показалось, вы приняли наше предложение.
собирался больше выспрашивать мотивы. - Ну, приятно слышать, сэр. Очень
хорошо. Мы, конечно, дадим вам неделю для тренировки. Дадим вам сделать
несколько тренировочных прыжков с парашютом и поработаем немного с языком,
хотя сомневаюсь, что вы в этом нуждаетесь. А также, как только вернемся в
Лондон предоставим вам всю необходимую информацию.
Францию кожа на затылке стянулась, но это предстояло проделать в свое
время. Он сделал глубокий вдох, теперь довольный, что его решение стало
окончательным. - Надеюсь, вы меня извините, я собирался на утреннюю
пробежку.
расстояние вы бегаете?
Послушайте, если у вас есть запасной теплый костюм и свитер, я побегу с
вами. Мне бы не помешало опять разогнать кровь, - особенно после попыток
выспаться на этой доске, подумал он.
Он остался без одежды. Он положил халат на спинку кресла. - Уже почти
весна. И благодарю вас, майор, но я всегда бегаю один.
могли ни говорить, ни двигаться, и вышел из дверей в холодный свет утра с
падавшим мокрым снегом.
своим, смотрел, как обнаженный человек начал бег по дороге длинными
целеустремленными скачками, потом свернул через поле к лесу.
через плечо майора.
может выполнить эту работу.
и захлопнул дверь, чтобы не дуло.
во внутренний кабинет, стуча каблуками по бетонному полу. Он был массивен
и широкоплеч, в дорогом коричневом костюме, безукоризненно белой рубашке,
с черным галстуком. У него было округлое, мясистое лицо всеми любимого
дядюшки, человека, который обычно рассказывает сказки на ночь.
стрелками и кружочками. Некоторые стрелки были соскоблены, нарисованы
вновь и нарисованы по-другому, а многие из кружочков были перечеркнуты
гневными штрихами. На большом столе лежали еще карты вместе со стопками
бумаг, положенных на подпись. Рядом стоял маленький железный открытый
ящик, а в нем удобно располагались ванночки с акварелями и кисти конского
волоса разных размеров. Человек подтянул стул с жесткой спинкой к
мольберту, стоявшему в углу комнаты без окон, а на мольберте в процессе
работы была картина: акварельное изображение белого сельского домика, за
которым поднимались розовевшие зазубренные горные вершины. На полу у ног
художника были другие картины домиков и сельских пейзажей, все они были
брошены незаконченными.
постучал кистью по намазанной тени у края сельского домика.
Мартина.
от его видения зависело многое, и нужно было относиться к этому осторожно.
по-немецки с густым, можно даже сказать, неуклюжим австрийским акцентом.
темный округлый мазок, в котором Мартин не мог различить ничего. - Волк в
засаде. И смотри сюда! - Он вынул другой рисунок, плохого исполнения,
извилистого темного речного потока. - Видишь его? За скалой?
одну-две ломаных черточки.
лужайку с белыми эдельвейсами. Он показал своим выпачканным красками
пальцем на два темных пятна посреди освещенных солнцем цветов. - Глаза
волка! Видишь, он подкрадывается ближе! Знаешь, что это означает, верно?
возбуждения. - Об этом же известно всем! И вот - в моих рисунках
появляется волк по своей воле. Нужно ли более ясное предзнаменование, чем
это?
тьму толкований знаков и символов.
видели редко, только круг приближенных, с треском сложил их и запихнул в
кожаный планшет. - В этом предзнаменование будущего. Моего будущего, - его
загоревшиеся глаза мигнули, - будущего Рейха, конечно, должен был я
сказать. Это всего лишь очередной раз говорит о том, что я уже знаю
наверняка.
бесталанная и неряшливая мазня.
- продолжал Гитлер, - Ленинград, Москва, Сталинград, Курск... названия на
карте, - он снял карту, оставляя на ней красные отпечатки пальцев, и
презрительно сбросил ее со стола. - Фридрих Великий никогда не думал о
поражениях. Никогда о них не думал. У него были преданные генералы, это
да. У него были люди, которые подчинялись приказам. Никогда в жизни я не
видел такого своевольного неподчинения! Если они недовольны мною, почему
бы им просто не приставить пистолет к моему виску?
появились желтизна и влага - плохой признак.
фюрер, - и ты знаешь, что я услышал в ответ? Да, более мощные танки
сжигают больше горючего. Но что такое вся Россия, как не огромный бассейн
бензина? Однако мои офицеры в ужасе пятятся от славян и отказываются
воевать за жизнь Германии. На что мы можем надеяться в войне со славянами
без горючего? Не говоря уже о воздушных налетах, уничтожающих
подшипниковые заводы. Ты знаешь, что они говорят на это? Мой фюрер - они
всегда говорят "мой фюрер" таким голосом, от которого тошнит, как будто ты
съел слишком много сладкого, - нашим зенитным орудиям нужно больше
снарядов. Нашим тягачам, которые возят зенитные орудия, нужно больше
горючего. Видишь, как работает их ум? - Он опять мигнул, и Мартин увидел,
что они снова понимают друг друга, как будто зажегся холодный свет. - О,
да. Ты был с нами на совещании в тот полдень, так ведь?
карманные часы: уже почти час тридцать.
кашмирской шерсти, подарок Муссолини, и кожаные тапочки, и они с Борманом
были одни в административном крыле берлинской штаб-квартиры. Он
засмотрелся на свою работу - домики, составленные из неуверенных штрихов,
пейзажи с неправильной перспективой - и воткнул кисть в чашку с водой,
глядя, как расплывается краска.
даже не зная этого. Это означает победу, Мартин. Полное и окончательное
уничтожение врагов Рейха. Внутри и вне, - сказал он, многозначительно
глянув на секретаря.
в вашей воле.
кистей в металлический ящик, который хранил запертым в сейфе.
Гильдебрандом. Потом, с девяти до десяти тридцати, совещание Штаба.
Фельдмаршалу Роммелю назначено на час ровно для краткого доклада об
укреплении Атлантической стены.
наконец-то человек с четкими намерениями. Я простил ему Северную Африку.
Теперь все прекрасно.
отправимся на самолете к победителю Нормандии, - продолжил Борман, - а
потом в Роттердам.
Верю, что работы там идут, как запланировано. Это крайне важно.
неделю в Бергоф.
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Белов Вольф
Соломатина Татьяна
Пехов Алексей
Майер Стефани