Чтение 12–й страницы книги ~Семь взглядов на Олдувайское ущелье~

- Я никуда не пойду. Здесь мой дом. Я его не оставлю.

- Это место - отвратительный гнойник, как, впрочем, и вся страна. Мы
уходим.

Найкосиаи покачал головой:

- Мой отец родился на этой земле, и его отец тоже, и отец его отца.
_Вы_ можете бежать от опасности, если хотите, но _я_ останусь и буду с ней
сражаться.

- Как ты сможешь противостоять радиации? - спросил высокий. - Ты
пустишь в нее пулю? Как ты сможешь сражаться с воздухом, который перестанет
быть пригодным для дыхания?

- Уходите, - сказал Найкосиаи, у которого не было ответов на эти
вопросы. Вернее, ответ был только один: убеждение, что он никогда не оставит
свой дом. - Я не требую, чтобы вы остались. Не требуйте и вы, чтобы я ушел.

- Но это ради твоего же блага, Найкосиаи, - настаивал другой человек. -
Если твоя собственная жизнь для тебя ничего не значит, подумай о своей жене.
Как долго еще она сможет дышать этим воздухом?

- Достаточно долго.

- Почему бы не позволить решать _ей_?

- Я отвечаю за свою семью.

Вперед вышел человек, который был старше остальных. Она _моя_ дочь,
Томас, - сурово сказал он. Я не позволю тебе приговорить ее к той жизни,
которую ты избрал для себя. И своим внукам я тоже не позволю остаться здесь.

Старик сделал еще один шаг к крыльцу, и дуло ружья мгновенно оказалось
направлено на него.

- Дальше ни шагу, - сказал Найкосиаи.

- Они масаи, - упрямо произнес старик. Они должны пойти вместе с
другими масаи к нашему новому миру.

- Ты не масаи, - презрительно сказал Найкосиаи. - масаи не покидали
землю своих предков ни когда чума уничтожала их стада, ни когда пришел белый
человек, ни когда правительство продало их земли. Масаи никогда не сдаются.
_Я_ - последний масаи.

- Томас, будь благоразумен. Как ты можешь не сдаться миру, который
больше не является безопасным для живущих в нем людей? Пойдем с нами, на
Нью-Килиманджаро.

- Масаи не убегают от опасности, - сказал Найкосиаи.

- Я скажу тебе, Томас Найкосиаи, - сказал старик, - что я не позволю
тебе приговорить мою дочь и внуков к жизни в этой дыре. Последний корабль
отправляется сегодня утром. Они должны быть на его борту.

- Они останутся со мной, чтобы создать новую нацию масаи.

Шестеро пошептались между собой, после чего их предводитель снова
поднял взгляд на Найкосиаи.

- Ты совершаешь ужасную ошибку, Томас, - сказал он. - Если ты
передумал, на корабле найдется место и для тебя.

Они развернулись, чтобы уйти, но старик остановился и снова повернулся
к Найкосиаи.

- Я вернусь вместе с дочерью, - сказал он.

Найкосиаи сделал выразительный жест ружьем:

- Я буду тебя ждать.

Старик развернулся и ушел вместе с остальными, и Найкосиаи вернулся в
дом через шлюз. Кафельный пол источал запах дезинфицирующего средства.
Взгляд, брошенный на телевизионную установку, как всегда, вызвал в нем
оскорбленное чувство. Жена ждала его на кухне, среди нескольких дюжин всяких
безделушек, которые она приобрела за долгие годы.

- Как ты можешь с таким неуважением разговаривать со Старейшинами? -
спросила она. - Ты опозорил нас.

- Нет! - резко ответил он. - _Они_ нас опозорили. Тем, что ушли.

- Томас, в этих полях ты не сможешь ничего вырастить. Животные все
умерли. Ты не можешь даже дышать воздухом без фильтровочной маски. _Почему_
ты настаиваешь на том, чтобы мы остались?

- Это земля наших предков. Мы ее не оставим.

- Но все остальные...

- Они могут поступать так, как им заблагорассудится, - прервал Томас
жену. - Энкаи рассудит их, так же как и всех нас. Я не боюсь встречи со
своим Создателем.

- Но почему ты должен встретиться с ним так скоро? - настаивала она. -
Ты видел ленты и диски с фильмами о Нью-Килиманджаро. Это прекрасный, полный
зелени мир, в котором много рек и озер.

- Когда-то Земля тоже была полна зелени, и на ней было много рек и
озер, - сказал Найкосиаи. - Они превратили этот мир в руины. Они сделают то
же самое и со следующим миром.

- Даже если это произойдет, мы будем уже давно мертвы, - сказала она. -
Я хочу отправиться с ними.

- До сих пор мы все это выдерживали.

