же, как и раньше, да другого не могло и быть, если государство хотело
избежать полного краха.
консерваторами, ни либералами в том понимании, которое было характерно для
большей части двадцатого века. Они исповедовали философию активного
правительства, с упором на общественные работы и централизованное
правление, и потому их можно было считать марксистами или, по крайней
мере, либералами нового толка. Но они были убеждены также в необходимости
подавлять разногласия в угоду социальной гармонии, что не вязалось с
идеологией либералов, а марксистами они не были, так как большинство из
них сами были настоящими капиталистами, настаивавшими на господстве
частного сектора в экономике и затратившими массу энергии на
восстановление делового климата прежней эпохи. Во внешней политике они
были оголтелыми реакционерами, сторонниками изоляционистской политики и
патологического антикоммунизма. Это была, мягко говоря, в высшей степени
эклектичная идеология.
по ладони. - Это просто банда громил с крепкими кулаками, которым
посчастливилось отыскать вакуум власти и заполнить его. У них нет никакой
основополагающей правительственной программы. Они просто делают то, что,
как они считают, необходимо, чтобы как можно дольше удержаться у власти и
не допустить наступления нового политического кризиса. Они заграбастали
власть, и теперь им изо дня в день приходится импровизировать.
заметила Джанет. - Любая группировка, не имеющая четкой политической и
идеологической линии, обречена на развал. Они наделают роковых для себя
ошибок и окажутся в роли моряков на судне без компаса и двигателя.
обнаруживают никаких признаков развала. Я бы сказал, что сейчас они
сильнее, чем когда-либо. Они обустраиваются на тысячу лет.
может случиться через три года, через десять лет или всего через несколько
месяцев, но все равно оно развалится. Они не ведают что творят. Нельзя
соединить кейнсианский капитализм и рузвельтовский социализм, назвать эту
смесь синдикалистским капитализмом и надеяться с его помощью руководить
страной таких размеров. Неизбежно должно...
дальнего угла комнаты.
нынешнее правительство изначально неустойчиво. Правильно говорит Барретт,
оно сейчас сильнее, чем когда-либо. А мы сидим здесь и говорим. Точно так
же, как мы занимались болтовней, когда оно захватывало власть, и
продолжаем эту болтовню вот уже три года...
ключом.
и что?
великого переворота, но ребячий жирок сошел с его лица. Теперь он был
худой, почти бесплотный, с ввалившимися щеками и болезненного цвета кожей,
на которой, как прожекторы, светились прыщи и шрамы после болезни в
детстве... и носил усы, которые росли у него клочками. Под воздействием
событий все сильно изменились: Джанет с помощью диеты стала менее толстой,
Барретт отрастил длинные волосы, даже невозмутимый Плэйель отпустил
бородку, которую постоянно теребил, как талисман.
квартире, где жили Барретт и Джанет.
власть?! На то есть две причины. Первая - оно содержит ничем не
гнушающуюся тайную полицию, с помощью которой душит оппозицию. Вторая -
оно строго контролирует все средства массовой информации и тем самым
увековечивает себя, вбивая в головы гражданам мысль, что у них нет другого
выбора, как трижды прокричать "ура" синдикализму. Вы знаете, что
произойдет со следующим поколением? Наш народ настолько свыкнется с
синдикализмом, что будет мириться с ним еще несколько столетий.
недостаточно, чтобы долго удерживаться у власти. Правительство...
уже почти не скрывал жгучей ненависти к ней. Искры летели, когда он
оказывался с ней в одной комнате, а это случалось весьма часто.
всегда будет. Революция 1776 года была консервативной, защищая права
частной собственности. В течение следующих двухсот лет в нашей стране
политическая структура практически не изменялась. Во Франции была
революция и шесть или семь конституций. В России тоже произошла революция.
