один из них? Что, если бы он был пролом?
Прямо впереди находилась лазерная голографическая вывеска ночного
магазина, и он направился к нему; дверь открылась и пропустила его в
гостеприимное тепло. Здесь кое-что было ему нужно для кухни. Теперь он мог
купить эти продукты и отвлечься от болезненных мыслей.
"восемнадцать", когда Ян прикоснулся к плате. Молоко, он уверен, ему нужно
молоко. Он набрал "17" на числовой панели над дисплеем, заказал литр
молока, затем еще литр. И масло - оно тоже требовалось в большом
количестве.
из них, приплывшие из лета в северную зиму. Он быстро отвернулся и
поспешил к кассе.
затем вернула. Покупки появились в корзине, и она отправила их обратно -
на упаковку.
слышала его акцент, видела одежду, между ними не могло быть случайного
диалога. Если Яну не было об этом известно, то девушка об этом знала. Он
убрался в ночь, радуясь, что холод сбил жар с его пылающих щек.
заметил бутылку виски, но она не могла полностью удовлетворить его. В
конце концов он пошел на компромисс с бутылкой пива, накрутил на диске
струнный концерт Баха и подивился, что же он делает, черт побери.
получить запретную информацию. Он не должен был сделать это вновь - во
всяком случае, не этим путем. В Шотландии тех, кто сомневался в
авторитетах, дожидаются трудовые лагеря. Все жизнь он смотрел на лагеря,
как на строгую, но необходимую меру, направленную на ограждение высшего
общества от смутьянов. Пролы, конечно же, смутьяны, любая другая мысль
здесь, конечно же, недопустима. Впрочем, теперь вполне допустима - когда
он может стать одним из них. Если он чем-нибудь привлечет к себе внимание,
он будет схвачен. Совсем как прол. Возможно, его сектор общества физически
лучше их секторов - но ведь он в нем не больше, чем узник. В каком мире он
живет? И как узнать о нем больше, не совершая этого восхождения в один
конец?
найдется простого ответа. В лаборатории было достаточно легко втянуться в
работу - и сложную, и интересную. Такая позиция тоже была приемлемой.
сделал, - сказала Соня Амарилио. - И в столь короткий срок.
день, и он всерьез подумывал об отъезде - главное, что мне пришлось делать
- это менять старые устройства. Но я уже вижу, где в скором времени
понадобятся оригинальные работы - в частности, в КОМСАТ-21, и это будет
нелегким делом.
другим вопросам. К общественным. Ты свободен сегодня вечером?
прием, и я думаю, тебе там понравится. Там будет гость, которого тебе
приятно будет встретить. Джованни Бруно.
что отказываться нельзя. Да и разговор с Бруно мог бы оказаться полезен.
Этот человек был гением, создателем целого поколения блоков памяти.
Возможно, к нему не пробиться будет в толпе светских бабочек. Надо
осмотреть вечером костюм, возможно он нуждается в утюге.
собралась вся прекрасная публика. Здесь были те, кто обладал деньгами и
знаниями, и не имели других амбиций, кроме общественного положения. Они
хотели только одного - чтобы их видели рядом с Бруно, чтобы их лица
появились в колонках рядом с лицом Бруно, хотели, чтобы говорить потом о
нем, как о близком знакомом. Ян вырос с этими людьми, ходил с ними в
школу, и они его выделяли из своей среды. Они сверху вниз смотрели на его
среду, потому что она хранила традиции работать в научных областях. Не
было смысла объяснять им, что все это благодаря Анджею Кулозику, дальнему
и почитаемому родственнику, физику, работавшему над оригинальными и
успешными разработками энергии связи. Большинство из них даже не знали,
что это такое - энергия связи. Сейчас Ян вновь был окружен ими, и это было
ему не по душе. В толпе перед Яном мелькало много знакомых и полузнакомых
лиц, и когда он сбросил пальто на руки поджидавшему портье, на лице того
застыло холодное и сдержанное выражение, привычное еще со времен начальной
школы.
повернулся, чтобы посмотреть, кто это к нему обращается.
Роза, был его не слишком дальним родственником по материнской линии.
Высокий, элегантный, чернобородый и учтивый, он был, пожалуй, единственным
из родни, о кем Яну приходилось встречаться. Они вместе учились в школе, и
их дружба пережила даже это испытание.
Рикардо.
ничуть не прельщает перспектива, стоять полчаса в очереди, чтобы пожать
профессору Бруно руку в перчатке и услышать несколько слов, которые он
пробормочет мне на ухо.
ленивой культуры, и пристроюсь к очереди.
озверелую толпу в буфет.
обглоданные кости.
встретимся.
блюдо.
мало в сравнении со слугами. Смуглый шеф в белом колпаке с надеждой
принялся точить нож, когда Ян взглянул на жаркое; лицо его помрачнело,
когда Ян отошел. Нельзя же есть жаркое мясо ежедневно. Сейчас его больше
привлек осьминог под чесноком, улитки, пато с трюфелями. Наполнить блюдо
деликатесами было несложно. Маленькие столы у стен пустовали, и он уселся,
радуясь, что можно поесть, не держа тарелку на колене. Восхитительно!
Пожалуй, и вина выпить не грех.
и он махнул ей.
не выронил бокал, но она взяла его из руки Яна и поставила на столик.
повернулась и ушла.
кресле. Ее присутствие здесь, должно быть, не случайно. Ведь она же не
итальянка? Или итальянка? Что, если вся эта история об Израиле -
надувательство? Насколько он мог понимать, субмарина могла быть и
итальянской. Что происходит? Мысли гонялись друг за другом по кругу, и он
медленно подчищал блюдо с деликатесами, не чувствуя их вкуса. К тому
времени, когда он доел, комната уже начала наполняться, и он уже в
точности знал, что делать.
Безопасности, он знал лучше ее. Бокал его был пуст, и если он возьмет
второй, это его скомпрометировать не должно. Если она здесь, чтобы
связаться с ним, он хотел, чтобы она знала, что ему это известно. Если же
она не пойдет на контакт и не передаст ему никакого сообщения, значит ее
присутствие здесь случайно. Итальянка она, или израильтянка - она
определенно вражеский агент. В его стране нелегально? Знает ли об этом
Служба Безопасности, удалось ли им ее выследить? Следует ли ему вызывать
их, чтобы защитить себя?
мог этого сделать; кто бы она не была, но люди ее народа спасли ему жизнь.
Лукьяненко Сергей
Посняков Андрей
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Конан-Дойль Артур