- И всегда подчинялись приказу, без всякого согласия, - сказала она.
Затем ее голос смягчился. - Томас, перед тем, как я умру, я хочу хотя бы раз
увидеть воду, которую можно пить, не добавляя никаких химикалий. Я хочу
увидеть антилопу, пасущуюся на зеленой лужайке. Я хочу выйти из дома, не
защищая себя от воздуха, которым дышу.

- Со временем он очистится.

Она покачала головой:

- Я люблю тебя, Томас, но я не могу остаться здесь, и не могу оставить
здесь наших детей.

- Никто не заберет от меня моих детей! - выкрикнул он.

- Я не позволю тебе лишить наших сыновей _их_ будущего только потому,
что тебя не заботит твое собственное!

- Их будущее здесь, в стране, где масаи жили всегда.

- Пожалуйста, папа, пойдем с нами, - произнес за его спиной тоненький
голосок. Найкосиаи повернулся и увидел двоих сыновей, восьми и пяти лет от
роду, стоявших в дверях спальни и глядевших на него.

- Что ты им сказала? - подозрительно спросил Найкосиаи.

- Правду, - ответила жена.

Он повернулся к мальчикам:

- Подойдите сюда, - сказал он, и они направились к нему.

- Кто вы такие? - спросил он.

- Мальчики, - ответил тот, что младше.

- А _еще_ кто?

- Масаи, - сказал старший.

- Верно, - проговорил Найкосиаи. - вы произошли от расы гигантов. Было
время, когда вы могли взобраться на самую вершину Килиманджаро, и вся земля,
куда бы вы ни посмотрели, принадлежала бы нам.

- Но это было так давно, - сказал старший мальчик.

- Когда-нибудь она снова станет нашей, - сказал Найкосиаи. Вы должны
помнить, кто вы такие, сын мой. - Вы - потомки Лийо, который убил сто львов
одним только копьем. Вы - потомки Нелиона, который возглавлял войну против
белых и выкинул их из Ущелья. Вы - потомки Сендайо, величайшего из всех
_лайбонов_. Когда-то и кикуйю, и вакамба, и лумбва - все трепетали в страхе
при одном только упоминании слова "масаи". Это - ваше наследие, не
отворачивайтесь от него!

- Но кикуйю и другие племена - все ушли.

- Какое это имеет значение для масаи? Мы противостояли не просто
отдельным кикуйю или вакамба, но _всем_ людям, которые пытались заставить
нас изменить наши пути. Даже после того, как европейцы завоевали Кению и
Танганьику, они так и не смогли поработить масаи. Когда пришла Независимость
и все остальные племена ринулись в города, понадевали костюмы и стали во
всем подражать европейцам, мы оставались теми, кем были всегда. Мы надевали
только то, что нам нравилось и жили там, где нам нравилось, потому что имели
честь быть масаи. Неужели это для тебя не имеет _никакого значения_?

- Разве мы перестанем быть масаи оттого, что уедем на новый мир? -
спросил старший мальчик.

- Да, - твердо сказал Найкосиаи. - Между масаи и этой землей имеется
прочная связь. Мы определяем ее, а она определяет нас. Земля - это то, ради
чего мы всегда должны драться, то, что мы всегда должны защищать.

- Но теперь она больна, - сказал мальчуган.

- Если я заболею, разве ты оставишь меня? - спросил Найкосиаи.

- Нет, папа.

- Так же, как ты не покинешь меня во время моей болезни, так и мы не
оставим землю, когда болеет _она_. Когда ты что-то любишь, когда это
является частью тебя самого, ты не оставишь это лишь потому, что оно больно.
Ты останешься и будешь сражаться еще отчаяннее, чтобы его вылечить, чем
бился, когда хотел его завоевать.

- Но...

- Поверь мне, - сказал Найкосиаи. - Разве я когда-нибудь советовал тебе
сделать зло?

- Нет, папа.

- И сейчас я тебя не обманываю. Мы - народ, избранный Энкаи. Мы живем
на земле, которую Он нам дал. Разве ты не видишь, что мы _должны_ остаться
здесь, чтобы выполнить завет Энкаи?

- Но я больше никогда не увижу своих друзей! - заплакал младший сын.

- Ты найдешь новых друзей.

- Где? - крикнул мальчик. - Все ушли!

- Прекрати сейчас же! - резко сказал Найкосиаи. - масаи не плачут.

Мальчик продолжал всхлипывать, и Найкосиаи посмотрел на свою жену.

- Это _твоя_ работа, - сказал он. - Ты его разбаловала.

Она пристально посмотрела в его глаза:

- Пятилетним мальчикам позволительно плакать.

- Только если они не масаи, - ответил он.

- Значит, он больше не масаи, и ты не можешь возражать против того,
чтобы он отправился со мной.

- Я тоже хочу улететь! - крикнул восьмилетний мальчуган и, в свою
очередь, выдавил несколько слезинок.