Чтение 12–й страницы книги ~Живой щит~

- У меня их двое... - через силу выговорил граф. - Жена умерла, давно уж. Осталось двое мальчишек. Может, я и был плохим отцом и мало уделял им времени, но все же я их люблю.

Он надолго замолчал, она выжидательно смотрела на него, рассчитывая на продолжение. Не дождавшись, она насмешливо заметила:

- Ах, как романтично. И это все, что ты смог придумать, чтобы разжалобить мое сердце?

- Я не собираюсь плакаться, если ты этого ждешь, - сухо сказал он. - Я предложил тебе договор. Назови свою цену, и я готов ее уплатить.

Она спокойно присела на круп его утыканного стрелами коня, благородное животное не смогло унести хозяина от опасности и теперь лежало, бездыханное, посреди поляны, лишь слабый ветерок чуть шевелил гриву мертвого скакуна. Его передернуло, и она это заметила, хотя и никак не отреагировала - лошадиная туша была еще теплой и сидеть на ней было приятно.

- Что ж, у меня есть одно желание... - Она по-прежнему говорила насмешливо, однако в душе ее росла злость. Сейчас ей смертельно хотелось унизить этого заносчивого графа, и она придумала, как именно. К тому же это в общем согласовывалось с ее планами на будущее и в какой-то мере было бы даже очень ко времени.

Она внимательно посмотрела прямо ему в глаза, и он смело встретил ее взгляд. Ладно, посмотрим, насколько он отважен. Она заговорила четко и размеренно:

- Я принимаю ваше любезное предложение, граф, и согласна заключить договор. Я доставлю вас в лагерь, чего бы мне это ни стоило. Я спасу вашу жизнь. В обмен вы сделаете меня своей женой.

- Своей женой?! ТЕБЯ?! - Он попытался отпрянуть назад, но сил на это у него не хватило. Одна из ран снова открылась, и наложенная ею повязка стала набухать от крови. Глаза графа расширились от ужаса. - Это невозможно!

- Граф дал слово! - с ноткой превосходства заметила она, надменно вздернув подбородок. - И у графа назад дороги нет. И потом, разве я недостойна занять место подле его сиятельства? Мой род намного старше вашего, сэр, неизмеримо старше. Мое воспитание делает меня куда более образованной, чем ваши невзрачные дочки провинциальных аристократов. И разве я не хороша? Где вы еще сможете увидеть это?

С этими словами она стремительно встала, демонстрируя графу себя во всей красе. Она видела, как он стиснул зубы, безуспешно пытаясь скрыть восхищенный вздох. Она знала, что красива - точеная фигура, длинные стройные ноги, высокая грудь и роскошная грива густых иссиня-черных волос, спускавшихся ниже немыслимо тонкой талии. Большие глаза с длинными пушистыми ресницами, полные губы на слегка скуластом лице - она видела, что он, как и любой мужчина до него, не смог остаться равнодушным. Ее полностью обнаженное безупречное тело манило его, и против этого древнего зова ничего он поделать не мог.

- Ты прекрасна, - скрипнул он зубами. - Этого у тебя не отнять. И ты права, я дал слово. Хорошо, пусть будет договор. Кстати, как зовут мою будущую... жену?

Она назвала свое имя. Он повторил его, повторил не совсем правильно, но достаточно похоже. Затем покачал головой:

- Нет, так нельзя. Слишком уж необычно. Думаю, тебе подойдет имя Аманда, по крайней мере созвучно. Не возражаешь?

- Нисколько. - Она пожала плечами. Он прав, да и она все равно собиралась менять имя, чтобы никто не мог отыскать ее след.

- Прекрасно. Но скажи все же, зачем тебе это?

- Это, между прочим, мое дело... - сухо бросила она. - И я еще не закончила. Я хочу, чтобы вы, граф, объявили меня своей женой сразу, как только мы прибудем в ваш замок. - Да будет так... - кивнул он.

- Я хочу, чтобы ни до этого момента, ни после него вы не предпринимали попыток меня уничтожить, не искали путей разорвать брак иными способами, никому и никогда не рассказывали о нашем нынешнем договоре.

- Да будет так, - повторил он, сжимая кулаки и понимая, что единственным выходом из этого положения является смерть. Умирать он не хотел. Даже если всю оставшуюся жизнь придется прожить с... ней.

