или Лондон! - Одобрительные возгласы, улыбка самого Змееглазого. -
Мы должны грабить соборы, они полны золота, которое монахи собирают с этих
глупцов с юга. А в деревнях ни серебра, ни золота.
показать вам нашу лучшую добычу!
фигуру, закутанную в мешковину, с веревкой на поясе. Фигуру подтолкнули к
центральному столу, двумя движениями разрезали веревку и сняли мешковину.
раскрытых ртов, сжатых кулаков. Отшатнулась, попыталась отвернуться и
обнаружила, что смотрит прямо в глаза самого высокого из вождей, бледного
человека, с немигающим взглядом и глазами как лед. Она снова повернулась и
почти с облегчением увидела Сигварта, единственное знакомое лицо.
Светлые волосы, светлая кожа, полные губы, тем более привлекательные,
когда они раскрыты в страхе. Сигварт снова кивнул, и один из его слуг
сорвал с девушки платье. Она цеплялась за него, кричала, но платье было
сорвано, и она осталась почти нагой, в одной сорочке, и все могли видеть
ее юное тело. В страхе и стыде она прикрыла руками груди, склонила голову
и ждала, что с ней сделают.
хороша. Поэтому я ее отдам! Отдам тому, кто избрал меня для этого похода,
отдам с благодарностью и в надежде. Пусть он пользуется ею хорошо, долго и
с удовольствием. Я отдаю ее мудрейшему в Армии человеку. Тебе, Айвар!
осознавать, что не слышит ответных криков, только какой-то смутный рокот,
да и то от тех, кто подальше от стола, кто хуже знает Рагнарсонов и позже
других пришел в Армию. Никто не поднимал рогов. Все лица казались
встревоженными или невыразительными. Соседи отводили от него взгляд.
спросить, подумал он. Может, произошло что-то, чего он не знает. Но какой
в его поступке вред? Он отдает часть добычи, любой ей обрадуется, он
делает это публично и честно. Кому может причинить вред его дар - девушка,
девственница, красавица? Айвару? Айвару Рагнарсону. Прозванному - о, Тор,
помоги ему, почему же он так прозван? Ужасное подозрение появилось у
Сигварта. Неужели это прозвище дано со смыслом?
на пойменный луг. В конце его, в миле от них, начинался укрепленный лагерь
викингов. На какое-то мгновение решимость оставила их.
обычных условиях это было бы самым трудным для сбежавших рабов. Но у
Эмнета хватало своих забот. Никто не считал себя хозяином Шефа, а Эдрич,
который, казалось бы, должен был помешать идти в лагерь викингов, умыл
руки и не занимался этим делом. Шеф без помех собрал свое скромное
имущество, спокойно взял небольшой запас пищи, который держал в тайнике, и
приготовился к отправлению.
попрощаться с матерью, и понял, что кто-то стоит рядом. Это был Хунд, друг
его детства, ребенок рабов и со стороны отца, и со стороны матери,
вероятно, самое незначительное, с самым низким положением существо во всем
Эмнете. Но Шеф научился ценить его. Никто не знал болота лучше Хунда, даже
Шеф. Хунд мог неслышно скользнуть в воду и поймать куропатку прямо в ее
гнезде. В грязной душной хижине, в которой он жил с родителями и
множеством детей, часто играл детеныш выдры. Рыба, казалось, сама идет ему
в руки, ее не нужно было даже ловить на крючок или в сеть. А что касается
трав, Хунд знал их все, знал названия, знал, как их использовать. Он был
на два месяца моложе Шефа, но к нему уже начали приходить люди за помощью
и лекарственными травами. Со временем из него мог получиться известный
знахарь, которого будут уважать и опасаться даже знатные. Или с ним
что-нибудь сделают. Даже отец Андреас, добрый воспитатель Шефа, с
сомнением поглядывал на Хунда. Мать церковь не любит соперничества.
ничего объяснять не нужно. Оставаться в Эмнете тоже опасно. А Шеф и Хунд,
каждый по-своему, увеличивают общие шансы на успех.
Шеф, взглянув на железный ошейник, который Хунду одели, когда он достиг
половой зрелости. - Сейчас как раз время. Никто нами не интересуется. Я
возьму инструменты.
в спокойной обстановке снять ошейник было нелегко. Вначале Шеф подпилил
его, подложив тряпки, чтобы не задеть кожу, потом попытался клещами
разжать. В конце концов он потерял терпение, обернул руки тряпками и силой
развел концы ошейника.
полоску.
глубине души он был польщен. Он стал силен, он встречался с настоящим
воином в битве и теперь он свободен, может идти, куда хочет. Он еще не
знает, как это сделать, но должен быть способ освободить Годиву, а потом
забыть о несчастьях и жить спокойно.
Шеф ожидал, что придется уклоняться от любопытных, от часовых, может,
скрываться от рекрутов, направляющихся к месту сбора. Но с первого же дня
Корнев Павел
Маккефри Энн
Акунин Борис
Свержин Владимир
Суворов Виктор
Шилова Юлия