Чтение 12–й страницы книги ~Нажмите Enter~

- Это власть политическая. Но как ей воспользоваться? Пусть это
прозвучит банально, но я не знаю, как использовать ее во благо. Я слишком
часто видела, как добрые намерения оборачивались злом. Боюсь, мне не
хватит мудрости сделать что-то хорошее. И слишком велик шанс закончить так
же, как Клюг. Но оставить эту затею я тоже не могу. Я все еще беспризорная
девчонка из Сайгона. У меня хватает ума не пользоваться властью, кроме тех
случаев, когда нет другого выхода. Но просто выбросить или уничтожить
такие сокровища я тоже не могу. Ну не глупо ли?

Я не мог ответить на ее вопрос. Но у меня возникло недоброе
предчувствие.

Всю следующую неделю меня грызли сомнения. Лиза знала о каких-то
преступлениях, но не сообщала о них властям. Впрочем, это меня не особенно
беспокоило. Другое дело, что она сама располагала возможностью совершить
гораздо больше преступлений, и это вызывало у меня тревогу. Вряд ли она
что-то такое планировала, у нее хватало ума использовать свои знания
только для обороны. Но оборона в понимании Лизы охватывала слишком широкий
круг действий.

Однажды вечером она не пришла к ужину вовремя. Я отправился к дому
Клюга и застал ее за работой. Стеллаж длиной футов в девять опустел, диски
и пленки лежали на столе. На полу стоял огромный пластиковый мешок для
мусора, рядом с ним - магнит размером с футбольный мяч. На моих глазах
Лиза взяла кассету с пленкой, провела ею по магниту и бросила в почти
наполненный мешок. Она посмотрела на меня, проделала такую же операцию с
небольшой стопкой магнитных дисков, потом сняла очки и вытерла глаза.

- Так тебе будет лучше, Виктор? - спросила она.

- Что ты имеешь в виду? Я хорошо себя чувствую.

- Неправда. И я чувствую себя скверно. Мне больно делать то, что я
делаю, но я должна. Ты не принесешь мне еще один мешок?

Я притащил мешок, затем помог ей снять с полок следующую порцию
кассет и дисков.

- Ты собираешься все стереть?

- Не все. Я стираю досье Клюга и... кое-что еще.

- Ты не хочешь говорить мне, что именно?

- Есть вещи, которые лучше не знать, - мрачно ответила она.

В конце концов за ужином я убедил ее рассказать мне, в чем дело.

- Это страшно, - сказала она. - За последнее время я побывала во
многих запретных местах. Клюг туда попадал по первому желанию, и мне до
сих пор страшно. Грязные места. Там знают кое-какие вещи, про которые, как
мне казалось раньше, я тоже хотела бы узнать.

Она вздрогнула, не решаясь продолжить.

- Ты имеешь в виду военные компьютеры? ЦРУ?

- С ЦРУ все началось. К ним попасть легче всего. Потом я забралась в
компьютеры системы NORAD - это те парни, которые должны вести следующую
мировую войну. И от того, с какой легкостью Клюг к ним забирался, у меня
волосы дыбом встали. Просто ради практики он разработал методику начала
Третьей мировой войны. Запись хранилась на одном из тех дисков, что мы уже
стерли. А последние два дня я ходила на цыпочках вокруг действительно
серьезных заведений. Разведывательное управление министерства обороны и
NSA, Управление национальной безопасности. Каждое из них больше, чем ЦРУ.
И меня там засекли. Какая-то сторожевая программа. Как только я поняла
это, тут же дала ходу и пять часов подряд занималась тем, что заметала
следы. Убедилась, что меня не отследили, и решила все уничтожить.

- Ты думаешь, Клюга убили они?

- Они на эту роль подходил лучше всего. Клюг держал у себя кучу их
информации. Он помогал проектировать компьютерные комплексы в NSA и потом
долгие годы шарил по их машинам. Тут достаточно одного неверного шага...

- Но ты все сделала как нужно? Ты уверена?

- Меня не отследили, это точно, но я не уверена, что уничтожила все
записи. Пойду взгляну еще раз.

- Я с тобой.

Мы закончили после полуночи. Лиза просматривала диск или пленку, и
если у нее возникало сомнение, передавала ее мне, а я обрабатывал
магнитом. Один раз Лиза взяла магнит и провела им перед целой полкой с
записями.

Меня охватило поразительное чувство. Одним движением руки она
превратила в хаос миллиарды битов информации. Возможно, такой информации
не было больше нигде. И у меня возникли сомнения. Имела ли она право
делать это? Разве знания существуют не для всех? Но, должен признаться,
сомнения мучили меня недолго. Старый консерватор во мне с легкостью
соглашался, что есть Вещи, Которые Нам Лучше Не Знать.

