Чтение 12–й страницы книги ~Охотник за смертью: Восстание~

Драм кивнул и перевел свой холодный взгляд на Скотта, которого это несколько смутило. По всей видимости, он ожидал другого ответа на свой вызов. Но императрица не пришла в ярость и не стала ничего отрицать. Она просто предоставила своему консорту возможность самому решить эту проблему.

Драм окинул Скотта холодным оценивающим взглядом, и тот подумал, что, кажется, совершил ошибку. До сих пор коллеги-парламентарии с энтузиазмом поддерживали его инициативу, но сейчас они затерялись в толпе и стояли там тихо-тихо, а он остался один перед Железным Троном. Драм шагнул вперед. Скотт едва не отскочил назад, но все же сумел удержаться. Он - член Парламента и не должен терять лицо. Драм остановился посередине между Скоттом и троном и улыбнулся холодной зловещей улыбкой.

- Императрица при всех заявила, что я - истинный лорд Драм. Усомнившись в этом, вы усомнились в истинности ее слов. То есть вы при всех назвали ее величество лгуньей. Такие оскорбления следует смывать кровью. Это вопрос чести. Лайонстон представляю я. Найдите кого-нибудь, кто будет биться вместо вас, или защищайтесь сами. Здесь и сейчас.

Скотт побледнел, сообразив наконец, в какую попал ловушку. Теперь уже никто за него не вступится. Вопросы чести священны. Он с трудом сглотнул и попытался возразить:

- Ваше величество, я протестую! Члены Парламента, по традиции, не могут быть вызваны на дуэль!

- В нормальной ситуации, - возразил Драм. - Но вы оскорбили императрицу в присутствии всего двора.

Это небывалое оскорбление, и потому традиционные нормы здесь не действуют.

Скотт не стал оборачиваться, чтобы посмотреть на реакцию придворных. Он и так понимал, что они не на его стороне. Он беспомощно поднял вверх руки:

- Но у меня даже меча нет...

Драм подал знак, и один из стражников, притащивших несчастного Хилла, выступил вперед и протянул Скотту свой меч. Скотт взял его, как приговоренные к казни берут свой смертный приговор. В каком-то смысле этот меч и был его смертным приговором. Скотт никогда не был дуэлянтом. В последний раз он обнажал меч в студенческие годы. А Драм недаром стал Первым Мечом Империи. Если, конечно, это действительно Драм.

Скотт взмахнул мечом, прикидывая его вес. Хорошая сталь и сбалансирован неплохо. По щекам Скотта текли слезы. Он понимал, что сейчас умрет. Это была казнь, а не дуэль. Он не помнил, сказал ли он жене, что любит ее, когда выходил утром из дому. Остается надеяться, что сказал. А еще этот мрамор, который он заказал для отделки двора... Столько дел остались недоделанными... Скотт тряхнул головой. Все это уже не имеет значения. Слишком поздно. Он поднял голову и посмотрел Драму в глаза. Лицо его было все еще мокрым от слез, но голос звучал твердо и решительно:

- Ну что, начнем?

Драм поднял меч и шагнул вперед. Скотт последовал его примеру. Несколько мгновений оба кружили, выжидая, потом Драм сделал резкий, сильный выпад, который Скотту удалось парировать. Но уже на пятом выпаде Драм выбил оружие из его рук. Меч пролетел десяток футов и упал в снег. Скотт проследил взглядом за его падением, выпрямился и посмотрел на Драма, стараясь не дрожать. Бежать ему некуда, но, может быть, удастся произвести хорошее впечатление на императрицу? Тогда она простит ему оскорбление. Но Драм даже не обернулся в ее сторону. Он высоко поднял меч и со всего маху обрушил его на правое плечо Скотта. Так дровосек подрубает особенно твердое дерево.

