в этом деле новичок, когда заполнял его карточку с отпечатками пальцев, и
будь он проклят, если ему скажут, что в таком гигантском заведении можно
запомнить, кто тут новичок и кто нет. Но в любом случае, если б Конвей
побольше думал о своей работе и поменьше о том, что получает программу от
ненавистного монитора, ничего подобного бы не случилось.
фанатиком и даже не пытался скрыть, что чувствует себя оскверненным, если
к нему прикасается такой невежа, как монитор. У него, у О'Мары, просто не
укладывается в голове, как может придерживаться подобных взглядов человек,
у которого достаточно ума, чтобы получить назначение в этот Госпиталь.
стороны не сказать психологу, что он новичок! О'Маре ничего не стоило
обвинить его теперь в пренебрежении личной безопасностью - а в таком
многовидовом госпитале это приравнивалось к беспечности по отношению к
пациенту, - и тогда Конвея вышвырнут вон.
с веселой усмешкой. И с этим Конвею даже труднее было примириться, чем с
руганью О'Мары.
О'Мара, - то, да будет вам известно, что вы - конечно по неопытности -
допустили, чтобы личность тельфианина, записанная в программе, временно
подавила вашу собственную личность. Тельфианская потребность в жесткой
радиации, мощном потоке тепла и света и, наконец, в духовном слиянии,
необходимом для группового психоединства, стала вашей собственной
потребностью - разумеется, выраженной в соответствующих человеческих
чувствах. Вы начали воспринимать все окружающее с позиций тельфианина, а
тельфианский индивидуум - если он лишен духовных контактов со своей
группой - это поистине существо несчастное!
бесстрастно:
еще какое-то время поболит, потом начнет зудеть. Так вам и надо. А теперь
убирайтесь. Я не желаю вас видеть до послезавтрашнего дня. Постарайтесь
прийти ко мне в девять часов утра. Рассматривайте это как приказ. Нам
необходимо кое о чем потолковать, не забыли?
гнев - исключительно паршивое состояние, грозящее перейти в срыв. За все
двадцать три года жизни он не мог припомнить, чтобы ему было так плохо в
моральном плане. Его заставили почувствовать себя маленьким мальчиком -
маленьким, плохим, неприспособленным мальчиком. Это доставляло боль, ибо
Конвей всегда был хорошим, воспитанным ребенком.
тех пор, пока тот не заговорил.
посоветовал монитор. - На самом деле он приятный человек, вы сами в этом
убедитесь при следующей встрече. Сейчас он просто устал и немного на
взводе. Понимаете, только что прибыли три экипажа мониторов и прибудут
еще, но в данный момент от них мало проку. У большинства сильнейшее
нервное истощение после боевых действий. Майор О'Мара со своим персоналом
должны оказать им психологическую первую помощь, прежде чем...
какой только был способен. Он до глубины души устал от того, что ему либо
устраивают разносы, либо сочувствуют те, кого он считал ниже себя и в
моральном и в интеллектуальном отношении. Полагаю, - добавил он, - это
значит, что они устали убивать людей?
боли и гнева одновременно мелькнуло в его глазах. Монитор застыл на месте.
Он открыл было рот наподобие О'Мары, чтобы разразиться обличительной
речью, но передумал.
весьма превратное мнение о Корпусе мониторов. Я никак не могу понять: вы
были слишком заняты, чтобы порасспросить людей, или на то есть еще
какие-то причины?
осуждали деятелей вашего типа, предпочли более приятные темы.
конечно, имелись - было приятно лишь похлопывать друг друга по спине.
извращенной спины, Конвей невольно поморщился. Но он задумался и о
предыдущих словах собеседника. Итак, его мнение о мониторах было
превратным? Значит, они хотели, чтобы он простил насилие и убийства и
водил дружбу с теми, кто нес ответственность за преступления? Еще он
отметил прибытие нескольких экипажей мониторов. Зачем? Для чего? Его до
сих пор непоколебимую самоуверенность стало подтачивать беспокойство.