- Я хочу, - она улыбнулась, совершенно точно зная, что этот пункт соглашения ему понравится, - чтобы вы, если у меня возникнет такое желание, позволили мне беспрепятственно покинуть ваш замок на некоторое время или навсегда, а также в этом случае снабдить меня всем необходимым для предстоящего пути.

- Хорошо, - кивнул он и слегка расслабился.

Она снова улыбнулась - мысли графа так легко читались по его лицу. Сейчас он снова чувствует себя если и не победителем, то уж по крайней мере не ощущает унижения. Наставники не раз твердили ей, что от мужчины можно добиться чего угодно, если дать ему понять, что вы в нем нуждаетесь, - мужчины любят чувствовать свою силу и проявлять заботу о более слабых существах. К тому же мужчин нельзя загонять в угол, мужчина всегда должен видеть путь к отступлению - и она ему этот путь предоставила. Вот и теперь он думает, что ее целью было лишь попасть в светское общество, а затем отправиться по своим делам, и уверен, что рано или поздно она его от своего общества избавит. Что ж, пусть надеется. Всякое может случиться, и это тоже.

- Я принимаю твои условия, - глухо промолвил граф, - но и ты должна принять мои. Первое, если я умру раньше тебя, то именно мои дети наследуют графство. Ты же, если захочешь, можешь покинуть замок, можешь остаться. Но графом Андорским станет только один из сыновей графа Андорского.

- Я принимаю ваше условие, граф.

- Второе. Ты никогда не будешь делать или планировать что-либо, что будет идти во вред мне или моим детям. Ты будешь заботливой матерью для них и, - тут он мстительно усмехнулся, - будешь оберегать их от опасностей, станешь их защитницей.

- Пусть будет так, граф, - кивнула она.

- И последнее. Мы никогда... слышишь, никогда не будем делить ложе.

Он ожидал, что этим ее уколет или обидит, но она вдруг неожиданно весело рассмеялась.

- Согласна... о, граф, если бы вы знали, чего лишаетесь. Я великолепна не только с виду... - Она вновь рассмеялась, глядя, как по лицу графа прошла судорога отвращения, и нарочито плавно потянулась, демонстрируя чарующую и возбуждающую грацию. - Вы много потеряли граф, но я вас не виню. Прыгать к вам в постель и так не входило в мои планы, так что вы лишь облегчили мою задачу. Благодарю. А теперь позвольте мне еще раз перевязать ваши раны, и затем я отправлюсь в ваш лагерь и приведу помощь. В конце концов, ваших сил не хватит на то, чтобы самостоятельно туда добраться...

Она вздрогнула и проснулась. Сердце учащенно билось, и на гладком, без единой морщинки лбу выступили капли пота.

Несколько минут она неподвижно лежала в постели, успокаиваясь, затем, тихонько выскользнув из-под руки мерно дышащего Рейна, Аманда встала и неслышными шагами подошла к открытому окну. Этот сон в последнее время приходил все чаще и чаще, как будто напоминая ей о договоре и о том, что время его действия истекло.

Еще не рассвело, но тьма за окном уже не была столь непроглядной, а небо на востоке уже светилось в ожидании нового дня. Издалека слабо доносились переклички часовых на стенах замка и бряцанье оружия. Ветерок растрепал ее волосы - Аманда привычным движением откинула тяжелые локоны, которые приятно щекотали обнаженную спину.

"Оберегать их от опасностей, - подумала она, поежившись от утренней прохлады и набрасывая на плечи мягкий и длинный, до пола, халат. - Да уж... один скрылся в далеком далеке, второй оказался у меня в постели. Славная защита для мальчика, ничего не скажешь".

Она обернулась и с нежностью посмотрела на Рейна, который что-то невнятно пробормотал и перевернулся на другой бок. Прошло всего лишь несколько месяцев из отпущенных ей для себя трех лет, и сейчас она не знала, что и делать.

Аманда любила этого мужчину - любила, возможно, первый и, вполне вероятно, последний раз в жизни. Почему это произошло...

Ей, конечно, было хорошо с ним, но это не было причиной, он не был у нее первым, она умела не только дарить наслаждение, но и получать его тогда, когда хотела этого. Возможно, чувство родилось в ее душе, зажженное его страстью. А может, будучи столько лет лишена мужского внимания и любви, она просто выплеснула все накопленные эмоции на того, кто первым сумел дать ей все это.