Скотт упал на колени. Изо рта его вырвался удивленный крик. Драм выдернул меч из раны, и хлынувшая фонтаном кровь залила снег и лицо Скотта. А Драм наносил все новые и новые удары, внимательно следя, чтобы ни один из них не был смертельным. Скотт попытался смягчать удары руками, но Драм сначала отсек с них все мясо до самой кости, а потом и вовсе отрубил несчастному левую руку. Тот согнулся от боли, прижимая к груди окровавленный обрубок. Теперь он уже не мог удержать крика, но даже и не пытался увернуться от новых ударов. Наконец он упал лицом в снег и застыл неподвижно. Но Драм продолжал наносить удар за ударом, будто дрова рубил. Всем было очевидно, что его противник уже мертв. Тело подпрыгивало под градом ударов, заливая снег кровью.

Придворные молчали, в ужасе наблюдая за расправой. Лайонстон наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. На губах ее играла довольная улыбка. Фрейлины-стражницы у подножия трона заерзали, почуяв свежую кровь. Их немигающие, как у насекомых, глаза, не отрываясь, следили за происходящим. Сайленс смотрел и думал, смог ли бы он так же покорно сносить удары палача. Скорее всего он попытался бы вцепиться Драму в глотку и умер бы с честью. Фрост наблюдала за казнью, поджав губы. Ей не нравилась грязная работа. Лицо Стелмаха было белым, как снег, но отвернуться он не смел. Он знал, как опасно проявлять слабость в присутствии Лайонстон. Наконец Драм остановился. Кровь стекала по лезвию его меча, дыхание стало неровным, но лицо оставалось бесстрастным. Он почистил свой меч о снег, воткнув его несколько раз в ближайший сугроб, и убрал в ножны. Затем он оглядел застывшие лица придворных и, улыбаясь, произнес:

- Я думаю, в округе Грейлейк пора проводить новые выборы.

После этого он вернулся на свое место рядом с Лайонстон. Кассар отодвинулся от него как можно дальше. Императрица жестом приказала стражникам унести тело, как они уже унесли то, что осталось от бывшего начальника службы безопасности. Стражники завернули останки в простыню, внимательно осмотрев снег, чтобы не пропустить ни единого кусочка. Но кровавое пятно на снегу они забрать не могли. Придворные все еще молчали. Обсуждать урок они будут потом, а пока стоит его обдумать. Стиль лорда Драма узнали все. Он всегда убивал своих жертв максимально жестоким способом. Недаром его прозвали Душегубом. Лайонстон протянула руку и легонько взъерощила волосы своему консорту, как будто ласкала комнатную собачку, а потом перевела взгляд на Сайленса, Фрост и Стелмаха. Сайленс и Стелмах попытались вытянуться еще сильнее.

- Для вас троих у нас есть новое задание, - спокойно сказала императрица. - Вы нас очень огорчили, когда провалили задание на планете вольфлингов. Но потом вы спасли нас от корабля пришельцев и тем себя оправдали. В какой-то мере мы восхищены вами, капитан Сайленс. Вы уже второй раз ухитряетесь отскочить от края пропасти в самый последний момент. Смотрите, чтоб подобное везение не изменило вам в будущем. Итак, вы и ваши спутники должны немедленно вернуться на борт "Неустрашимого". Вы облетите все планеты Империи, население которых до сих пор составляют негуманоиды, и лично убедитесь в их верности Престолу в эти тяжелые времена. Если вы столкнетесь с проявлениями неповиновения, мы облекаем вас властью совершать любые действия, направленные на восстановление порядка. Ни один негуманоидный мир ни при каких обстоятельствах не должен вступать в контакт с пришельцами извне. Если такой контакт уже установлен, вы уполномочены уничтожить планету. Это все. Можете нас поблагодарить.

- Благодарю вас от имени всего экипажа, ваше величество, - ответил Сайленс. Стелмах был в шоке, а Фрост еще ни разу в жизни никому не сказала "спасибо". Разведчиков не учат таким словам.

- Я правильно понял, что мы должны отправляться сию минуту?

- Ну почему же? Можете ненадолго задержаться, - сказала Лайонстон. - Хотя бы до конца аудиенции. Наверное, вы еще не скоро будете иметь счастье видеть нас.

