вслушаться в то, что говорили другие Старейшины. Вестники, вернувшиеся
всего через пять дней, принесли с севера всякие слухи, а потому Старей-
шины развели огонь в большом дворе Тевара и назначили Перестук Камней.
Вольд пришел последним и замкнул круг, потому что никто другой не осме-
лился занять его место, но это не имело никакого значения: он только по-
чувствовал себя еще более униженным. Ибо он объявил войну, а ее не стали
вести, он послал воинов, а они выступили, и союз, который он заключил,
был нарушен. Рядом с ним сидел Умаксуман и тоже молчал. Остальные крича-
ли и спорили, но все попусту. А чего еще можно было ждать? На Перестуке
Камней не родилось единого ритма - был только грохот и разнобой. Так как
же они могли надеяться, что придут к согласию? Глупцы, глупцы, думал
Вольд, хмурясь на огонь, тепло которого не достигало его. Другие моложе,
их греет молодость, они вопят друг на друга и горячатся. А он - старик,
и никакие меха не могут согреть его здесь, в ледяном блеске Снежной
звезды, на ветру Зимы. Его окоченевшие ноги ныли, в груди кололо, и ему
было все равно, из-за чего они кричат и ссорятся.
довал!" - подумал Вольд) принудил их притихнуть, однако кое-где еще раз-
давались насмешливые и злобные возгласы. До сих пор, хотя все достаточно
хорошо знали, что произошло, непосредственный повод или предлог для ссо-
ры с Космопортом не обсуждался вне стен Родового Дома Вольда. Просто бы-
ло объявлено, что Умаксуман не поведет воинов, что похода не будет, что
надо опасаться нападения дальнерожденных. Обитатели других домов, даже
те, кто не слышал про Ролери и Агата, прекрасно понимали, что подлинная
суть происходящего - борьба за власть в самом влиятельном клане. Эта
борьба была подоплекой всех речей, произносившихся сейчас на Перестуке
Камней, хотя как будто решался совсем другой вопрос: обходиться ли с
дальнерожденными как с врагами при встрече вне стен Города или считать,
что между ними по-прежнему мир? И вот теперь заговорил Умаксуман:
вам нечего сказать. Гаали идут, и через три дня они придут сюда . Так
замолчите, возвращайтесь к себе, острите копья, проверьте ворота и сте-
ны, потому что идут враги, идут на нас. Глядите! - Он взмахнул рукой,
указывая на север, и многие повернулись туда, словно ожидая, что орды
Откочевки сию минуту проломя стену. - такая сила была в словах Умаксума-
на.
родственница, Умаксуман?
ман.
ри. Впервые в жизни Вольд узнал стыд, ничем не прикрытый, бессильный
стыд: его опозорили в присутствии лучших людей племени. Он сидел непод-
вижно, низко опустив голову.
мои братья вышибли зубы из грязного рта того, к кому она прибежала тай-
ком, и я поступил бы с ним так, как обычай требует поступать с лже-
людьми, которые не лучше подлой скотины, но ты остановил нас, Умаксуман.
Остановил нас своей глупой речью?
но еще и с дальнерожденными, глупец! Она достигла возраста, когда может
выбрать себе мужчину, если захочет, и это не?
риться с дальнерожденными, и лишить нас последней надежды повернуть От-
кочевку на другой путь!
боевые топоры. Вольд поднялся на ноги. Сидящие рядом подняли головы,
ожидая, что он, как Старейший и Глава Рода, запретит схватку. Но он это-
го не сделал. Он молча отвернулся от нарушенного круга и, тяжело шаркая
ногами, побрел по проходу между высокими остроконечными крышами под выс-
тупающими стрехами в дом своего Рода.
хоту огромной землянки. Мальчики и женщины принялись наперебой спраши-
вать его, что решил Перестук Камней и почему он вернулся один.
них, и сел у огня, почти спустив ноги в очажную яму.