Нам оставалось совсем немного, когда экран дисплея вдруг начал
барахлить. Что-то несколько раз щелкнуло и зашипело. Лиза отскочила назад.
Потом экран замигал. Мне показалось, что там появляется изображение.
Что-то трехмерное. И уже почти уловив, что это, я случайно взглянул на
Лизу. Она смотрела на меня, лицо ее освещалось пульсирующими вспышками
света. Она подошла ко мне и закрыла ладонью мои глаза.

- Виктор, тебе не надо смотреть.

- Все в порядке, - сказал я, и, пока я говорил, все действительно
было в порядке, но как только слова были произнесены, я почувствовал, что
это не так. Это было последнее мое воспоминание за очень долгий срок.

Врачи сказали, что две недели я был на грани. Помню очень мало,
потому что мне постоянно вводили большие дозы лекарств, а после коротких
периодов просветления снова начинались приступы.

Первое, что я запомнил - лицо склонившегося надо мной доктора
Стюарта. Я лежал на больничной койке. Позже я узнал, что нахожусь не в
госпитале для ветеранов, а в частной клинике. Лиза уплатила за отдельную
палату.

Стюарт задавал обычные вопросы, я отвечал, хотя чувствовал себя очень
уставшим. Потом Стюарт ответил на несколько моих вопросов, и я узнал, как
долго пробыл в больнице и что произошло.

- У вас начались непрерывные приступы. Честно говоря, не знаю почему.
Уже лет десять такого не было, и мне казалось, что все опасности позади.

- Значит, Лиза доставила меня сюда вовремя...

- Более того... Сначала она, правда, не хотела мне рассказывать...
После того первого приступа она прочла все, что смогла найти на эту тему,
и всегда держала под рукой шприц и раствор "Валиума". Увидев, что вы
задыхаетесь, она ввела вам сто миллиграммов, чем и спасла вашу жизнь.

Мы с доктором Стюартом знакомы давно, он знал, что у меня нет рецепта
на "Валиум". Мы говорили на эту тему, когда я последний раз лежал в
больнице. Но, поскольку я жил один, сделать мне укол все равно некому.

Впрочем, доктора гораздо больше интересовал результат: я все-таки
остался в живых.

В тот день он не допустил ко мне посетителей. Я запротестовал, но
вскоре уснул. Лиза пришла на следующий день. На ней была новая майка с
изображением робота в мантии и академической шапочке. Надпись на майке
гласила: "Выпуск 11111000000 года". Оказалось, что это 1984 в двоичном
исчислении.

- Привет, - улыбнулась Лиза и села на кровать. Меня вдруг начало
трясти. Она посмотрела на меня встревоженно и спросила, не позвать ли
врача.

- Не надо, - сказал я с трудом. - Просто обними меня.

Она сбросила туфли, забралась ко мне под одеяло и крепко обняла.
Через какое-то время вошла медсестра и попыталась ее прогнать. Лиза выдала
ей серию вьетнамских, китайских и английских ругательств, после чего
медсестра исчезла. Позже я заметил, как в палату заглядывал доктор Стюарт.

Я почувствовал себя намного лучше и наконец унял слезы. Лиза тоже
вытерла глаза.

- Я приходила сюда каждый день, - сказала она. - Ты выглядел ужасно,
Виктор.

- Но я чувствую себя гораздо лучше.

- Сейчас ты и выглядишь приличнее. Но врач сказал, что на всякий
случай тебе надо побыть тут еще пару дней.

- Наверное, он прав.

- Я приготовлю большой обед, когда ты вернешься. Может быть, стоит
пригласить соседей.

Я долго молчал. Мы очень о многом еще не задумывались. Сколько это
будет продолжаться между нами? Как скоро я начну заводиться от собственной
бесполезности? Когда ей надоест жить со стариком? Я даже не заметил, с
каких пор начал думать о Лизе как о неотъемлемой части своей жизни.

- Тебя так тянет провести годы у постели умирающего?

- Чего ты хочешь, Виктор? Я выйду за тебя замуж, если так нужно. Или
буду жить с тобой в грехе. Предпочитаю грех, но если тебе будет лучше...

- Не понимаю, зачем тебе старый эпилептик.

- Затем, что я тебя люблю.

Она произнесла эти слова в первый раз. Я мог бы задать ей еще
несколько вопросов - вспомнить, например, майора, - но у меня пропало
желание. И я переменил тему.

- Ты закончила работу?

Лиза поняла, о какой работе я говорю. Она наклонилась к моему уху и
тихо сказала: