каждый может тебя обидеть. Ты же не хочешь умирать? Сколько ты в Мире - день,
два? Неделю?
парень! Если хочешь жить, гони деньги. Мне много не надо - тридцати монет будет
достаточно.
знал, что будет делать, если парень выхватит свой игрушечный меч и бросится на
него.
руку. Парень трясущимися пальцами стал послушно развязывать тряпичный мешочек,
болтающийся на скромном кожаном поясе.
глазах новичка уже не было восхищения и восторга. Там были одни слезы, и у
Глеба вдруг что-то перевернулось в душе.
парень, заподозрив неладное, схватил его за руку, стал совать в ладонь монеты и
все умолял:
купили... И операция... Возьмите, только не убивайте...
за ним, канюча и тыча деньгами.
дела до происходящего на обочине.
бросился прочь. Глеб смотрел ему вслед, на тонкий нелепый мечишко, колотящийся
о бедро, на мелькающие худые ноги, на тщедушную фигурку, и ему было плохо.
Пожалуй, так плохо ему еще никогда не было. Ему хотелось надавать себе пощечин,
хотелось закричать во всю глотку, хотелось сделать что-то... что-то... Его
почти тошнило, он стал невыразимо противен сам себе. Этот новичок вывернул ему
душу наизнанку. Этот парень был не из Игры. Не от Мира. Он не играл. Он жил,
жил здесь по-настоящему. Он не знал правил. Он не подчинялся им. Этот-парень...
бесполезно.
напрямую к западу, прямо на садящееся солнце. "...а врагов делает друзьями..."
Талисман.
дорог и деревень. Когда уже стало смеркаться, он набрел на стог душистого
колючего сена и залез в него, глубоко, как только смог.
фоне быстро темнеющего неба еще можно было разглядеть его высокие башни.
и, надеясь, что этой ночью никому не взбредет в голову покопаться в стогу,
заснул.
слышал.
храпит. Иван. На кухне звякает посуда...
поднялся, осмотрел себя. Качнулся, оперся о стол. Постоял, борясь с тошнотой.
залезть. И не стесняйся, будь как дома...
нам.
помнишь ?
таверна. Мы будем ждать тебя там. Будем объединяться...
Моста его будут ждать друзья.
одежды труху и сухие травинки; он заправился, похлопал себя по бедрам, по
бокам, потоптался на месте, разогреваясь. Сильно хотелось есть, но он уже
привык к постоянному чувству голода, свыкся с ним и старался просто не обращать
на него внимания.
по лицу.
встречу с друзьями.
меж пологих возвышенностей, и если Глеб не ошибался, то, следуя ее изгибам, он
должен был выйти как раз к Сторожевому Мосту.
каменным перекатам и песчаным отмелям воды, он направился вниз по течению.
Они взлетали высоко в небо и оттуда верещали, кружа над головой потревожившего
их человека. Стрекотали кузнечики, смолкая ненадолго, когда Глеб проходил
рядом. По холмам гулял ветер, неровный и теплый, словно сонное дыхание
незримого великана, шевелил, волновал траву, и Глебу казалось, что в густых
зарослях кто-то ворочается, ползет, перебегает, следуя за ним...
раздвинул ветви кустов и шагнул под сень белоствольных берез и тревожно
перешептывающихся осин. Здесь было прохладно. Ветер поверху ворошил кроны
деревьев, но внизу воздух был недвижим. Сквозь листву пробивались солнечные
лучи и разбрызгивались по изумрудной траве подлеска живыми серебряными
пятнами...
окруженной со всех сторон березами и осинами, росла невысокая яблоня. И ее
гнущиеся к земле сучковатые ветви были отягощены краснеющими шарами спелых
яблок, один вид которых вызывал обильное слюноотделение.
дереву вплотную. Он протянул руку, подставил ладонь под румяное яблоко, едва
коснулся его, и оно само упало ему на ладонь, тяжело отвалилось с дрогнувшей
ветви, словно только и ждало момента, когда голодный путник подставит руку. И
тотчас пронзительно тонкий звук на пределе слышимости повис в воздухе. Как
будто вместе с ножкой яблока оборвалась тонкая стальная нить, звонкая струна.
почти неслышимую ноту пропело какое-то мелкое животное, насекомое или птаха,
Глеб успокоился, отцепил от пояса, чтобы не мешали, ножны с мечом и сел прямо
под яблоней, вытянув гудящие от усталости ноги.
мышцам упругость и силу. Глеб съел яблоко целиком, вместе с семечками, не
оставив огрызка, и, не вставая, потянулся рукой за следующим. И вновь плод сам
отвалился в подставленную ладонь, и вновь пропела лопнувшая струна.
листьями. И все. Не было слышно ни треска кузнечиков, ни переклички птиц. Лишь
негромкий шелест листвы. Тишина.
вновь прозвенела тонкая нота.
первый раз.
касаться... Обычная яблоня вроде бы. Ни серебряных нитей, ни подвешенных
колокольчиков. Даже паутинки нигде не видать.