Чтение 12–й страницы книги ~Зимний Туман

- Бросьте, Такер, - поморщился Домбровский. - Ну, сами подумайте, о чем я доложу профессору, когда мы вернемся в лагерь? Об этих лошадях? Нет, мне надо хотя бы издали поглядеть на деревню. Если найдем стоянку, направим сюда другой отряд, с переводчиками и солдатами.

- И что тогда будет с деревней? - спросил Гончар.

- Ничего с ней не будет. Индейцы могут что-то знать о похищенной белой девушке. Кстати, вы не допускаете мысли, что она может оказаться как раз в этой самой деревне?

- Я допускаю мысль, что там может оказаться банда, которая не прочь поживиться за наш счет. Что бы вы сделали с тем, кто вторгся в ваш дом?

- Но мы не вторгаемся. Мы только краешком глаза...

- Можем мы хотя бы подойти к лошадям поближе? - спросил князь. - Если убедимся, что они принадлежат индейцам, сразу повернем обратно.

Гончару нечего было возразить на это предложение, казавшееся вполне разумным. "Как тяжело иметь дело с белыми, - подумал он, послав вороного вперед. - Все им надо доказывать. Каждому решению надо дать логичное обоснование. Кто бы им объяснил, что не все можно объяснить? Нет, надо либо избавляться от попутчиков, либо стать их проводником. Решения проводника не обсуждаются. И даже русский князь должен их выполнять, если хочет остаться в живых. Вот только непохоже, чтобы он слишком сильно этого хотел... " Пятнистые лошади встревоженно подняли головы и замерли, глядя на приближающихся всадников.

- Видите? - торжествующе спросил Домбровский, вытянув палец. - Вторая слева! У нее тавро! Две семерки! Его видно даже отсюда!

- Да, видно, - согласился Гончар. - Не знаю, какая воинская часть метит своих лошадей двумя семерками. Но здесь поблизости нет кавалерии. Значит, это ворованные кони.

- Неужели сиу могли прельститься такими клячами? - с сомнением протянул князь. - Старые, худые, а одна вроде еще и хромает?

- Да, кони неважные, поэтому их и оставили пастись здесь. А поселок, скорее всего, гораздо дальше. - Степан, задрав голову, втянул ноздрями воздух. - Ветер приносит запах реки. Вот там вы увидите совсем других лошадей. И их хозяев. Но лучше бы вам их не видеть. Потому что если ты видишь одного сиу, значит, второй уже целится тебе в спину.

- Мы можем выслать дозор, - сказал князь, разворачиваясь назад.

Он жестом подозвал к себе старшего из казаков и сказал ему по-русски:

- Никита Петрович, у кого конь порезвее? У Речкина?

- Пожалуй, что у Бондаренки.

- Значит, Бондаренку - в дозор. Увидит копченых - сразу назад.

Степан Гончар по достоинству оценил познания князя в тактике. Но он подозревал, что индейцы давно уже наблюдают за отрядом, поэтому дозорный был обречен.

- Послушайте, князь, - сказал он. - Если ваш человек заметит индейцев, он не успеет об этом доложить. С одиночками здесь разговор короткий. Давайте уж двигаться всем отрядом. А когда нас остановят, я сам буду с ними говорить. Не вмешивайтесь. Договорились?

- По-моему, вы сгущаете краски. - Салтыков первым тронулся вперед. - Мы и не в таких местах ходили. И никого не потеряли. Но будь по-вашему. Ведите нас.

Гончар ехал впереди, прислушиваясь к птичьему гомону, который доносился из-за деревьев, покрывающих склоны ущелья. Вот раздался крик вороны - сначала протяжный, а потом два коротких. Тире, две точки. Издалека пришел ответ - две точки, тире. Степан невольно усмехнулся. "Если я сейчас скажу князю, что индейцы следят за нами, он снова потребует доказательств. Что я ему предъявлю? Это карканье? Ладно, ваша светлость, скоро вы сами все увидите".

Больше всего он жалел о том, что поспешил с переодеванием. Если бы на нем сейчас были мокасины и домотканая рубаха, Степан чувствовал бы себя увереннее. А красные сапоги и армейская куртка изрядно ослабят его позиции на переговорах. Если, конечно, сиу еще захотят говорить с наглыми пришельцами...

- Индейцы! - дрогнувшим голосом произнес Домбровский. - Князь, я их вижу!

- Я тоже, - спокойно ответил Салтыков. - Такер, вы были правы. Как я понимаю, поворачивать поздно?

- Поздно.

Со склонов ущелья из-за деревьев спускались всадники, голые по пояс и с перьями в волосах. Гончар насчитал два десятка индейцев, когда послышался голос кого-то из казаков:

- И сзади тоже!

- Их довольно много, - заметил князь. - Это сиу?

- Да.

- Почему они не напали на нас из-за деревьев? У них винтовки. Могли бы дать залп для начала. Может быть, они не собираются драться?

- Сейчас я спрошу у них об этом. - Гончар соскочил с вороного и передал поводья Домбровскому. - Если они меня уведут, позаботьтесь о коне. Держите его отдельно от своих. Прежний хозяин говорил, что вороной не терпит молодых жеребцов.

- Что за речи, Такер! - Домбровский был бледен, но голос его звучал твердо. Первый испуг уже прошел. - Мы не дадим им увести вас.

- Со мной ничего не случится, - сказал Степан, расстегивая оружейный пояс. - А вы при первой возможности уходите из ущелья. Князь, могу я вас просить о небольшом одолжении?

Салтыков принял от него оружие и кивнул:

- Сделаю все, что в моих силах.

- Не говорите никому, что здесь индейцы. Эти люди не похищали Мелиссу Фарбер. Иначе они давно бы исчезли, едва заметив наше приближение.

Он одернул куртку и уверенно зашагал навстречу индейцам, которые плотной стеной выстроились впереди.

Его красные сапоги звонко цокали подковами по булыжникам, устилавшим пересохшее русло. "Да, в мокасинах было бы сподручнее", - подумал Степан и тут же заставил себя повторить эту фразу на языке сиу. Для этого ему пришлось изрядно напрячься, но он все же вспомнил нужные слова. Вспомнил он и имена всех вождей сиу, с которыми когда-то встречался. С кем-то он выкурил не одну трубку, но были и такие, кто считал его заклятым врагом. Сейчас Гончару оставалось только надеяться, что среди воинов, сурово глядевших на него поверх конских голов, не окажется никого из его кровников.

Он остановился перед всадниками на расстоянии броска камня и поднял ладонь к виску:

- Митакуйте оясин!

Это приветствие на языке сиу заставило многих воинов переглянуться, но никто не ответил ему. Один из них, в короне из белых и черных перьев, выехал вперед. Его серый конь развернулся боком к Степану, нервно кося на него глазом.

- Ты знаешь наш язык? - спросил вождь. - Или только умеешь здороваться?

- А ты умеешь? - Гончар с независимым видом заложил большие пальцы за пояс, стараясь выдержать сверлящий взгляд черных глаз индейца.

По всем правилам тому, кто начал разговор, полагалось назвать свое имя. Но вождь не соблюдал правил.

- Я умею прощаться, - сказал он. - Я умею петь над трупами врагов. Хочешь услышать?

- Не для того я сюда пришел.

Вождь внимательно оглядел Степана:

- На тебе солдатская одежда. Солдаты принесли нам много бед.

- Я проводник, а не солдат.

- Зачем ты привел сюда белых воинов?

"Да какие они воины! - чуть не рассмеялся Степан. - Лопухи и раззявы, бродяги, туристы". Но вождя нельзя поправлять перед лицом его подданных. К тому же он назвал его попутчиков именно "воинами", а не "солдатами". Это прозвучало уважительно.

- Они ищут пропавшую девушку. Ее отец послал их на поиски. Они никому не причинили вреда.

- Почему они ищут ее здесь?

