сердцу. И, тем не менее, ты посвящен Ллуру, и ты - член Совета с самого
рождения. Откуда я знаю, что тебе можно доверять?
закопченной стене. Она откинула занавеску, которую я до сих пор не
замечал. Там, в алькове, был Символ, очень старинный Знак, старше, чем
цивилизация, старше, чем человеческая речь.
символ. Как знал это я. Я сделал рукой ритуальный знак, который связывал
меня безвозвратно. Это была клятва, которую я не мог нарушить, не будучи
проклят, и дважды проклят - в этом мире, и в последующем. Но я не
колебался. Я говорил правду.
Сказать такие слова было нелегко.
Ганелон, Нори плетут странные нити, определяющие судьбу. Да, судьба
существует, хотя мы не всегда можем понять ее. И я не просила тебя
поклясться в дружбе лесному народу.
обязательно. После того, как с Советом будет покончено, после того, как
Ллур будет уничтожен, я смогу защитить свой народ даже от тебя, Ганелон. И
мы еще можем встретиться с тобой в битве. Но до той поры мы союзники. Я
назову тебя Эдвардом Бондом.
незамеченным.
угадать уходящий в глубь веков возраст.
Ганелона. Свою память.
здесь. Кое-что можно сделать, да. Но записи в мозгу - очень тонкая работа,
и воспоминания, однажды стертые, нелегко возвращаются назад. Ты все еще
обладаешь воспоминаниями Эдварда Бонда?
посвящен Ллуру, но не помню никаких подробностей.
торжественно изрекла она. - Но ты прав. Тупой нож бесполезен. Слушай.
Голос ее стал еще глубже.
двойнику, Эдварду Бонду. Он помог нам, и Арле сразу его полюбила. Даже
Ллорин, который доверяет немногим, доверял Эдварду Бонду.
в своем доме в лесу: он был охотником, и мало кто мог выследить добычу
так, как Ллорин. У него была молодая жена. Она умерла. Однажды ночью
Ллорин вернулся к себе и увидел смерть, и кровь, и волка с окровавленной
пастью. Он боролся с волком, но не смог победить его. Ты видел щеку
Ллорина. Все его тело тоже в шрамах, от когтей и зубов волка.
Матолча. Когда-нибудь Ллорин убьет Матолча. Он живет только ради этого.
он захочет, я отдам ему Матолча, разрезанного на куски.
Фрейдис. - Они поклялись, что это последний Шабаш, который празднуют в
Темном Мире.
Земле. Это оружие было изготовлено, и сейчас хранится в арсенале, в
ожидании дальнейших действий. Ни одного Шабаша не было проведено с тех
пор, как Медея и ее друзья отправились на Землю искать тебя. Им не на кого
было нападать, разве что на Гаста Райми. Сейчас Медея и остальные члены
Совета вернулись, и они готовы. Если ты их поведешь, Ганелон, я думаю, что
Совет будет уничтожен.
подводит меня, но мне кажется, что Эдейри может... может...
Матолча, закрытая капюшоном голова Эдейри с ее взглядом, от которого
становилось холодно, страстная красота Медеи, которую не мог забыть ни
один человек, даже в ненависти... Они глядели на меня недоверчиво. Губы их
двигались в безмолвном вопросе. С удивлением я понял, что вижу перед собой
настоящие лица.
внепространственному мосту, где может обитать только дух, и я встречался с
мыслями вопрошающих членов Совета, встречался с ними глазами. Они узнали
меня. Они настойчиво задавали мне вопрос, которого я не слышал.
ненависть ко мне ярко горела в его желтых глазах. Губы его двигались - и я
почти мог его слышать. Черты лица Медеи поплыли передо мной, заслоняя лицо
оборотня. Ее красные губы задавали вопрос - все время один и тот же:
нам! Ганелон?!
услышал ее холодный тихий голос, эхом повторяющий все ту же мысль:
посмели они угрожать Ганелону, самому сильному из них всех? Как они
осмелились и почему?
передо мной не было. Эти трое искали меня своими мыслями в астрале, но
куда делся член Совета Гаст Райми?
ничего не получилось. Потом я вспомнил. Я вспомнил Гаста Райми, чье лицо
Эдвард Бонд никогда не видел. Старый, старый, старый, стоящий выше добра и
зла, выше страха и ненависти, Гаст Райми, самый старый и мудрый из всего
Совета. Если бы он пожелал, он мог ответить на мою ищущую мысль. Если же
он не желал, ничто не могло заставить его сделать это... это не могло
причинить вреда самому Старейшему, потому что он жил только силой своей
воли.
свечи, отклоняющийся в сторону, когда пытаешься схватить его. Жизнь ничего
для него не значила. Он не цеплялся за нее. Если бы я попытался схватить
его, он выскользнул бы из моих пальцев, как огонь или вода. Он так же
может быть мертвым, как и живым. И если он не захочет, он никогда не
нарушит своего спокойствия ради мысли, которая должна будет превратить его
в бесчувственное тело.
Он не отвечал. Все остальные члены Совета продолжали взывать ко мне со
странным отчаянием: вернись и умри, лорд Ганелон! Но Гасту Райми это было
все равно.
приговор.
ответить - его, Гаста Райми, которого вообще невозможно было заставить,
потому что любая сила была против него бессильна. И все-таки я должен был
заставить его.
скользил по большому залу Кэр Ллура, подхваченный той волной прилива,
которая зародилась глубоко в сознании Ганелона, Избранника Ллура -
Ганелона, который в один прекрасный день должен вернуться к нему, тому,
Кто Ждет... Как я возвращался сейчас.
через которое великий Ллур глядит на свой мир, через которое он берет
приносимые ему жертвы. И Ллур был голоден. Я почувствовал его голод. Мысли
Ллура тоже были в астрале в тот момент, когда я понял, куда двигаюсь, и я
почувствовал за золотым окном возбуждение.
избранника. Он раскрыл мне свои богоподобные объятия, из которых - я это
знал - не было возврата.
плена сознания, когда она в ужасе старалась сейчас ни о чем не думать. Я
услышал беззвучный вой Матолча, в котором слышался ужас, и он тоже исчез,