Что-то он здесь упустил из виду, что-то весьма важное.
необходимые инструкции и назначения, провело с ним небольшую ободряющую
беседу. Оно сказало, что доктора Конвея рады здесь видеть после успешной
сдачи множества тестов и надеются, что он обретет свое счастье в работе.
Время испытаний теперь прошло, и никто не будет к нему цепляться, но если
по какой-либо причине - от трений с соотечественниками или представителями
других рас или еще каких-то проявлений ксенофобии - он будет так мучиться,
что не сможет оставаться здесь долее, то с огромным сожалением его
отпустят.
общения с особями различных видов и добиться если не дружбы с ними, что
хотя бы взаимопонимания. В конце беседы ему сказали, что если у него по
неведению или по какой другой причине возникнут сложности, то достаточно
обратиться к одному из двух землян, которых зовут О'Мара и Брайсон - в
зависимости от характера неприятностей. Впрочем, при необходимости он мог
бы обратиться к любому специалисту любой расы.
отделением, в которое его назначили, очень способным землянином по фамилии
Маннон. Доктор Маннон еще не стал диагностом, хотя и очень к этому
стремился, а посему большую часть времени вел себя вполне по-человечески.
Он являлся гордым владельцем маленькой собачки, которая так к нему
привязалась, что внеземные посетители были склонны предполагать наличие у
них симбиотической связи. Доктор Маннон очень нравился Конвею, но теперь
он начинал понимать, что его начальник - единственный из
соотечественников, к кому он испытывает дружеские чувства.
копаться в себе.
особенно после того, когда обнаружил, как легко заводятся знакомства среди
внеземных представителей персонала Госпиталя. Он не испытывал теплых
чувств к своим земным коллегам - за одним исключением - из-за их
склонности к легкомыслию и цинизму по отношению к той весьма важной
работе, которую и он и они выполняли. Но мысль о возникновении трений была
смехотворной.
почувствовать себя маленьким и глупым, не обвинил в фанатизме и
нетерпимости и не разбил его эго на мелкие кусочки. Это вполне определенно
указывало на возникновение трений, и Конвей понимал, что, если подобное
отношение мониторов не измениться, он будет вынужден покинуть Госпиталь.
Он был культурным и порядочным человеком - какое мониторы имеют право его
отчитывать? У Конвея это просто не укладывалось в голове. Однако две вещи
он знал наверняка: он хотел остаться в Госпитале, а чтобы сделать это, ему
была нужна чья-то помощь.
названных ему на случай неприятностей. О'Мара отпадал, а вот этот
Брайсон...
у проходившего мимо тралтанина, выяснил, куда следует идти. Но дошел он
только до двери с табличкой "Капитан Брайсон. Корпус мониторов. Капеллан",
и рассерженный повернул обратно. Еще один монитор! Теперь оставался лишь
один человек, который мог бы ему помочь - доктор Маннон. Сначала стоит
испробовать этот вариант.
операционной для ЛСВО, где ассистировал хирургу-диагносту с Тралтана при
очень сложной операции. Он поднялся на смотровую галерею и стал ждать,
когда освободится Маннон.
ничтожным притяжением. Оно было крылатым и исключительно хрупким, поэтому
притяжение в операционной почти полностью отсутствовало, а хирурги были
пристегнуты к своим местам вокруг операционного стола. Маленький ОТСБ,
живущий в симбиозе со слоноподобным тралтанином, пристегнут не был, но его
надежно держало над столом одно из вспомогательных щупалец хозяина. Конвей
знал, что ОТСБ не может терять физический контакт со своим партнером более
чем на несколько минут, не нанеся при этом тяжелую травму собственной
психике. Несмотря на собственные неурядицы, Конвею стало интересно, и он
сосредоточился на работе хирургов.
Володихин Дмитрий
Контровский Владимир
Шидловский Дмитрий
Сапковский Анджей
Лондон Джек
Вронский Константин