носик, шею, переворачивает на спину. Лидор снова вскрикивает, ощущая его
неистовство, его нетерпение; потом она кричит непрерывно, стонет, бьется,
словно птичка, попавшая в силок. "Эльс, манлиссой... Сорей... Эльс, Эльс!"
прогибается под ним; сведенная судорогой экстаза, она почти приподнимает
Блейда, кусая губы, прижимая к груди его темноволосую голову, вливаясь
пальцами в плечи. Потом застывает, все еще обхватив его ногами, дышит
тяжело, с протяжными всхлипами... И Блейд, благодарно лаская кончиками
пальцев ее щеку, целует ложбинку между грудей. Целует, и не может
оторваться. Лидор... Лидор!
на востоке; они уже начали розоветь и походили сейчас на прихотливые извивы
перьев фламинго. Да, так все оно и было в последний раз, почти два месяца
назад... два длинных айденских месяца, отсчитанных по фазам Баста. Они
любили друг друга, потом уснули. Потом... потом Хейдж едва не вытащил его
обратно -- и он, вспомнив слишком многое, поднялся и ушел. Улетел от Лидор,
оставив ей вместо тепла своих рук, вместо нежных поцелуев и страстных ночей
клочок пергамента. Что же он там написал? Жди, я вернусь?
нет?
пылали перед ним на пульте; под ними светился экран. Сзади тихо гудел
климатизатор, капли звонко шлепались в воду, словно кто-то невидимый играл
на хрустальном ксилофоне. За спинкой кресла громоздилась поклажа -- запасы,
оружие, мешок с одеждой, весла... Все -- здесь, все -- при нем... кроме
Лидор.
Глава 4. КОРАБЛЬ
островка в безуспешных поисках пресной воды. За десять дней, которые Блейд
провел здесь, труп высох и почернел, почти превратившись в мумию. Это не
было удивительным; даже при царившей вокруг высокой влажности солнечный жар
превозмогал гниение. Мясо и сырая рыба высыхали на плоских камнях за сутки,
превращаясь в твердые, как подошва, ломти.
показалось, что он хоронит двоих. Потом он пробормотал слова заупокойной
молитвы и начал закидывать яму песком. Грид упокоится тут, в чистом и
честном желтом песке, а не в желудках Бура и его своры. И вместе с ним на
этом далеком острове на экваторе Айдена останется частичка Дж. Будем
надеяться, подумал Блейд, что его настоящие похороны произойдут еще не
скоро.
наконечник копья, самое древнее оружие каменного века. Этот символ в равной
степени подходил и охотнику Гриду, и разведчику Дж., ибо война -- а значит,
и разведка, -- появились еще раньше, чем копья, палицы и топоры.
Блейд не раз вспоминал и этот визит, и каждое слово, сказанное его бывшим
шефом. Впрочем, слова значили очень немногое по сравнению с самим фактом
визита. Раньше Джек Хейдж умел внедрять разум земного человека в наиболее
подходящий для конкретного индивидуума инопланетный мозг. Теперь, значит, он
освоил еще одну операцию: он может послать любого -- даже дряхлого Дж.! -- в
тело, находящееся рядом с первым странником.
иное время сопутствовали ему. Бар Занкор, Ильтар, Чос... Чос был бы весьма
вероятной кандидатурой; в походе он спал в соседней палатке ночью и ехал на
втором седле Тарна днем. Но то было в походе... А в Тагре -- в Тагре могли
случиться фокусы похлеще! Старый пуританин Дж. почти наверняка очутился бы в
теле юной девушки, делившей ложе с Блейдом. Неужели Хейдж не подумал о такой
возможности?
монах с помощью пустого горшка и пары заклинаний практиковал переселение
душ. Кажется, некая миллионерша, смертельно больная, готовилась пересесть из
своего потрепанного "кадиллака" в новенький "мерседес"". то бишь в тело
хорошенькой молодой девушки. Но по недоразумению она вселилась в мужчину,
что послужило поводом для массы забавных происшествий. Теперь же,
столкнувшись на практике со сходной ситуацией, странник не видел ничего
забавного в том, что в обольстительной плоти Лидор окажется Дж.
временной! Если бы Дж. -- или иной посыльный с Земли, -- погостив в чужом
теле, вернул его законному хозяину без изъянов! Но даже сам Хейдж не мог
сказать, что случится с первоначальной личностью, когда узурпатор отбудет
домой. Блейд полагал, что знает ответ на этот вопрос: разум Рахи, чье тело
он занял, не восстановится. Он чувствовал это подсознательно; тело Рахи
стало его телом, а изменение черт лица, пусть незначительное, служило для
него веским доказательством этой гипотезы. Правда, он пробыл в теле Рахи
много месяцев и успел полностью адаптироваться...