- Они будут искать ее везде. На земле много мест, где можно спрятать человека.

- Нет, проводник. На земле уже не осталось таких мест. Мой народ нигде не может скрыться от твоих братьев. Даже на неприступных вершинах остались следы и зловоние белого человека.

- Значит, ты не видел здесь пропавшей девушки? - спросил Гончар. - Очень хорошо. Я так и скажу моим спутникам. Пусть ищут в другом месте.

- Ты ничего им не скажешь. Оглянись.

Степан повернул голову и увидел, что отряд Салтыкова исчез.

- Они бросили тебя и убрались отсюда. Мы могли бы убить их всех. Но это не солдаты. Пусть они уйдут.

- Тогда и я пойду, - сказал Гончар беззаботно.

- На тебе солдатская одежда, - сказал вождь. - Солдат, который на тюремном плацу заколол моего брата штыком, был в такой же куртке, как на тебе. С тех пор я проткнул своим ножом много таких курток. И каждый раз мой брат радовался, глядя на меня из Небесной Долины.

"Кого из вождей сиу убили в тюрьме? - Степан лихорадочно перебирал в памяти все известные ему случаи. - Высокий Хребет? Нет, он погиб в бою. Кто еще? Большая Ворона? Нет, он шайен. Маленький Ястреб? Возможно. Он не вернулся из похода. Возможно, его схватили солдаты и убили уже в тюрьме. Но это случилось давным-давно. Неужели - Маленький Ястреб? Кажется, была какая-то история с его братом... Неистовый Конь! Да, о нем до сих пор рассказывают!" - Ты - брат Неистового Коня? - спросил он вождя и заметил, что у того дрогнули брови. - Это был великий воин. Его почитали и шайены, и белые.

- Он мог бы стать великим воином, если бы не доверялся шайенам и белым, - сурово ответил вождь. - Но он доверился и остался один в окружении врагов. Как ты сейчас. Иди вперед. Мы убьем тебя не здесь.

24. БРАТ ЗА БРАТА

Степан шагал в окружении молчаливых всадников и думал о том, как мог бы закончиться разговор с вождем, если бы он назвал свое имя. Вот только какое из имен? Многие сиу слышали о Зимнем Тумане. Его уважали и принимали, но при этом все знали, что когда-то он убил в бою сына одного из вождей. Назваться Стивеном Питерсом? Не самое лучшее решение. А вдруг розыскной плакат каким-то образом долетел и до этого далекого ущелья? Известно, что индейцы не гнушались сдавать властям пойманных преступников. Может быть, стоило сказать, что с некоторых пор его имя - Горящий Волк. Но из уст человека в солдатской одежде это могло прозвучать как издевка.

"Имена, имена... Они ничего не значат, но как много от них зависит, - думал Степан Гончар. - Назвали бы меня при рождении, скажем, Иннокентием или Вениамином. И я бы вырос тихим интеллигентным человеком. А что могло получиться из пацана, которому все только и кричали: "Степка, перестань! Степка, не дерись!" Вот и приходится теперь шагать под прицелом сразу четырнадцати винчестеров. Плюс двое со "спрингфилдами". Да, тут как ни назовись, а результат все равно будет отрицательный".

Он вспомнил, что Неистовый Конь из племени оглала тоже не сразу получил свое громкое имя. В детстве его называли Вьющиеся Волосы, потом, до совершеннолетия, он носил имя Его Лошадь На Виду. Он считался еще мальчиком, когда принял участие в серьезном бою. Несколько раз он в одиночку кидался на банду арапахо, которые укрепились на высокой горе и стреляли из-за валунов. Он вернулся раненый, но принес два скальпа. Его отец устроил пир в честь сына и передал ему свое имя.

