Чтение 12–й страницы книги ~Планета Шекспира~

Они пошли назад по извилистой тропке, которая привела их сюда.

- Что это за запах? - спросил Хортон. - Будто запах трупа, а то и
похуже.

- Это пруд, - ответил Плотоядец. - Пруд, вы, должно быть заметили?

- Я его видел, когда шел.

- У него несноснейший запах, - сказал Плотоядец. - Шекспир называл
его Вонючим Прудом.

Хортон присел на корточки у костра, присматривая за ломтем мяса,
жарящемся на углях. Плотоядец сидел напротив, по ту сторону костра, терзая
зубами сырой кусок мяса. Кровь стекала по его морде.

- Вы не возражаете? - осведомился он. - Желудок мой настоятельно
взывает о наполнении.

- Вовсе не возражаю, - ответил Хортон. - Через минуту с моим будет то
же самое.

Послеполуденное солнце пригревало ему спину. Жар костра пек лицо и он
чувствовал наслаждение удобством временного лагеря. Костер разожгли прямо
перед снежно-белым зданием и череп Шекспира ухмылялся им сверху. В тишине
слышалось журчание ручья, бегущего от источника.

- Когда мы кончим, я покажу вам имущество Шекспира, - сказал
Плотоядец. - Оно у меня все аккуратно упаковано. Вам это интересно?

- Да, конечно, - подтвердил Хортон.

- Во многих отношениях, - сказал Плотоядец, - Шекспир был досаждающим
человеком, хоть я и сильно любил его. Я никогда не знал по-настоящему,
нравлюсь я ему или нет, хотя и думаю, что нравился. Мы жили вместе. Мы
очень хорошо вместе работали. Мы рассказывали друг другу о многом. Но я
никогда не мог избавиться от чувства, будто он надо мной смеется, хотя
отчего, я так и не понял. Я вам не кажусь забавным, Хортон?

- Ни в коей мере, - ответил Хортон. - Ты это, должно быть, выдумал.

- Вы мне не могли бы сказать, что значит "черт побери"? Шекспир
всегда пользовался этим словом, и я перенял от него эту привычку. Но я
никогда не знал, что это значит. Я его спрашивал, что это такое, но он не
говорил. Он только смеялся надо мной, глубоко внутри.

- У этого слова и нет настоящего смысла. Я имею в виду - обычно нет.
Оно используется для выражения чувств, без настоящего смысла или значения.
Большинство людей не пользуется им постоянно, только некоторые. Остальные
используют его изредка и только при наличии эмоционального повода.

- Так оно не означает ничего?! Просто способ выражаться?

- Верно, - подтвердил Хортон.

- Когда я говорил о волшебстве, он называл это чертовыми глупостями.
Оказывается, это не означает какого-то особого вида глупости.

- Нет, он имел в виду просто глупости.

- Вы тоже думаете, что волшебство - глупости?

- Я не готов ответить. Пожалуй, я никогда об этом как следует не
думал. Я бы предположил, что волшебство в общеупотребляемом смысле может
быть и глупости. Может быть, волшебство - это то, чего никто не понимает.
Ты веришь в волшебство? Ты сам занимаешься волшебством?

- Мой народ многие годы владел великим волшебством. Иногда оно и
срабатывает, иногда - нет. Я говорил Шекспиру: "Давай объединим наше
волшебство, может оно откроет тоннель". Шекспир тогда говорил, что
волшебство - это чертовы глупости. Он говорил, что у него нет волшебства.
Он говорил, что волшебства не бывает.

- Подозреваю, - сказал Хортон. - что он говорил из предубеждения.
Нельзя отрицать то, о чем ничего не знаешь.

- Да, - сказал Плотоядец, - на Шекспира это похоже. Хотя я думаю, он
мне врал. По-моему, он пользовался своим волшебством. У него была вещь,
которую он называл "книга", он говорил, что это книга Шекспира. Он мог с
ней разговаривать. Что это, коли не волшебство?

- Мы это называем "чтением", - сказал Хортон.

- Он брал эту книгу и разговаривал с ней, а потом она говорила с ним.
Он оставлял маленькие знаки на ней особой палочкой. Я его спросил, что он
делает, но он на меня наворчал. Ворчание значило оставить его в покое, не
докучать ему.

- Эта его книга у тебя?

- Я ее вам покажу позже.

Мясо поджарилось и Хортон принялся есть.

- Вкусно, - сказал он. - Что это за животное?

- Не слишком большое, - ответил Плотоядец. - Убивать его не трудно.
Не пытается сопротивляться, убегает и все, но зубастое. Много мясных
животных, но вкусное только это.

По тропе протопал Никодимус, держа в руке коробку с инструментами.
Подойдя к Хортону, сел.