читься хорошо. Когда женщины, причитая, внесли в дом труп его внука Ук-
вета и по полу протянулась широкая полоса крови, хлещущей из разрублен-
ного черепа, он только поглядел ан них, но ничего не сказал и не попы-
тался встать.
Уквета, окружив Вольда, но он не поднял головы. Наконец он обвел их тя-
желым взглядом, точно старый зверь, загнанный охотником, и сказал хрип-
ло:
Зимней Смерти, и белые хлопья легли покрывалом на мертвое лицо, прежде
чем его засыпали землей. Вольд подумал об Умаксумане - изгнаннике, бро-
дящем в одиночестве среди холмов: кому из них лучше? И потом еще много
раз возвращался к этой мысли.
у огня и не всегда мог понять, день с наружи или ночь. Спал он тревожно,
и ему казалось, что он все время просыпается. И один раз, просыпаясь, он
услышал шум снаружи, на поверхности.
рожденных малышей.
Они прибрали большую комнату, сели и начали ждать.
должен сидеть под землей у огня с младенцами и женщинами?
мог. Поднявшись, он побрел на негнущихся ногах к своему старому пестрому
ларцу, чтобы достать толстую кожаную куртку и тяжелое копье длиной в че-
ловеческий рост, которым он убил в единоборстве снежного дьявола - так
давно, так давно? Теперь он отяжелел, тело плохо ему повинуется, с той
поры миновали все светлые и теплые Времена Года, но он - тот же, каким
был тогда, тот, кто убил этим копьем в снегах былой Зимы. Разве он не
тот же, не мужчина? Они не должны были оставлять его здесь, у огня, ког-
да пришел враг.
они мешали ему собраться с мыслями. Но старая Керли отогнала их, вложила
ему в руку копье, которое какая-то девчонка было выхватила у него, и
застегнула на шее плащ из серого меха корио. Этот плащ она шила для него
весь конец Осени. Все-таки осталась одна, которая знает, что такое муж-
чина. Она молча смотрела на него, и он ощутил ее печаль и горькую гор-
дость. А потому он заставил себя расправить плечи и пошел, держась сов-
сем прямо. Пусть она - сварливая старуха, а он - глупый старик, но они
хранят свою гордость. Он медленно поднялся по ступенькам, вышел на яркий
свет холодного полудня и услышал за стенами крики чужих голосов.
Он вскарабкался по приставной лестнице, и они потеснились, давая ему
место. Его била дрожь, в груди хрипело, и сперва он словно ослеп. Но по-
том он увидел? и на время забыл обо всем, пораженный небывалым зрелищем.
но река в половодье, от края до края заполнена бурлящим людским потоком.
Он медленно катился на юг. Темный, беспорядочный, то сжимаясь, то опять
расплескиваясь, останавливаясь, вновь приходя в движение под крики, воп-
ли, оклики, скрип, щелканье кнутов, хриплое ржание ханн, плач младенцев,
размерное уханье тех, кто тащил волокуши. Алая полоса свернутого войлоч-
ного шатра, ярко раскрашенные браслеты на руках и ногах женщин, пучок
алых перьев, гладкий наконечник копья, вонь, оглушительный шум, нескон-
чаемое движение - непрерывное движение, упорное движение на юг, откочев-
ка. Но ни одно былое время не видело такой Откочевки - единым множест-
вом. Насколько хватало глаз, расширяющаяся к северу долина кишела
людьми, а поток все сползал и сползал с седловины, не иссякая. И ведь
это были только женщины с малышами, скот и волокуши с припасами? Рядом с
этой могучей людской рекой Зимний Город Тевара был ничто. Камешек на бе-
регу в половодье.
сказал:
Он был рад, что ему довелось увидеть такое. Стоящий рядом с ним Старей-
шина, Анвильд из рода Сьокмана, пожал плечами и ответил негромко:
шли сзади?
и наши стада, - продолжал Анвильд. - И как только эти пройдут, воины на-
падут на Город.
Маккарти Кормак
Мичурин Артем
Шидловский Дмитрий
Контровский Владимир
Пехов Алексей
Флинт Эрик