подозрений крестьян Дэни был, конечно, главным объектом. И даже
удивительно, что к нему до сих пор не приставали. Тот, кого называли
Батистом, был, видимо, его приятель или знакомый. Поэтому он тоже попал
под подозрение... Дело, кажется, дошло до непримиримой вражда и среди
сторонников Вэньона в самом замке произошел раскол. Завтра, думал я, на
поезде Дорло не будет скучать без компании...
Годериха, возобновились мои пока безрезультатные попытки смягчить
враждебность Дэни. Я уже не надеялся на быстрое и полное примирение. Но
пока Годерих не окажет мне посильную помощь, мне хотелось бы начать
разговаривать со своим ребенком.
случае - молчание, во втором - ответ:
поздороваться, но немедленно убегал. Его поведение и презрительный вид
были для меня унизительными. Я не мог рассчитывать на помощь оставшихся
слуг Вэньона, утром вместе с Дорло уехала еще одна пара, чтобы окружить
Дэни и заставить его сдаться. Да и сама такая облава была бы
противоестественным делом и, как я потом убедился, принесла бы больше
вреда, чем пользы.
оценивает ситуацию. Совершенно очевидно, что он рассчитывал или хотя бы
надеялся найти здесь своего ужасного приятеля. Ведь Вэньон говорил мне,
что Дэни сделает все, чтобы вернуть
физическим воплощением я не знал. Возможно, после того, как я чуть не
задушил его, ему каким-то образом удалось вернуться во Францию. Но пока в
своем старом логове он не появлялся. Конечно, полной уверенности у меня не
было. Но кем бы или чем бы это существо ни было, его штаб-квартира
находилась по эту сторону Ла-Манша. Значит, следующей мерой
предосторожности была задача переправить Дэни на другую сторону.
была хмурой, но сухой. И вновь я уныло бродил по ближайшим полям.
Исчезла атмосфера таинственной напряженности и надвигающейся беды.
Тускло-коричневые поля опустели и как будто избавились от чего-то. Не
желая обвинять себя в излишней подозрительности, я огляделся вокруг: нет
ли чего-нибудь такого, что могло бы фактически подтвердить мое
впечатление. Ничего не было. Только исчезло пугало, которое я видел
раньше. В дальнейшем я обнаружил его на другом поле, значительно ближе к
замку.
был приехать завтра вечером. Но на душе у меня оставалось тревожно.
Местное население насмехалось надо мной, глубоко скрывая свои недобрые
намерения. Что за чушь! Я не пытался сосредоточиться. Полнейшая
глупость... Когда я сворачивал за угол сарая, мимо меня в сумерках
промелькнула тройка летучих мышей.
не делал уже давно. Его одежда была в пятнах, потерта, щеки бледные и
грязные. Думаю, он не умывался уже несколько дней.
Он выглядел уставшим, вялым и в то же время уверенным в себе. Держал себя
небрежно и непринужденно, словно ему очень надоело все, что произошло. Как
он только мог совмещать крайнюю усталость со столь неприятным мне
апломбом? Он пристально смотрел на меня. Его взгляд выражал одновременно
несчастное одиночество и открытое дружелюбие. Словно ничего не случилось и
он ничего не знал о моих и своих страданиях.
ладно?
паузы он проговорил, тщательно подбирая слова: - Ты знаешь, на самом деле
это не настоящее...
и я поймал взгляд, от которого мне стало больно. Описать этот взгляд не
легко: он был в одно и то же время коварным и усталым, выражал, как бы это
сказать, полное безразличие к обстановке. Меня охватила ярость и, к своему
стыду, я почувствовал, что мой кулак сжался, готовый ударить его. С
величайшим трудом удалось мне сдержать себя.
тельце. Легкий, как перышко, он был податлив. Прижимая его к себе, я
понимал, что в любой момент Дэни может вырваться из моих объятий и
раствориться в воздухе.
нас.
делали. Но помню и знаю, что они не были счастливыми. Вокруг витало
приближение неизбежного несчастья, горя. От этого чувства я не мог
избавиться. На первый взгляд, хорошо, что удалось обойтись без
преследования, ловушек, связывания, о чем я уже подумывал. Но что я
получил взамен? Не Дэни. И в этом была беда. От него осталась лишь
какая-то оболочка. Он стал таким ребенком, какого Эльфы отдают взамен
похищенного. То, что от него осталось, не сохранило ни одной черточки, ни
одной особенности того Дэни, которого я любил и мучительно ждал.
вернется спокойно, его не придется тащить домой как пленника. Когда
приедет Годерих, делать ему будет нечего. И мы все вместе отправимся
домой. А потом?...
совершенно неудовлетворительной. Его тон выдавал достойную сожаления
хитрость. Словно после того, как он уже сдался, на руках у него среди
других карт остался туз.
привычному домашнему комфорту, которого был лишен уже три недели? Или его
планы, какими бы они ни были, расстроились и поэтому он вынужден был от
них отказаться? Может, он, узнав о приезде Годериха решил уступить мне?
время еще не подошло. Хорошо, что в этот вечер подобного разговора не
возникало. Дэни был так слаб, что сразу же после чая и купания пошел
спать.
обеда я его не видел. Ужинал я один и, выкурив пару трубок в маленьком
салоне, с удовольствием отправился в свою комнату.
другу спокойной ночи. Интересно, бодрствовал ли он, а если нет, то какие
сны ему снились.
встречать Годериха, но решил не брать. У меня не возникало мысли, что он
сбежит опять. Но если он так поступит, это лишь подтвердит, что его
капитуляция ненастоящая. Я по-прежнему видел в этом не естественный шаг, а
продиктованный страхом поступок. Однако мои опасения не были связаны с
предположением, что он вновь исчезнет.
самым обедом, Вэньон с притворной улыбкой поздравил меня с улучшением
отношений с Дэни и вежливо предложил мне воспользоваться автомашиной. Я
почувствовал облегчение - на этот раз он не изъявил желания сесть за руль.
Годерих проведет в замке одну ночь, а завтра мы втроем отправимся в
Англию.
В определенном смысле его приезд будет напрасным, но я надеялся, что сам
он так оценивать свою поездку не будет. Если бы я отправил ему телеграмму
вчера вечером, он бы получил ее и не поехал. Но неожиданная капитуляция
все перепутала в моей голове и эгоистично я был рад этому.
фургон. С него снимали длинный ящик и переносили к клерку. Я понял, что
это фургон из замка, а парень, с трудом тащивший ящик, был тот самый
Батист, которого я видел на дворе, прихрамывающим и прикладывающим к лицу
окровавленный платок. Когда он сел на свое место, вышел начальник станции
и стал о чем-то тихонько говорить с ним.
выскочил Годерих и через секунду уже пожимал мне руки.
на пороге у дантиста. Если я приехал не впустую, как вы изволили
выразиться, то вы и ваш дерзкий ребенок все еще в ссоре.
его жизнерадостность были струей здоровья и надежды из другого мира. Но
все же у меня оставались сомнения и в какой-то мере я был шокирован.
Суворов Виктор
Сертаков Виталий
Свержин Владимир
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Акунин Борис