Сейчас ее обуревали другие чувства, сродни испугу - каждый миг, когда его не было рядом, давался ей с огромным трудом. Она испытывала жизненную потребность постоянно видеть его, ощущать его присутствие. Только рядом с ним она отдыхала... а расставаясь, ждала встречи с таким нетерпением, какого не испытывала уже много лет.

Графиня с ужасом думала о том, что рано или поздно ей все же придется ему рассказать все, и тогда кто знает, как Рейн поведет себя. В ее прошлом уже был один мужчина, которому ей пришлось открыться - у нее на глазах он перерезал себе горло... хотя вполне мог бы попытаться сделать это и с ней. Забыть ту трагедию она не могла и только лишь надеялась, что больше такое не повторится.

И в то же время она устала от постоянной лжи. Ей было настолько необходимо, чтобы рядом был хоть кто-нибудь, знающий о ней правду, что постепенно это становилось навязчивой идеей. Эрих был, конечно, не подарок, но с ним ей по крайней мере можно было расслабиться хотя бы на время. Он так и остался верен своему слову и ни разу не согласился разделить с ней ложе, хотя она и предлагала. Не потому, что хотела его - он ни капли ей не нравился, а потому, что видела насквозь все его мысли - и его неприязнь, и его мечты о ней, о ее теле. Ей просто временами становилось жалко графа, который несколько скоропалительно внес в договор пункт, исполнение которого порядком тяготило их обоих.

С другой стороны, сейчас Аманда была даже рада этому, потому что отсутствие ее связи с графом Эрихом позволяло женщине спокойно относиться к своему бурному роману с его сыном. Она не знала, поверил ли ей Рейн, когда она сказала, что у нее ничего не было с его отцом, - возможно, что и не поверил. Главное, что она была относительно честна сама с собой. Рейна же, по крайней мере ей так казалось, совершенно не заботили ни ее отношения с Эрихом, ни иные ее прежние увлечения - а о том, что они были, он мог бы и догадаться, поскольку Аманда была достаточно опытна и мужчина не мог бы этого не почувствовать. Рейн же просто упивался свалившимся на него счастьем, и, положа руку на сердце, она должна была признать, что со столь пугающим ее одиночеством она за последние месяцы сталкивалась нечасто.

Рейн и не пытался скрывать возникших между ними отношений, а сама она вообще относилась к пересудам более чем равнодушно. Да и никого это особо не удивило - красавица вдова, юный рыцарь, который к тому же не приходился ей кровной родней, - вполне естественный альянс. Домыслов, разумеется, хватало, и были они зачастую достаточно злобными, но после того, как один обладатель особо длинного языка долго качался на виселице, высунув этот самый, доведший его до плахи язык, разговоры стали потише. А затем, когда народ понял, что новый лорд рассматривает свою связь как прелюдию к законному браку, болтовня среди черни и вовсе стихла - кому охота ссориться с лордом Андорским?

А Рейн и в самом деле ни на минуту не забывал о своем желании сделать Аманду своей женой, и ей уже трижды приходилось напоминать ему о заключенном договоре - как же она ненавидела это слово!

"Хотя, - размышляла графиня, - что плохого он принес мне, этот договор, кроме того, что несколько лет я была им связана по рукам и ногам? Что такое несколько лет, так, пустяки. Зато я имела убежище, в котором найти меня так и не смогли. Сейчас договор почти утратил силу... что меня здесь держит? Рейн, и ничто иное. Может, напротив, стоит благодарить судьбу за то, что она свела меня когда-то с графом Эрихом..."

Первое время ей было, конечно, тяжело, очень тяжело. Ее не любили - Аманда так отвыкла от того, что ее не любят, что чувствовала себя не в своей тарелке. Потом начались проблемы со старым магом, пришлось поговорить с ним по душам... она, конечно, не стала рассказывать ему всего, но он тем не менее знал ее тайну. Это мало ей помогало, Модестус был не тем человеком, с которым приятно проводить время. Она сильно подозревала, что и Лотар стал о чем-то догадываться, может, это и послужило одной из причин, заставивших его покинуть Андор-холл.

Но постепенно она полюбила и этот замок, и живущих здесь людей. А одного из них - больше всего на свете... Теперь ей уже не хотелось, как когда-то, бросить эти стены и бежать неведомо куда, отдавшись на произвол судьбы. Ведь такое бегство сейчас будет означать, что она уже никогда не увидит Рейна... нет уж, лучше умереть от его руки, если в этом ее судьба.

Резким движением головы отгоняя мрачные мысли, она вновь шагнула к постели, намереваясь разбудить своего мужчину и снова окунуться в бурный поток ласк и поцелуев, но вдруг раздался легкий, неуверенный стук в дверь.

Рейн мгновенно открыл глаза и сел на постели, мягкое одеяло сползло на мраморный пол, укрытый роскошной шкурой леопарда, открыв мощные мышцы молодого рыцаря. Бросив взгляд в сторону графини и убедившись, что она одета, он коротко спросил:

- Кто?

- Раббан, милорд, - послышался из-за двери вкрадчивый голос, однако к обычным интонациям мажордома примешивались нотки сильного беспокойства и даже страха. - Простите, что я беспокою вас в столь ранний час, но очень срочное дело мой лорд.

- Можешь войти.

Дверь открылась, и в опочивальню вошел, вернее, вкатился Раббан. За последнее время он стал еще более тучен и малоподвижен, но сейчас лицо его было особенно красным, а грудь вздымалась в тщетных попытках отдышаться - видать, стремительный подъем по лестнице дорого ему стоил. Низко поклонившись своему господину и, не менее низко, прежней и наверняка будущей госпоже, Раббан объяснил:

- Милорд, прибыл гонец из Йена. Он привез дурные вести, но сообщить их желает только вам. Простите, я не стал бы тревожить вас, но, боюсь, эти вести касаются вашего брата.

Рейн с Амандой переглянулись.

- Хорошо, сейчас иду. Проведи гонца в приемный зал, - бросил граф.

Раббан вновь поклонился и вышел. Рейн вздохнул.

- Ума не приложу, что ж там у него случилось? Надеюсь, любовь моя, ты пойдешь со мной?

- Тебе, друг мой, надо лишь камзол надеть, а мне приводить себя в порядок битый час. Я присоединюсь позже.

Он кивнул, привычным движением подвешивая к поясу меч. Она давно заметила, что Рейн почти не расставался с подаренным ему отцом оружием, и часто думала, чем вызвана эта его страсть к мечу - только лишь достоинствами клинка? Вряд ли это был обычный меч, по крайней мере его отделка сильно от-личалась от всего виденного ею, а уж клинков она видела немало. Никак не шли из головы последние слова графа, обращенные к сыну, - что же именно шептал он ему на ухо? Она никогда не спрашивала об этом Рейна, а он сам не заводил разговора на эту тему.

О происхождении этого меча она знала не более самого графа, поэтому вполне спокойно отнеслась к тому, что он достался Рейну, а вот книга... Moдестуc в минуты откровения многое рассказал ей об этом раритете, и сейчас у Аманды крепла уверенность, что древний фолиант не может не быть причастным к случившемуся, хотя она еще не знала, что именно произошло у Лотара. Слишком много темного хранилось в этом манускрипте, слишком опасно было это знание для простых смертных.

На душе стало тяжело - тучи сгущались и будущее постепенно казалось все более и более мрачным. Аманда даже удивилась - в последнее время все чаще она настраивается на минорный лад. Сердце подсказывало ей, что мирная жизнь закончилась.

Снова пришел на ум сегодняшний сон и требование графа, чтобы она послужила защитником его детям. Что ж, возможно, это ей и предстоит. Она знала одно, что бы ни ожидало ее впереди, что бы ни было уготовано ей судьбой, Рейна она станет защищать до последнего вздоха, до последней капли крови. Внезапно по телу пробежала знакомая дрожь и перед глазами вспыхнули давно не появлявшиеся туманные картины - давал о себе знать ее дар, о котором не знал никто, даже Эрих, - дар предвидения, неверного, нечеткого и размытого, но, несомненно, истинного. Большая часть того, что виделось ей сквозь эту все искажающую дымку, рано или поздно сбывалось.

...Рейн скачет верхом сквозь лесную чащу, она бежит рядом с его конем. Лицо графа смертельно бледно, а впереди маячит могучая спина другого всадника, и она почему-то знает, что это друг и что от их быстроты зависит и другая, тоже чем-то дорогая ей жизнь...

...Лотар, склонившийся над книгой, выкрикивает странные слова, а из обрубка его левой руки брызжет, заливая страницы, кровь. Со всех сторон к нему подступают неясные серые тени, от которых исходит угроза. И вдруг на плечо его ложится чья-то тяжелая, немыслимо огромная ладонь. На этой руке всего четыре пальца...