"Если повезет", - подумал Сайленс и склонился в глубоком поклоне. Его ничуть не обманули ласковые слова императрицы. Они никого не обманули. Его задание, по сути своей, было наказанием - самой грязной работой, которую только смогла придумать Лайонстон. Конечно, это задание было важным и необходимым. Слишком важным, чтобы доверить его некомпетентному или слабонервному капитану, но и слишком долговременным, чтобы посылать кого-то, кого она считала нужным. А если что-нибудь пойдет не так, Сайленса всегда можно будет обвинить в некомпетентности и казнить. С другой стороны, могло бы быть и хуже. Он все еще жив и даже невредим. Более того, ему дарованы официальное прощение и последняя возможность доказать свою компетентность.

Однако приглашение задержаться нельзя было принимать всерьез. Когда аудиенция кончится, стражники, без сомнения, проводят их троих обратно на корабль и проследят, чтобы по дороге они ни с кем не общались. Еще одна причина, чтобы отправить Сайленса и его спутников подальше. На границе никто не сможет расспросить их о гибели Драма. Сайленс жестом приказал Фрост и Стелмаху следовать за ним и увел их в толпу, подальше от глаз императрицы. Не стоило лишний раз искушать судьбу.

Лайонстон занялась делами двора. Она отвечала на вопросы и задавала их, хвалила и ругала придворных, выслушивала многочисленные доклады о ходе восстановотельных работ в городе и порту и при каждом удобном и неудобном случае напоминала всем, кто здесь истинный хозяин. Придворные немного оживились и даже начали потихоньку переговариваться друг с другом. Дэвид Охотник за Смертью и Кит Саммерайл, известный также под прозвищем Малютка Смерть, стояли поодаль и потихоньку зевали. Похоже, спектакль уже закончился. Даже ветер начал стихать, как будто и погода заскучала, увидев, каким занудством здесь теперь занимаются. Теплее, правда, не стало. Но это ничуть не мешало таким отмороженным ребятам, как Дэвид и Кит.

Кит Саммерайл стал главой клана в девятнадцать лет потому, что убил всех, кто стоял между ним и этой должностью. Всех, включая своих родителей. По приказу Лайонстон он убил также и своего деда, легендарного - старого воина, но это не принесло ему славы. После убийства Лайонстон потеряла к Киту всякий интерес. Он был ей больше не нужен. Кит начал было заигрывать с подпольем, но после провала операции в бункере № 9 решил, что с этим стоит завязать. Он сразу понял, на чьей стороне сила. И вот в результате человек по кличке Малютка Смерть стал парией даже в живущем по закону джунглей высшем обществе. Ему никто не доверял и почти все ненавидели. В своих серебристо-черных доспехах, со светлыми волосами и ледяными синими глазами, Кит был похож на юного хищника в мире травоядных. Малютка Смерть, улыбающийся убийца.

Рядом с Китом стоял, нахмурившись, его единственный друг, Дэвид Охотник за Смертью. Дэвид стал главой клана, когда императрица объявила изменником его кузена Оуэна. Было ему всего восемнадцать. Высокий, широкоплечий и безукоризненно одетый юноша уже волновал сердца красавиц высшего света. Недавно он это обнаружил и намерен был теперь попытать счастья среди своих более привлекательных сверстниц. А наличие такого друга, как Малютка Смерть, создавало вокруг его имени некий романтический ореол, чем Дэвид напропалую пользовался.

Молодые люди подружились совсем недавно. Оба они в достаточно раннем возрасте возглавили свои кланы - только для того, чтобы обнаружить, что другие кланы их ни в грош не ставят. Оба сражались на дуэлях, как вместе, так и по отдельности, чтобы завоевать уважение других придворных, но добились вместо этого лишь холодной вежливости. Зато сами они так же презирали интриги и предательства дворцовой политики - возможно, потому, что у них не хватало на это ни опыта, ни терпения. Они сумели снискать симпатию среди простого народа своими недостойными истинных лордов боями на Арене, но настоящей популярности так и не добились. Все знали, что Саммерайл убил главу своего клана, а фамилия Дэвида напоминала о государственной измене. Зато они обрели дружбу, которой никогда не знали, и стали друг другу ближе, чем родные братья. Им больше не нужно было высшее общество - им вполне хватало друг друга. Они даже дали клятву помогать друг другу во всем, до самой смерти. Дэвид и Кит стояли рядышком среди не замечавшей их толпы и с подозрением рассматривали воскресшего Драма.