Да, он мог бы стать великим вождем, но не стал. Все ждали, что он объединит народы сиу не только для войны с генералом Кастером, но и для мирной жизни. Объединенные племена невозможно загнать в резервации, и белому человеку пришлось бы считаться с могучим народом. Может быть, Неистовый Конь и хотел собрать вокруг себя всех сиу, но не успел. Белые слишком боялись его даже после того, как он покинул тропу войны. Они заманили вождя на переговоры и попытались арестовать. А когда он оказал сопротивление, солдаты схватили его за руки, и один из них ударил Неистового Коня в спину штыком.

Этот рассказ Степан слышал от разных индейцев, но все они говорили одно и то же. Значит, так оно и было.

"Значит, они и в самом деле собираются меня убить", - сделал вывод Гончар. Эта мысль не вызвала в нем никаких эмоций. Только легкий озноб пробежал между лопатками. Он не имеет права погибнуть. Надо остаться живым. Надо все сделать правильно.

Они не связали его. Уверены, что он не убежит. Некуда бежать. А если и попытается, то только доставит им лишний повод поупражняться в охоте на белую дичь.

"Но я - не дичь, - подумал Гончар. - Я такой же, как они. И пусть они это знают".

- У Неистового Коня был брат, Маленький Ястреб, - сказал он, ни к кому не обращаясь. - Он пропал. Про других братьев мне не рассказывали ни оглала, ни шайены, ни бруле. А я провел с ними не одно кочевое лето и съел с ними не одного бизона. Они рассказывали мне о многих славных воинах, но я никогда не слышал, что у Неистового Коня есть еще один брат.

- Теперь ты это знаешь, - не оглядываясь, бросил вождь.

- Когда Неистовый Конь бился с генералом Кастером, рядом с ним сражались великие воины, - продолжал размышлять вслух Степан. - Шайен Две Луны, оглала Сидящий Бык, Черный Олень, Бьющий Медведь и Добрая Ласка. Почему там не было тебя?

Вождь явно не хотел говорить с пленником, но он не мог промолчать, услышав такой вопрос. Тем более что его ответа ждал не только Степан, но и воины. После долгого молчания вождь все-таки ответил:

- Я был далеко. А ты скоро окажешься еще дальше. В Небесной Долине.

Гончар заметил на нескольких воинах шайенские мокасины, отделанные желтым, зеленым и красным бисером. И свой ответ он произнес по-шайенски:

- Ну что же, сегодня хороший день для смерти.

- Свирепый Пес, этот человек говорит, как настоящий шайен, - окликнул вождя один из индейцев.

- Когда я захожу в лавку Маккормика, я говорю, как настоящий шотландец, - ответил Пес. - Чтобы он продал мне настоящий шотландский виски. А этот человек говорит, как шайен, потому что хочет умереть, как подобает шайену. Никто не будет покупать всякую дрянь, когда можно купить виски. Никто не захочет умереть смертью белого, когда можно погибнуть по-человечески.

- Он пришел к нам без оружия, - сказал молодой индеец, ехавший рядом с Гончаром.

- Обычный трюк белых. Они начинают с нами переговоры, чтобы дождаться армии. А потом окружают и убивают. Ты еще слишком юн, Барсук. Ты не знаешь, как коварны белые. А я жил среди них пять лет. Я их знаю.

Барсук легонько коснулся ногой плеча Степана и спросил:

- Ты не хочешь назвать свое имя?

Гончару пришлось задрать голову, чтобы разглядеть его лицо. Этот индеец смотрел на него спокойно, не так, как остальные, бросавшие на пленника злобные взгляды.

- Шайены называли меня Зимним Туманом.

- Почему?

- Потому что я пришел к ним зимой. И вышел из Ущелья Туманов. А почему тебя назвали Барсуком?

Молодой индеец не успел ответить, потому что Свирепый Пес обернулся и выкрикнул:

- Его так назвали за то, что он, как настоящий барсук, дружит с шакалами! Тебе лучше помолчать, проводник. Подумай о новых дорогах, которые тебя ждут. Твоя куртка скоро пропитается кровью, и мы вернем ее твоим друзьям.

- Это не моя куртка, - равнодушно ответил Гончар. - Я снял ее с убитого, как и сапоги и шляпу.