...Рейн валится с коня, она рвется ему на помощь, но в этот момент в бок ей вонзается стрела, глубоко, по самое оперение, и она видит, что земля стремительно бросается ей навстречу...

...Высокий мужчина рубится с Брюсом, а за его спиной, вжавшись в угол, стоит ощетинившаяся двумя кинжалами Вейра, и Аманда в бешенстве бросается в атаку, не обращая внимания на рвущую грудь сталь...

В дверь постучали - пришла ее горничная. Морок рассеялся столь же быстро, сколь и появился, оставив после себя лишь слабые воспоминания об увиденном - она никогда не могла запомнить деталей, - как будто сон наяву, ускользающий, неверный, обманчивый. Графиня верила, что, если бы она смогла лучше запомнить все мелочи этого видения, она сумела бы лучше подготовиться к грядущим событиям, а может, и вовсе их избежать - но увы, сколь ни пыталась она позже восстановить в памяти посетившие ее видения, всегда перед мысленным взором мелькали лишь неясные образы.

Аманда отказалась от привычного утреннего омовения, ограничившись лишь обтиранием тела влажной, смоченной в ароматической жидкости губкой, и потребовала побыстрее привести в порядок ее волосы - впереди отчетливо маячили мрачные события, и она собиралась побыстрее узнать, в чем дело.

- Три дня... - задумчиво проговорил Рейн и мрачно взглянул на гонца. - Три дня... не так уж и много. Почему же вы подняли тревогу?

- Мой лорд, сэр Лотар, мой господин, сказал, что вернется к вечеру. Но он не появился ни вечером, ни утром...

- А знаком ли тебе такой повод для задержки, как женщина? - криво усмехнулся Рейн.

- О, мой лорд, сэр Лотар, он... он мало интересовался женщинами. Его влекли только старые книги. С одной из них он вообще не расставался, и в тот раз тоже...

- Значит, когда он уезжал, с ним была книга? - уточнила Аманда.

- Да, леди...

Рейн все же не стал слушать гонца до того, как его возлюбленная не смогла к нему присоединиться, за что она была ему очень благодарна. К тому же час уже не играл роли.

Лотар бесследно исчез - собравшись на очередную прогулку по горам, он привычно бросил слугам, что вернется к вечеру, и уехал в неизвестном направлении. Последнее время эти отлучки бывали достаточно часты, поэтому никто за хозяина не волновался.

Беспокоиться начали, лишь когда он не вернулся к утру, тогда же и начали поиски. Но на горных тропах плохо сохраняются следы.

Через двое суток безуспешных поисков было решено отрядить гонца к лорду Рейну. Парень скакал почти трое суток, останавливаясь лишь для недолгого сна, и, быстро проглотив что-нибудь съедобное, снова прыгал в седло. Сейчас он еле держался на ногах и тем не менее отчаянно настаивал на немедленной, несмотря на ранний час, встрече с лордом.

Со дня исчезновения Лотара прошло шесть дней.

Разумеется, не исключен случай, что сейчас он уже, целый и невредимый, сидит в своем замке и в очередной раз перечитывает свои драгоценные фолианты. Однако на душе у Рейна было тяжело, и Аманда выглядела непривычно мрачной.

- Ты можешь идти, - кивнул граф гонцу. - Отдыхай, мы с леди обсудим и сообщим тебе наше решение. Хант, Брен, вы останьтесь.

Когда дверь за посланцем закрылась, Рейн оглядел оставшихся в зале людей и задал вопрос, коротко и по существу:

- Ну?

После недолгого раздумья Брен, положа руку на меч, заявил:

- Думаю, необходимо отправить отряд на поиски. Пошлем лучших следопытов...

- Если они ничего не нашли, что же сможем найти мы? - с сомнением пожал плечами Хант, который, как все знали, не слишком-то любил верховую езду. - Может, сэр Лотар уже вернулся в замок, а может, и сгинул. Что так, что так, наша помощь ему не требуется.

Взгляд Рейна уперся в Аманду.

- Высылать отряд, - резко заявила она, - и немедленно. Нельзя терять времени, хотя, боюсь, Хант прав, мы могли и опоздать. Не знаю, жив Лотар еще или нет, но...

- Жив, - коротко заметил Рейн.

Аманде очень хотелось спросить, откуда ему это известно, однако передумала - раз говорит, значит, знает, захочет - объяснит.

