чистокровный хессек из древнего города, так как это они носили такие
рогатки для стрельбы по уткам и чайкам в зарослях камыша. Масрийский закон
запрещал им носить ножи, и, чтобы как-то компенсировать это, они
изобретали различные хитроумные игрушки. Матрос, у которого вся эта
история была почти написана на лице, поднял на меня глаза. Свет всех
оттенков занимающейся зари обнажил выражение его лица. Это было не
волнение и не таинственность, как я опасался, а какое-то странное
испуганное удовольствие.
убил Чарпон. Несомненно, он очень не хотел на него смотреть, так же как и
на неизвестного убийцу с крыши. Любого капитана галеры ненавидят его люди,
и Чарпон не был исключением. Возможно, один из удравших решил
воспользоваться удобным случаем. Эту тайну не стоило разгадывать.
права моими (связка золота в нужном официальном месте). Капитаном станет
Кочес, он раздуется от восторга, как здоровый злой мальчишка, и охотно
будет моим ставленником, каковым он сейчас уже является.
прожил не дольше. Он спас меня от урагана, чтобы я мог отправить его на
нож Чарпона. Он верил, что я бог. Возможно, умирая в агонии, он продолжал
верить в это.
помощников, вызванных с корабля. Они послушались Чарпона, а теперь все
умоляли меня простить их. И все это время я видел зарубленное тело
Длинного Глаза в аллее у причалов. Я знал, что пока я отдаю приказания,
земляные крысы, обитающие в порту, собрались на свой пир.
почке. Как и накануне, он ругал меня и повторял, что я, как собака,
вцепился в его жизнь. Все бумаги, однако, у него были в надлежащем
порядке, и свидетель ждал - выбора у купца не было. Как я и рассчитывал,
его боль вернулась, и я не возложил на него руку, пока он не заплатил. Мне
было горько, и он не мог обозвать меня хуже, чем я сам себя обозвал
предыдущей ночью.
Бедные, больные, страждущие - я должен был это предвидеть. Когда я
появился, толпа зашумела. Моя слава распространилась даже быстрее, чем я
рассчитывал. Несмотря на усилия Кочеса и хессеков, я не мог пройти, меня
со всех сторон хватали руками. Я остановился и огляделся, тронутый
сочувствием к ним и отвращением к себе, зарабатывающему на их отчаянии и
наивности.
найдете меня в Роще Магналий. Это мое последнее слово.
отпихнул ее в сторону. Это меня задело, но я не осмелился помочь ей, иначе
они все опять стали бы ныть.
расступалась передо мной, и только один грубого вида смуглый парень
схватил меня за руку. Но получив удар энергии, он отскочил, завывая, и
больше мне никто не досаждал.
грабителей. Помощники Чарпона, которые, должно быть, догадались о моем
участии в этом деле, были слишком испуганы, чтобы рассказывать о своих
подозрениях, и помогали распространять байку о загадочной вылазке воров из
Старого Хессека на болоте. И раньше у причалов совершались преступления,
нити от которых тянулись в Бит-Хесси.
Кочесу как капитану отвечать за судно. Он улыбнулся и выразил свое
удовольствие, однако в глубине его взгляда было запрятано беспокойство. Он
заартачился только, когда я велел расковать гребцов и разрешить им
свободное передвижение по палубе, хотя бы под наблюдением вольнонаемной
стражи, а также платить этим несчастным скотам и прилично их кормить. Он
возражал, что рабы злобны и склонны к побегам. Большинство из тех, кого я
видел, были слишком измождены, чтобы отважиться на это, а если и
отважатся, рассудил я, мы сможем найти других. Я бы не хотел, чтобы гребцы
умирали от недостатка питания и движения, если кораблю придется долго
стоять у причала. Проследить за всем и доложить мне я велел Лайо, моему
бывшему напарнику, которого я давно освободил и использовал как слугу. Эти
действия принесли мне новую славу в Бар-Айбитни, на сей раз - славу
глупого благодетеля.
меня, чтобы договориться о выплатах моей доли, а остаток дня я потратил на
то, чтобы найти себе жилье на фешенебельной западной стороне Стены
Храгона, где-нибудь на окраине Пальмового квартала, поближе к денежному
поясу города. Куда бы я ни шел, меня сопровождали мои стражи-хессеки и
Кочес или кто-нибудь из его приятелей пиратов. Время от времени группы
просителей приближались ко мне, но я не отступал от своего правила, и
жестокое обращение отгоняло их прочь. Всеобщий благодетель принадлежит
всем, кроме себя. Я побаивался вечернего появления в Роще, болезней и
просьб о помощи, лечения, которое они выжимали из меня и которое не
приносило мне никакой радости, а только выгоду - деньги и славу. Я думал:
ВЫСОСУТ ДОСУХА, КАК ПИЯВКИ. ОНИ ПИЯВКИ ИЛИ Я ПИЯВКА? КТО КОГО СОСЕТ?
тогда было невозможно. Ежечасно я должен был напоминать себе о своей цели
- восстановить доброе имя моего отца быть достойным его, победить белую
ведьму.
светильники в их руках, покрытые зелеными абажурами, освещали путь до
ворот Рощи. Я не глядел по сторонам, так как уже понял, что стоит мне
поймать чей-нибудь взгляд, как человек начнет выкрикивать свою просьбу и
пробиваться ко мне. Люди впереди расступались, чтобы дать мне пройти, а
сзади снова смыкались стеной, чтобы следовать за мной. Все молчали. Даже
когда я вошел в Рощу и пошел вверх по лужайкам, толпа хранила молчание -
темная масса в темноте деревьев, с точками света от крошечных ламп и
светлячков в кустах. Помню, мне пришло в голову, что они знают, как я
приказал убить человека предыдущей ночью, а косвенно - и двоих. Но все
было гораздо проще: они узнали, что я собрался "пожить по-масрийски" по
другую сторону Стены Храгона на краю Пальмового квартала. По их мнению,
это было последнее дело, и я не останусь больше с ними. Не было ни
возмущения, ни криков, ни просьб, чтобы я остался. Они поняли, что не
имеют на меня влияния. Они придвигались ко мне, я их касался, они получали
лечение и таяли в сумерках. Все это напоминало ритуал. Они были похожи на
призраков. Мне казалось, я видел их насквозь, видел их быстротечную жизнь,
видел, как мало дней им отпущено.
лета, становилось прохладно.
какую-то силу.
Лели, позабавит она меня или рассердит, чтобы понять, что с ней делать.
Оставшаяся толпа попятилась, освобождая ей место; ее признали вещью,
принадлежащей мне.
девственной.
была как мятая бумага, натянутая на кости, но ее горбатая спина благодаря
работе моих рук стала прямой, как меч. Я знал, что она вернется.
морщинистой рукой.
быть, мертвые тоже видят сны и забывают их, когда вновь рождаются, как
утверждают масрийские жрецы.)
в моем дворе, выкрикивая проклятия мне, как мошеннику, который обещал ей
молодость и не дал. Кочес угрожающе махал руками, а она скалила на него
зубы. Она говорила, что люди покрепче, чем он, умирали от ее укусов.
нислата. День не хуже любого другого для перевоза моих пожитков из
"Дельфина" в новый дом.
девушек, чтобы они прислуживали нам за едой и содержали дом в чистоте.
Буджолд Лоис
Орлов Алекс
Посняков Андрей
Березин Федор
Каргалов Вадим
Орлов Алекс