- Воистину тебя надо бы назвать Шакалом, - сказал Пес. - Ты ешь падаль.

- Кто-то снимает скальпы, а кто-то забирает у врага одежду.

- С тебя не снимут скальп, - пообещал Пес. - Если бы ты попался мне в бою, тогда другое дело. Но ты ничего не добавишь к моей славе. Я убью тебя только для того, чтобы порадовать брата. Барсук! Скачи в деревню, пусть приготовят Столб Пленника.

Молодой индеец низко наклонился к шее коня, чтобы заглянуть в лицо Гончару.

- Ты улыбаешься? - удивился он.

- Я радуюсь, - ответил Степан. - Такая честь. Для меня приготовят Столб Пленника!

- Ты настоящий шайен, - сказал Барсук и, хлопнув пятками по бокам коня, погнал его в глубину леса.

Народные предания любого племени построены по принципу: о себе - ничего плохого, о соседях - ничего хорошего. Этот закон человеческой природы действует на англичан с французами точно так же, как на индейцев.

Живя среди шайенов, Гончар только однажды, мельком, услышал о Столбе Пленников. К нему сиу привязывали схваченных врагов, прежде чем их казнить. Некоторые утверждают, что Столб использовался для пыток. Но большинство сходится на том, что сиу просто исполняют свои ритуальные песни и пляски вокруг привязанного пленника, да еще заставляют его подпевать. По единодушному мнению шайенов, страшнее этой пытки ничего не придумаешь. После ритуала некоторых, говорят, и в самом деле казнили - на брошенных стоянках возле Столба часто находили следы крови или подвешенные к деревьям трупы. Но обычно сиу обращали пленных в рабство или усыновляли.

"Для усыновления я, пожалуй, староват, - думал Гончар, глядя, как возле шеста, врытого посреди поляны, суетятся индейцы. - Вот раб из меня получился бы отличный. Со знанием языков, без вредных привычек. Уверенный пользователь ПК. Имеется в виду пулемет Калашникова. У вас пока нет пулеметов? Что ж, испытайте, как я управляюсь с винчестером и кольтом. Сиу охотно приняли бы меня в рабы. Если бы их вождь не был таким озлобленным идиотом".

Он понимал Свирепого Пса. Наверное, в годы войны за Черные Холмы тому пришлось жить в какой-нибудь белой семье. Батрачил, или прислуживал, или был погонщиком в караване. Старшие братья заслужили вечную славу на полях Дакоты, а он - сотню долларов. Когда он вернулся в семью с деньгами, оказалось, что они уже никому не нужны. И Пес занялся любимым делом младших братьев - местью за погибших героев.

"Я-то здесь при чем! - хотелось во весь голос заорать Степану. - Найди Белого Ножа, иди вместе с ним на Форт-Робинсон, освобождай свою родню, пока с ней не поступили так же, как с Неистовым Конем. Спасай свое племя от пьянства и сифилиса, найми белого доктора, чтобы тот лечил твоих детей от кори. Не прогоняй миссионеров, и они станут учить малышей грамоте, счету и Закону Божьему - все это пригодится пацанам, когда они попадут в город. Делом займись, придурок, делом! А казнить одинокого странника только за то, что он носит солдатскую куртку, - это никому не принесет пользы и не спасет твой народ". Много чего он мог бы сказать Свирепому Псу, но тот не собирался разговаривать с пленником.

Степану обвязали запястья веревкой, а другой ее конец обмотали вокруг шеста. Дожидаясь начала церемонии, он присел на траву. За стволами сосен проглядывали верхушки индейских шатров. Деревня, видимо, стояла у самой воды - Гончар уловил запах мокрых листьев и представил берег, покрытый низко склоненными деревьями и кустами. Хорошее место для побега.