Германия, Италия и Австрия были совершенно другими странами, даже Англия
потихоньку перестроила свой государственный аппарат, и только Соединенные
Штаты ничуть не сдвинулись с места. О, я знаю, были изменения в
избирательных законах, кое-какая косметика, было предоставлено право
голоса женщинам и неграм, а власть президента постепенно увеличивалась. Но
все это перемены в рамках первоначальной структуры. Это был
стабилизирующий фактор, встроенный в систему. Граждане желали, чтобы
система оставалась такой, какая она есть, потому что так было всегда, и
так далее, и так далее. Круг замкнулся.
государственного устройства не была заложена способность к переменам. Вот
почему президенты всегда переизбирались, если они не были абсолютными
псами. Вот почему в конституцию было внесено самое большее поправок
двадцать за два столетия. Вот почему как только появляется человек,
который хотел бы добиться крупных перемен, люди, подобные Генри Уоллесу,
Барри Голдуотеру были вынуждены отступить. Вы знакомы с избирательной
кампанией Голдуотера? Считалось, что он был консерватором, так? Но он
проиграл, и кто его победил, как не самый несгибаемый из консерваторов,
потому что было известно, что Голдуотер радикал, а подпустить радикала к
власти побаивались...
раскраснелось, на лбу выступил пот. - Эта страна с момента рождения
воспитывалась в духе сопротивления фундаментальным переменам. Но со
временем существующая форма правления изжила себя, правительство потеряло
контроль, и наконец-то к кормилу власти пришли радикалы. Они так все
наизменяли, что все стало разваливаться на куски и наступил
конституционный кризис 1982-1984 годов, а за ним синдикалистский
переворот. Вот так. Переворот был такой травмой общественного сознания,
что до сих пор миллионы людей не могут очухаться. Они открывают газеты и
видят, что нет больше президента, есть какой-то канцлер, а вместо
издающего законы конгресса есть Совет Синдикалистов. И люди задаются
вопросом, что это за идиотские названия, в какой стране это все
происходит, разве может такое быть в старых добрых Штатах?
руки и они ощетиниваются, как ежи. Ладно. Ладно. Но непрерывность
разорвалась. Старая система заменена какой-то новой. Дети продолжают
рождаться. Школы открыты, и учителя воспитывают детей в духе синдикализма,
потому что лучше прививать синдикализм, чем остаться без работы. Нынешние
пятиклассники вспоминают о президентах, как об опасных диктаторах. Они
улыбаются перед стереопортретами канцлера Арнольда каждое утро.
Третьеклассники даже не знают, что когда-то были президенты. Через десять
лет эти ребята станут взрослыми, еще через двадцать они будут играть
решающую роль в жизни общества. У них будет подлинный интерес к сохранению
статус-кво, что всегда было характерной чертой взрослых американцев, а для
них этим статус-кво будет синдикализм. Неужели вам это не понятно? Мы
обречены на поражение, если не завладеем умами этих подрастающих ребят!
единственно верной и хорошей системой, и чем дольше будет это
продолжаться, тем дольше он будет существовать. Это - самоутверждающаяся
система. Всякий, кто хочет возвратиться к старой конституции или внести
поправки в новую, будет казаться опасным радикалом, а синдикалисты - как
раз те хорошие ребята, которые всегда были у нас, и мы их всегда хотим.
Вот все, что у меня накипело, - Бернстейн опустился на стул. - Дайте мне
кто-нибудь воды.
какие-нибудь предложения, какой-нибудь план позитивных действий.
с выбрасывания на свалку существующей контрреволюционной системы. Мы
пользуемся методами, уместными для 1917, а может быть, и 1848 года, а
синдикалисты пользуются методами 1987 года и этим нас убивают. Мы все еще
раздаем листовки и просим людей подписывать воззвания, а у них
телевизионные установки, радио, услуги компьютерных систем, индустрия
развлечений, целая сеть массовой информации - все это включено в единую
систему пропаганды. Плюс школы.
подключения к каналам общения с компьютерами и к другим средствам массовой
информации, чтобы иметь возможность ослабить правительственную пропаганду.
Второе. Вставлять, где только можно, свою собственную контрреволюционную