а в них о любви и измене, о музыке, о неграх, о высшем обществе, о
несчастье, о кровосмесительстве -- в рифму и чтобы все слова были
только на букву "К"!
случайно не предложишь? -- заорал оскорбленный до глубины души
Трурль. -- Нельзя же ставить таких кретинских усло...
зал, в этот момент отозвался:
не раздумывая, кричал:
машиной, одновременно мыслящей и безмозглей, грубой и жестокой,
имевшей шестнадцать наложниц, крылья, четыре размалеванных сундука, в
каждом из которых по тысяче золотых талеров с профилем короля
Мурдеброда, два дворца, проводившей жизнь в убийствах, а также...
начала было машина, но Трурль подскочил к пульту управления, нажал на
рубильник и, заслонив, его собственным телом, промолвил сдавленным
голосом:
погубили великий талант! Или ты будешь честно заказывать стихи, или на
этом все кончено!
Клапауций.
не для идиотских кроссвордов! Ремесло это, а не Великое Искусство!
Давай любую тему, самую трудную...
выражено на языке высшей математики, а особенно тензорной алгебры. Не
исключается также высшая топология и анализ. Кроме того, в стихах
должна присутствовать эротическая сила, даже дерзость, но все в
пределах кибернетики.
возразил было Трурль. Но тут же умолк враз с Клапауцием, ибо
Электрувер уже скандировал:
домой, обещав, что вот-вот вернется с новыми темами, но больше не
показывался, опасаясь дать Трурлю еще один повод для триумфа; что же
касается Трурля, то он утверждал, будто Клапауций удрал, не будучи в
силах скрыть непрошеную слезу. На это Клапауций возразил, что Трурль с
той поры, как построил Электрувера, видимо, свихнулся окончательно.
настоящих, я хочу сказать обыкновенных, поэтов. Возмущенные до глубины
души, они решили не замечать машины, однако нашлось среди них
несколько любопытных, отважившихся тайком посетить Электрувера. Он
принял их учтиво, в зале, заваленном исписанной бумагой, так как
сочинял днем и ночью без роздыху. Поэты были авангардистами, а
Электрувер творил в классическом стиле, ибо Трурль, не очень-то
разбиравшийся в поэзии, основывал вдохновляющие программы на
произведениях классиков. Посетители высмеяли Электрувера, да так, что
у него от злости чуть не полопались катодные трубки, и ушли,
торжествуя. Машина, однако, умела самопрограммироваться, и был у нее
специальный контур усиления самоуверенности с предохранителем в шесть
килоампер, и в самый короткий срок все изменилось самым решительным
образом. Ее стихи стали туманными, многозначительными,
турпистическими, магическими и приводили в совершеннейшее отупение. И
когда прибыла новая партия поэтов, чтобы поиздеваться и покуражиться
над машиной, она ответила им такой модернистской импровизацией, что у
них в зобу дыханье сперло; от второго же стихотворения серьезно
занемог некий бард старшего поколения, удостоенный двух
государственных премий и бюста, выставленного в городском парке. С тех
пор ни один поэт уже не в силах был сопротивляться пагубному желанию
вызывать Электрувера на лирическое состязание -- и тащились они
отовсюду, волоча мешки и сумки, набитые рукописями. Электрувер давал
гостю почитать вслух, на ходу схватывал алгоритм его поэзии и,
основываясь на нем, отвечал стихами, выдержанными в том же духе, но во
много раз лучшими -- от двухсот двадцати до трехсот сорока семи раз,
сонетами сваливал с ног заслуженного барда. А что хуже всего --
оказалось, что из соревнования с ним с честью могут выйти лишь
графоманы, которые, как известно, не отличают хороших стихов от
плохих', потому-то они и уходили безнаказанно, кроме одного,
Сломавшего ногу, споткнувшись у выхода о широкое эпическое полотно
Электрувера, весьма новаторское и начинавшееся со строк:
значительный урон, хотя и косвенно -- ведь зла им он не
причинял. Несмотря на это, один почтенный уже лирик, а вслед за ним
два модерниста совершили самоубийство, спрыгнув с высокой скалы,
которая по роковому стечению обстоятельств как раз попалась им на пути
от резиденции Трурля к станции железной дороги.
опечатать машину, но никто, кроме них, не обращал внимания на
феномен. Редакции газет были даже довольны, поскольку Электрувер,
писавший под несколькими тысячами псевдонимов сразу, представлял
готовую поэму заданных размеров на любой случай, и эта поэзия, хоть и
на заказ, была такого качества, что читатели раскупали газеты
нарасхват, а улицы так и пестрели лицами, полными неземного
блаженства, мелькали бессознательные улыбки и слышались тихие
всхлипывания. Стихи Электрувера знали все; воздух сотрясали
хитроумнейшие рифмы, а наиболее впечатлительные натуры, потрясенные
специально сконструированными метафорами или ассонансами, даже падали
в обморок; но и к этому был подготовлен титан вдохновения: он сразу же
вырабатывал соответствующее количество отрезвляющих сонетов.
преимуществу люди весьма пожилого возраста, много вреда ему не
причинили, если не считать камней, регулярно выбивавших окна, или
веществ (не будем называть их), которыми забрасывали его дом. Куда
хуже было с молодежью. Один поэт самого молодого поколения, стихи
которого отличались большой лирической силой, а мускулы -- физической,
жестоко избил его. Пока Трурль отлеживался в больнице, события
развивались дальше; не было ни дня без нового самоубийства, без
похорон; перед больничным подъездом дежурили пикета и слышалась
стрельба, так как вместо рукописей поэты все чаще прятали в своих
сумках самострелы, разряжая их в Электрувера, стальной натуре которого
пули, однако, не приносили вреда. Вернувшись домой, отчаявшийся и
обессилевший конструктор однажды ночью решил разобрать на части
собственными руками сотворенного гения.
Буркатовский Сергей
Браун Дэн
Акунин Борис
Володихин Дмитрий
Каменистый Артем
Березин Федор