из кустарников. Ранчо-репродукция в готическом виде ее идеала библейской
виллы - ждало их. Пара попугаев примостилась на дымовых трубах, они,
казалось, высвистывали приветствие.
Но в другом месте я построил для вас "Лондон", чтобы вы не тосковали по
дому. Вам нравится ранчо?
цветущую розу (из которых ни одна не завяла с тех пор, как она исчезла).
чем-то знакомом.
которые значат больше. Я чувствовала, в те дни, что была в аду мучимая,
презираемая, гонимая - в компании безумца. У меня не было перспективы.
картины, персидские ковры открылись в сумерках холла.
взглядом. - Не нужно, я думаю.
воздуха.
затхло, как я предполагала. Сколько времени вас здесь не было?
друзьями. Они узнают. Мой диапазон запахов сильно расширился, с тех пор
как я посетил 1896 год. Я согласен, что был слаб в этой области.
по вашему поведению.
нетронутым?
холмы, механических коров и овец с механическими ковбоями и пастухами, все
тщательно воспроизведенное, чтобы она чувствовала себя как дома. Он
признавал в душе, что ее реакция обескураживала его. Будто она потеряла
вкус к выбранному ею самой окружению. Он вздохнул. Казалось, было так
легко, когда ее идеи были определенными. Сейчас, когда она сама не могла
их конкретизировать, он был в растерянности. Салфетки, тяжеловесная
мебель, красные, черные и желтые коврики с геометрическими узорами,
фотографии в рамках, растение с толстыми листьями, гармония, с помощью
которого она облегчала свое сердце - все теперь (потому что казалось, она
не одобрила это) обвиняло его, как грубияна, не могущего доставить
удовольствие какой-либо женщине, не говоря уже о самой прекрасной из
когда-либо живших. Все еще в запачканных лохмотьях своего костюма
девятнадцатого века, он опустился в кресло, положил голову на руки и
задумался над иронией ситуации. Не так давно он сидел в этом доме с миссис
Ундервуд и предлагал различные улучшения. Она запретила различные
изменения. Потом она исчезла, и все, что осталось от нее - был сам дом.
Как заменитель ей он полюбил этот дом. Теперь она предложила улучшения
(почти такие же, как, в свое время, предлагал он) и Джерек почувствовал
глубокое нежелание изменять даже один пальмовый горшок, даже один буфет.
Ностальгия по тем временам, когда он ухаживал за ней, а она пыталась учить
его смыслу положительных достоинств человека, когда они вместе пели гимны
по вечерам (именно она настояла на часовом распорядке дня и ночи, которые
знали в Бромли) заполнила его - и вместе с ностальгией пришло ощущение,
что его надежды обречены. На любой стадии, когда она была близка к
признанию своей любви к нему, готова была отдать себя ему, ей что-нибудь
мешало. Почти как если бы Джеггет наблюдал за ними, намеренно манипулируя
каждой деталью их жизни. Легче думать так, чем принять идею о настроенной
против них Вселенной.
настаивала, чтобы он следовал ее удобствам) создал дыру в потолке, через
которую мог попасть в свою собственную комнату, оазис белого, золотого и
серебряного цветов. Он восстановил пол и с помощью рубинового кольца
очистил свое тело от грязи Палеозоя, поместил на себя вздымающуюся накидку
из меха паутинки, повеселел, когда осознал, что его старое могущество (и,
следовательно, старая невинность) вновь вернулись к нему. Он потянулся и
засмеялся. Многое можно было сделать и сказать в пользу жизни во власти
элементов природы, подчиняться обстоятельствам, которые нельзя
контролировать, но было приятно вернуться, почувствовать свою личность
ничем не стесненной. Он знал, что он может создать еще лучшие развлечения,
чем он уже дал своему миру. Он почувствовал потребность в компании, в
старых друзьях, которым мог рассказать о своих приключениях. Вернулась ли
его мать, величественная Железная Орхидея, в Конец Времени? Был ли герцог
Королев таким же вульгарным, как всегда, или опыт научил его вкусу? Джерек
захотел узнать все новости.
загроможденную китайскими розами, фарфоровыми фигурками и цветами. Его
изумрудное кольцо власти создало для него нежные запахи папоротников
Позднего Девона, улиц девятнадцатого столетия, океана и лугов. Его шаг
становился все легче, когда он спустился по лестнице в столовую.
малые...
оркестр. Аметиста-и павлин за шагал сзади него, полностью раскинув перья.
Он прошел мимо вы шитого изречения, которое все еще не мог прочитать, но
она говорила ему, что смысл его (если это был смысл!): "Что значат эти
камушки?"
сторонам лестницы. Не чувствуя никакой вины, он чуть-чуть расширил
ступеньки, чтобы проходить более спокойно.
помогла его настроению только на секунду. Он знал, что она однажды
заказала частично обожженную плоть животного, почти безвкусные овощи, но
решил пренебречь этим. Раз она больше не диктовала своих желаний, он
предложил ей снова что-нибудь по своему выбору.
приключениях - сахарный скорпион, мерцающий в центре стола, пара
прозрачных малиновых желе в виде двухфунтового инспектора Спрингера.
Несколько оживленных марципановых коров и овец (чтобы удовлетворить ее
потребности в фауне), пасущихся, в миниатюре, у ног инспектора. И повсюду
желтые, липовые и пурпурные заросли из печенья. Нетипичный стол, так как
Джерек всегда ограничивался двумя-тремя расцветками, но веселый по виду,
что, он надеялся, она оценит. Золотистые горки горчицы, дымящиеся сосиски,
пироги дюжины расцветок, хрустальные чаши - кокаин в голубой, героин в
серебряной, сахар в черной пирамиды овсяной каши - блюда для любого
настроения, удовлетворяющие любой аппетит. Он отошел назад, довольно
ухмыляясь. Все было незапланированным, стол был переполнен, но он имел
определенный размах, и Джерек чувствовал, что миссис Ундервуд оценит его
старания.
съедобно.
вас?
медленно опустилась, она покраснела почти так же как желе.
ха!
учила его делать. Миссис Ундервуд опустилась в него, все еще трясясь от
смеха. - О, ха, ха...
их застала Железная Орхидея. Они увидели ее в дверях спустя некоторое
время. Она улыбалась.
Шилова Юлия
Буркатовский Сергей
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Лукьяненко Сергей