"Молодцы казаки, - подумал он. - Быстро смылись. Если бы нас повязали всех, убежать было бы труднее. Сколько времени понадобится Салтыкову, чтобы добраться до лагеря и вернуться сюда с подкреплением? Не меньше суток. Завтра вечером казаки с "красноногими" войдут в ущелье. Если Свирепый Пес не сообразит убраться отсюда, одной индейской деревней станет меньше. Скорей бы ночь наступила".

Он еще не знал, каким образом удастся бежать из плена. Но знал, что убежит. Не имел права не убежать.

Со стороны деревни доносились громкие голоса бранящихся индейцев. Насколько мог понять Степан, какая-то старуха ругала Свирепого Пса за то, что тот привел сюда пленника. По его следу придут белые солдаты. Пес невнятно оправдывался, но старуха наседала на него с новой силой. Степан заметил в ее речи множество новых для себя слов, о значении которых ему приходилось только догадываться. Но смысл был ясен и без лишних подробностей: старуха была колдуньей, а Свирепый Пес не верил в ее охотничью магию и поэтому был неудачливым добытчиком. Старуха перечислила несколько случаев, когда Пес упускал раненого зверя. Но это не страшно, когда рядом есть другие охотники. А вот то, что он не поверил в ее предсказания, погубит деревню. Свирепый Пес опять что-то проговорил в оправдание, а старуха вдруг завыла, запричитала, и за шатрами началось какое-то движение. По некоторым возгласам Степан догадался, что женщины начали сворачивать свое хозяйство. Как видно, шаманка напророчила скорое появление здесь карателей, и индейцы сочли за лучшее откочевать в безопасное место.

"Вот так номер, - подумал Гончар. - А как же я? Оставят в лесу? Или так и понесут, на шесте, как убитого кабана? Нет, ребята, я вам не дичь. Я такой же плохой мальчик, как вы, и даже еще хуже".

Он попытался зубами ослабить узел на руках, и это ему удалось. Но тут к нему приблизился индеец с бубном и колотушкой. Он уселся рядом, устроил бубен на колене и принялся громко по нему молотить.

"Началось, - понял Степан. - Вождь не изменяет своему слову. Обещал убить, значит, убьет".

От рокота бубна поначалу разболелась голова, но скоро Гончар вдруг погрузился в полудрему. Он не чувствовал ни малейшего страха. Досадно терять время, ведь процедура может растянуться на всю ночь. Что они собираются делать? Снимать с него кожу? Отрезать уши, нос, пальцы? Выжигать глаза?

Степан нарочно придумывал самые жуткие зверства для себя, но страх так и не пришел. Он знал, что будет вопить от боли, будет визжать и корчиться - но картины будущих страданий не поколебали того странного равнодушия, которое все сильнее охватывало его. Он вдруг понял, что не умрет. Его уже не раз пытались убить - не получилось. Даже если его изрубят на куски, он никуда не исчезнет. Возможно, немного изменится внешне. Но останется самим собой.

Это было удивительное, небывалое чувство. Ему показалось, что на мгновение перед его глазами распахнулось окно. Оттуда повеяло теплым душистым ветром, и в черноте засверкали ласковые звезды, и он потянулся к ним. Темнота расступилась, и в облаке призрачного света показался бизон. Огромный и неподвижный, он смотрел на Степана, низко опустив лобастую голову.

"Я дал тебе силу, - сказал Бизон. - Не останавливайся. Пройди свой путь".

"Кажется, я уже прошел его, - сказал ему Степан. - Дальше идти некуда".

"Тысячи дорог ведут к самому началу Пути. Сделай хотя бы первый шаг".

Степан попытался шагнуть к Бизону... Но внезапно обнаружил себя стоящим перед столбом со связанными руками. Он с изумлением увидел свою обнаженную грудь и босые ступни, белеющие на черной блестящей траве. Спина нещадно горела после хлесткого удара. "Чем это меня?" - подумал Степан. И увидел Свирепого Пса с кнутом в руке.

На поляне горели костры. Тела индейцев блестели в отсветах пламени. Воины двигались по кругу. Каждый держал по две небольшие дубинки. Притоптывая и напевая, индейцы нестройно постукивали одной дубинкой о другую.