- Значит, надо ехать, - заявила она. Рейн встал.

- Выезжаем в полдень. Брен, ты поедешь со мной, Хант, на тебе остается замок. С нами поедут трое...

- Двадцать... - угрюмо перебил лорда Хант.

- Ладно, шестеро мечников. Отбери тех, кто получше. Хант поклонился и вышел.

Аманда медленно ехала по лесу. Лилия, ее лошадь, настороженно поводила ушами и заметно нервничала, но графиня мало обращала внимания на такие вещи. Лошади вообще ее недолюбливали и такое отношение благородных животных уже давно перестало ее беспокоить.

Лилия была с ней все эти годы и за это время научилась более или менее стойко выносить свою хозяйку. Впрочем, хоть и в меньшей степени, к ней привыкли и остальные лошади графской конюшни. Наконец лошадь замерла на месте, отказываясь идти вперед, и Аманда все же обратила внимание на странное поведение животного.

Ее пальцы сомкнулись на рукояти небольшого кинжала, висевшего на поясе, но затем она мысленно рассмеялась - тому, кто посмел бы посягнуть на ее жизнь или честь, не стоило опасаться короткого куска заточенной стали - в ее распоряжении имелись куда более впечатляющие и убийственные методы.

Она медленно огляделась по сторонам, прислушалась, но лес был тих. Ничто не выдавало присутствия постороннего, и тем не менее она совершенно точно знала - здесь кто-то был. Постепенно крепла уверенность в том, что она даже знает, кто именно.

Наконец она улыбнулась и вполголоса произнесла:

- Jear, y'li ne kyiter'li, y'l uri wetk'ly3.

Слева раздался раскатистый смех, и из-за дерева выступил высокий мужчина, облаченный в длинную, до пят, рясу из мягкой черной ткани.

- Ly, Emia, y'l...4

- Жеар, не стоит произносить вслух слова, которые местным жителям покажутся дьявольскими заклинаниями, - перебила она его.

- Ты первая начала... - улыбнулся мужчина. - Но если желаешь, я могу говорить с тобой на любом языке. Хотя, мне кажется, не стоит отбрасывать слова наших предков как прошлогодние листья.

- Раньше, Жеар, тебя больше тянуло к схваткам, чем к родовым корням и языку. Ладно... какие ветры занесли могучего бойца в эти края?

- А ты не догадываешься? - Он испытующе посмотрел на нее.

- Охота за головами? Он кивнул.

- И в частности, за моей?

Он снова кивнул и осклабился.

- Я тебе не по зубам, Жеар. И тебе это известно.

- О, я и не собирался, - пожал он плечами. - Ты же знаешь, я всегда относился к тебе хорошо. Может, лучше, чем ты ко мне.

- Тогда зачем же ты здесь? - В ее голосе сквозил лед. Мужчина нахмурился, но потом, подумав, снова рассмеялся.

- Ты все прежняя, Эмиа. Все так же не умеешь отличать врагов от друзей. Я здесь, чтобы предупредить. Клан объявил тебя вне закона. Фарр н'Дасюр назначил награду за твою голову... должен отметить, подчиняясь личному приказу лорда Брюса. Сам он не то чтобы на твоей стороне, таких почти нет, но столь крутые меры не в его стиле. Скорее он просто бы сделал вид, что забыл о твоем существовании.

- И ты меня нашел...

- Я же сказал, только чтоб предостеречь тебя. Некоторое время Аманда молчала, размышляя, можно ли верить этому человеку. Прежде их многое связывало, но с тех пор прошло немало лет, и кто знает, что он теперь собой представляет. Жеар всегда был непредсказуем, но коварства и подлости за ним, вообще говоря, не замечалось. И тем более ей хотелось ему верить - в память о былых временах.

- И как же тебе это удалось?

- Ты же почти моя сестра, я всегда чувствовал, где ты находишься. Фарру это, надеюсь, неизвестно. А если и известно, то он промолчит.

- Я тоже надеюсь. И давно объявлена охота? Он пожал плечами:

- Давно... уж несколько лет. Почти с самого твоего бегства.

- И ты, братец, появился только сейчас? Неужели твое чутье раньше подводило тебя, а теперь вновь обрело силу?

- Снова открылся проход. Фарр не глуп - он подчинился приказу и назначил награду, но он умолчал о том, что ты ушла сюда, в Андор. Эти несколько лет - его прощальный подарок тебе. Теперь же и здесь появятся охотники. И боюсь, скоро.