- Пока вы еще не успели спросить, - сказал он, - я его не починил.

- Но сдвиги есть? - спросил Плотоядец.

- Не знаю, - сказал Никодимус. - Я, кажется, знаю, как я, может быть,
смогу отключить силовое поле, хотя не уверен. По крайней мере стоит
попытаться. В основном я пытался вычислить, что там за силовым полем.
Рисовал всяческие наброски и пытался составить несколько диаграмм, что бы
получить представление, что там к чему. Тут у меня тоже есть несколько
мыслей, но все это ничего не стоит, если я не смогу убрать силовое поле.
А, может быть, конечно, я во всем ошибаюсь.

- Но ты не обескуражен?

- Нет, я продолжу попытки.

- Это хорошо, - сказал Плотоядец.

Он проглотил последний кусок сочащегося мяса.

- Пойду к ручью, - сказал он, - умою лицо. Я неаккуратный едок. Вы
хотите, чтобы я вас подождал?

- Нет, - ответил Хортон. - Я спущусь попозже. Я еще съел только
половину.

- Надеюсь, вы меня извините, - сказал Плотоядец, поднимаясь на ноги.
Другие двое сидели, глядя как он неуклюже спускается по тропе.

- Что новенького? - спросил Никодимус.

Хортон пожал плечами.

- Прямо к востоку отсюда есть какая-то заброшенная деревня. Каменные
дома заросли кустарником. Судя по виду, там никого не было сотни лет.
Нигде не видно, что им здесь было нужно и почему они ушли. Плотоядец
говорит, что Шекспир думал, будто это должна быть каторжная колония. Если
так, то она была неплохо устроена. С недействующим тоннелем нечего было
беспокоиться, что кто-то убежит.

- Плотоядец знает, что это был за народ?

- Не знает. По-моему, ему и дела нет. Он не особенно любопытен. Его
интересует только "здесь" и "теперь". К тому же он боится. Прошлое,
по-видимому, пугает его. Я предполагаю, что они были гуманоидами, хоть и
не обязательно людьми, в нашем понимании. Я заходил в одно из зданий и
нашел какую-то бутылку. Сперва подумал, что ваза, но, пожалуй, все-таки
бутылка.

Он пошарил вокруг себя рукой и протянул бутылку Никодимусу. Робот
повертел ее в руках.

- Грубая работа, - сказал он. - Рисунки могут быть только
приблизительными подобиями. Трудно сказать, что на них изображено. Кое-что
из этого выглядит, как надписи.

Хортон кивнул

- Все верно, но это значит, что у них было какое-то представление об
искусстве. Это может говорить о кочующей культуре.

- Этого недостаточно, чтобы объяснить сложную технологию тоннелей, -
возразил Никодимус.

- Я совсем не имел в виду, что это народ, построивший тоннели.

- Плотоядец говорил еще что-нибудь о своем намерении присоединиться к
нам, когда мы уйдем?

- Нет. По-видимому, он уверен, что ты можешь починить тоннель.

- Может быть, лучше не говорить ему, но я не смогу. Никогда не
встречал такой путаницы, как на этой панели управления.

По тропе вперевалочку явился Плотоядец.

- Теперь весь чистый, - заявил он. - Я вижу, вы уже кончили. Как вам
понравилось мясо?

- Оно было превосходно, - заверил Хортон.

- Завтра у нас будет свежее мясо.

- Мы зароем остатки мяса, пока ты охотишься, - предложил Хортон.

- Нет нужды закапывать. Бросьте его в пруд. В процессе этого держите
нос в полной безопасности.

- Так ты всегда делаешь с мясом?

- Конечно, - ответил Плотоядец. - Это самое легкое. В пруду его
что-то съедает. Может быть, оно довольно, что я бросаю мясо.

- Ты когда-нибудь видел, кто съедает мясо?

- Нет, но мясо исчезает. Мясо по воде плавает. А то мясо, что я
бросаю в пруд, не плавает никогда. Наверняка его кто-то ест.

- Может быть пруд воняет от твоего мяса?

- Нет, - возразил Плотоядец. - Он всегда так вонял. Еще до бросания
мяса. Шекспир оказался здесь раньше меня и он мяса не бросал. Но он
говорил, что пруд воняет с тех пор, как он здесь.

- Застоявшаяся вода может очень дурно пахнуть, - заметил Хортон, - но
я никогда не встречал пахнущей настолько дурно.

- Может быть это не настоящая вода, - сказал Плотоядец. - Она гуще,
чем вода. Течет, как вода, выглядит, как вода, но не такая жидкая, как
вода. Шекспир назвал ее "суп".

По лагерю протянулись длинные тени от стоящих на западе деревьев.