минуту?.. на час?.. на день?.. Возможно, последствия будут не столь
фатальными? Но Блейду не хотелось проверять это на своих близких... на тех,
кого он встретил здесь, в Айдене и Хайре, и кто стал дорог его сердцу. Он
прекрасно понимал, что эксперимент с Гридом, в общем-то успешный, не
доказывает ничего. Дж. попал в тело умирающего и отбыл назад, когда тот
окончательно испустил дух.
всех приличных людей -- из опасения, что любой из них может быть неожиданно
использован для связи с ним, после чего превратится в идиота? Он видел
только один выход -- всегда иметь под руками мерзавца, вроде покойного Вика
Матуша или Бура. Однако ни тот, ни другой не могли заменить в постели Лидор.
его дела. Но как истолкует американец эти слова? Как приказ? Вряд ли. Скорее
-- как просьбу. Зная настырность Джека Хейджа, Блейд всерьез опасался, что
просьба эта учтена не будет. Хейдж даже не понимает, что творит; для него
обитатели Айдена стояли за гранью реального мира, и он, в лучшем случае,
рассматривал их как удобных марионеток, чьими телами ему разрешил
распоряжаться сам Господь. Для Блейда же они были людьми, живыми людьми.
то, что сейчас он оказался вдали от дорогих ему людей. Возможно, могли бы
помочь южане... Судя по всему, они владели могучей технологией... Что ж, вот
еще один повод, чтобы побыстрее добраться до них.
проблемам. С тех пор, как он проснулся, полный томительных воспоминаний о
Лидор, прошло минут сорок; еще через полчаса надо лезть под защиту колпака.
Он твердо решил отправиться в путь в этот день, и похороны Грида являлись в
то же время неким символическим актом прощания с приютившим его островком.
Все было обдумано и решено заранее. Сегодня он расстанется наконец с
птицами, с пугливыми черепахами и с этой песчаной отмелью. Но не с Зеленым
Потоком!
таяло в голубой безбрежности глубоких вод; оно тянулось дальше, до самого
горизонта, выделяясь темной широкой полосой на поверхности моря. Блейд
полагал, что Поток охватывает планету по экватору -- если только в вечном
своем круговороте не наталкивается где-то на материковый щит или горный
хребет. К сожалению, карта на мониторе автопилота не давала почти никакой
информации на сей счет; на ней были помечены лишь контуры материков да
крошечные точечки островов. Однако, внимательно изучив ее, Блейд заметил,
что через шесть тысяч миль течение пронесет его суденышко рядом с южной
оконечностью Кинтана -- огромным вытянутым полуостровом, очертаниями
напоминавшим Камчатку. За полуостровом простирался открытый океан; но в
восьми с половиной тысячах миль к востоку по меридиану от полюса до полюса
протянулась россыпь маленьких пятнышек -- несомненно, островов. Затем
чудовищное расстояние в пятнадцать тысяч миль -- и он оказался бы в
Верховьях Зеленого Потока, между двумя материками -- Ксайденом и Южным
континентом. Таков был Айден; огромный, не меньше Земли, мир, в котором
суша, волею прихотливой игры планетарных сил, оказалась сосредоточенной в
восточном полушарии. Тут не было аналога американского континента.
был послан и, возможно, уже завтра в небе появится воздушный лайнер,
посланный за ним таинственными южанами. Блейд, однако, не собирался ждать их
тут на голой песчаной отмели, развлекаясь стрельбой по птицам и пожиранием
черепашьих яиц. Он предпочитал не выпускать инициативу из рук. Эти парни с
Юга, столь бесцеремонно сбросившие его в гнусную жаркую клоаку, пересекавшую
Великое Болото, никогда не сыграют роль спасителей беспомощного Робинзона --
он этого не допустит! Либо он сам доберется до них, либо они встретятся друг
с другом на равных, когда его суденышко будет плыть туда, куда ему угодно.
Точнее, поправился Блейд, куда течение понесет флаер. Но и в этом случае он
останется независимым и сильным -- и еще поторгуется с носителями высшей
цивилизации Айдена, прежде чем ступить на борт их воздушного корабля!
какую бы точку великого океана его ни занесло, пилоты южан сумеют его
разыскать. Еще днем раньше он залепил крохотную точку, мерцавшую на мониторе
в устье Зеленого Потока, столь же крохотным кусочком пергамента. Этот
микроскопический клочок кожи служил отметчиком; когда флаер тронется в путь
и проплывет сколько-нибудь заметное расстояние, световая точка, вероятно,
покинет отметку и тоже начнет путешествие по экрану. Он справедливо полагал,
что яркое пятнышко показывало текущее положение аппарата с включенным
опознавателем.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Николаев Андрей
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Куликов Роман