- Проход, вот как... - задумчиво произнесла Аманда. - И давно? Нет, молчи, я знаю. Несколько дней, шесть... или пять, верно? И не слуги Брюса его открыли, ведь так?

- Да. Ты, я смотрю, довольно много знаешь, - удивленно приподнял бровь мужчина. - Неплохо, в эдакой-то глуши.

- И где он?

- Прости, Эмиа, но я тебе этого не скажу. Я же знаю, возвращаться ты не намерена, значит, станешь делать гадости, это вполне в твоем стиле. Мои с тобой отношения есть наше личное дело, но проход нужен Клану. Это хороший проход, не такой, как тот, но и не обычная поделка магов Брюса, так что сама понимаешь... Против Клана я не пойду, не хочу, как ты, всю оставшуюся жизнь быть в бегах.

- Ладно, спасибо и на этом.

- Не за что. Так, может, расскажешь, как ты здесь живешь? Я смотрю, денег у тебя в достатке.

- Я практически правлю этими землями! - усмехнулась Аманда, немного приукрашивая действительность. - Позвольте представиться, вдовствующая графиня Аманда Андорская, к вашим услугам.

Мужчина вздохнул и укоризненно покачал головой.

- Ох, Эмиа, хвастовство тебя погубит. Даже мне ты не должна была называть свое нынешнее имя. В лесу полно ушей, и кто знает, кому шепчет доносы зеленая листва. Да и велика ли честь... наш род куда древнее и могущественнее, чем все эти выскочки, не насчитывающие и двух десятков поколений предков. И все же я рад, что у тебя все хорошо, девочка. Ладно, я должен идти.

- Прощай. И... спасибо тебе, Жеар. Позволь обратиться к тебе с одной просьбой?

- Из твоего тона явно слышно, "с прощальной просьбой". Не хорони себя, девочка, не все так плохо. Я слушаю тебя и помогу, чем смогу.

- Только одним, Жеар. Я знаю, ты мой единственный друг... там. И я прошу тебя, уходи, возвращайся к Клану. Забудь на время о погонях и схватках. Я очень боюсь, что мы можем встретиться как противники и ни у кого из нас не будет выбора. Тогда мне придется тебя убить. Поверь, я не хочу этого.

- И я, разумеется, тоже, - улыбнулся мужчина. - Спасибо за заботу, девочка. Я не всегда властен над этим, воля Клана может погнать меня в бой, но что от меня зависит - сделаю. Прощай.

Он сделал несколько шагов, и тень деревьев скрыла его. Аманда долго смотрела ему вслед, обдумывая услышанное. У нее был выбор, но выбор трудный - и ошибиться было нельзя. Наконец она приняла решение и, повернув лошадь, галопом помчалась к замку.

Лилия несла ее по широкой лесной дороге, стук копыт гас в густом кустарнике у обочин, ветер развевал черные волосы графини.

Она очень торопилась - времени было мало, и его надлежало использовать все, без остатка.

- Я поеду с тобой, Рейн, - заявила она, спрыгнув с седла. Молодой граф задумчиво почесал подбородок, затем, подняв глаза на возлюбленную, коротко и спокойно ответил:

- Нет.

Он повернулся и направился было в казарму, где Хант уже отобрал для него спутников, и внезапно замер, поскольку в спину ему ударило короткое, но столь же безапелляционное:

- Поеду.

Рейн вновь повернулся к Аманде - на лице его застыло удивление. Сам он был уже собран в дорогу - длинная кольчуга со стальными наплечниками, неразлучный меч у пояса.

- О боже, чего ради, любовь моя? Это может оказаться опасным.

- Это наверняка окажется опасным, - утвердительно кивнула Аманда. - И даже опаснее, чем ты предполагаешь, поэтому я требую, чтобы ты взял с собой латы, а отряд должен быть увеличен... хотя бы вдвое.

Ей хотелось сказать "впятеро", но в последний момент графиня передумала. Против Клана не выстоят ни шесть, ни шестьдесят человек. Поэтому она заранее была готова променять предложенных ею шестерых бойцов на одну себя - замена совершенно неравноценная, с ее точки зрения.

- Ты действительно хочешь этими словами способствовать моему согласию взять тебя с собой? - усмехнулся Рейн.

- Да. Но я могу кое-что добавить.

- Я внимательно слушаю.