- Пошел! Чего встал! - крикнул Пес, и новый удар кнута обжег плечи Степана.

Спотыкаясь, Гончар шел вокруг столба. Веревка все укорачивалась, наматываясь на шест, и в конце концов Степан остановился, прижавшись к столбу грудью. Индейцы тоже остановились и перестали стучать дубинками. Было слышно, как они дружно втянули воздух, - и ужасающий вопль разорвал ночную тишину.

Если бы Степан не был привязан к столбу, он, несомненно, свалился бы как подкошенный. Заслышав боевой клич сиу, даже разъяренная медведица обращается в бегство, а пролетающие птицы мертвыми падают на землю.

Но Степан не упал и не обратился в бегство. Он только успел пожалеть свои барабанные перепонки. Но в следующий миг наступила мертвая тишина. Даже ночные букашки испуганно примолкли. Впрочем, ненадолго. Вот они снова настроили свои струны и смычки, и снова запели лягушки на реке... Гончар осторожно оглянулся. На поляне горели три костра. Индейцы же исчезли.

Ожидая какой-то новой гадости, он попытался высвободить руки. Но стоило ему сделать шаг в сторону, как за спиной что-то прошелестело в воздухе. Резкий удар обрушился на его лопатки, и в свете костра Гончар увидел спину убегающего индейца. Снова шелест сзади. На этот раз он успел оглянуться и увидел, как из-за деревьев на него несется другой воин. Бесшумными мягкими прыжками он подлетел к пленнику и полоснул дубинкой по ребрам. От удара у Степана подкосились ноги, и он с трудом поднялся.

"Это у них игра такая, - понял Гончар, продолжая разматывать веревку и получать все новые удары. - Знать бы, в чем прикол. Плохо, если они играют не на очки, а на конечный результат. Кто выбьет из пленника душу, тот и победил? Не нравятся мне ваши игры, не нравятся. Но все же лучше палки, чем топоры".

Он уже знал, что будет дальше. Веревка быстро поддавалась его зубам. Сейчас он освободит руки и, выбрав удобный момент, сам перелетит через поляну и в два прыжка окажется у реки. А там посмотрим, кто из нас лучше играет в подводные прятки.

Каждый новый удар только добавлял ему злости и сил. Он с трудом удерживался от того, чтобы удивить очередного прыгуна с дубинкой хорошим встречным пинком по яйцам. Но до поры до времени надо было прикидываться чучелом для битья.

Его немного тревожило, что удары наносились все реже. Возможно, индейцы устали. Хотя в это трудно поверить. Может быть, они постепенно выходили из игры, оставляя кому-то право последнего удара?

В таком случае ясно, кому достанется это право. Гончар решил, что кинется к реке, как только из-за деревьев покажется Свирепый Пес. "Эх, хорошо бы он пошел на меня с ножом, - размечтался Степан. - Или хотя бы с пикой. Это же будут совсем другие прятки, когда у меня появится оружие".

Но прошла томительная минута, которая показалась ему часом, а Пес так и не появился.

Вместо него из-за деревьев, раздвинув кусты, вышел князь Салтыков. Его лицо было вымазано черным, но русая борода светилась в темноте.

- Живой? - спросил он по-русски. И сам себе ответил: - Живой.

Князь наклонился возле костра и вытер кинжал о траву.

- Ну и силен же ты, батюшка, ругаться дурными-то словами.

- Кто? - по-русски спросил Гончар. - Я? Я ругался?

- Блажил, на чем свет стоит.

- А где... - Он сбросил с рук веревку и оглянулся.

- Бабы ушли, - ответил князь. - А этих скакунов мы вырезали. Ты-то как сам?

- Ничего, спасибо.

Из кустов на поляну один за другим выбирались казаки. На черных лицах блестели глаза и зубы. С тихим лязгом прятались в ножны клинки.

- Я же сказал, мы вас не отдадим, - проговорил Домбровский, подхватывая Степана под руку.