- Я бы его побил, - заявил Дэвид. - Любой из нас мог бы быть Первым Мечом Империи.

- Верно, - согласился Кит. - Но для начала тебя должен был бы поддержать народ, так что можешь забыть об этой должности. Вот если бы кому-нибудь из нас удалось совершить героический подвиг, все стало бы по-другому. Но пока что у нас нет никаких шансов. Хотя скоро, наверное, будет война. С пришельцами или с мятежниками. На войне всегда можно выдвинуться.

- А можно с тем же успехом отправиться домой в металлическом ящике, а то и в двух - а все потому, что оказался не тогда и не там. Нет, на мой вкус, на войне слишком много случайностей. Я бы предпочел что-нибудь менее драматическое.

- Смотри-ка! - внезапно воскликнул Кит. - Знакомое лицо! Чтоб мне лопнуть, если это не Томас Ле Биан, член Парламента от Северного Торнтона. Наш патрон. Небось, делает вид, что не видит нас. Пойдем подразним его немного. Это ему только на пользу пойдет.

Кит и Дэвид принялись пробираться через толпу, что для них было совсем нетрудно. Люди сами отскакивали в сторону, чтобы не столкнуться с ними. Ле Биан еще некоторое время пытался не замечать молодых людей, но потом понял, что так просто от них не отделаешься. Он со вздохом повернулся к ним лицом и поклонился. Томас был огромен, как медведь. У него была широченная грудная клетка, борода лопатой и репутация прекрасного бойца, но даже он не хотел связываться с двумя юными убийцами. Когда Кит с Дэвидом пришли на Арену, им понадобился официальный патрон, и молодые люди выбрали на эту роль Томаса. Его мнения никто не спрашивал, а у него хватало здравого смысла, чтобы не вступать в пререкания. Кит и Дэвид, улыбаясь, приветствовали Ле Биана. Он тоже попытался улыбнуться, но отнюдь не так успешно.

- Привет, ребята, - осторожно сказал он. - Что привело вас ко мне на этот раз? Я ведь говорил вам, что для следующего выступления еще рано. Нынче не так-то просто найти людей, которые захотели бы с вами сразиться. Вы побеждаете дольше, чем любая другая пара в истории Арены.

- Мы хотим знать, почему мы непопулярны, - заявил Дэвид. - Мы всех побеждаем, а публика все равно нас не любит. Они вопят и аплодируют, но этого мало. Ведь боготворили же они Железного гладиатора! Может, нам следует подраться с ним? Устроишь? Мы хотим, чтобы нас любили. В чем дело, а, Томас?

Ле Биан вздохнул:

- Вам правду сказать? Хорошо, скажу. Дело все в том, что вам наплевать на всех, кроме самих себя. Даже на Арене вы убиваете для собственного удовольствия, а вовсе не для публики. Вы думаете о победе, а не о представлении. А в довершение всего Кит - психопат, а ты, Дэвид, - Охотник за Смертью. Никто не хочет с вами связываться. Вы можете победить Железного гладиатора, связав себе ноги за спиной и засунув голову в корзинку, и все равно вас никто не полюбит. Вы предвещаете дурное. Есть люди, которые перестали со мной разговаривать с тех пор, как я стал вашим патроном. Вас никто не любит, никто вам не доверяет и даже приближаться к вам никто не хочет. При встрече с вами люди скрещивают пальцы - это считается дурной приметой. А теперь простите меня, я не хочу больше с вами разговаривать. Не дай бог, люди увидят. Мне надо думать о своем будущем.

- Не темни, Томас, - сказал Дэвид. - Скажи уж все, что думаешь.

- Я убивал людей и за меньшее, - ледяным тоном сообщил Кит.

- Я знаю, - ответил Ле Биан. - Но это твои проблемы. Ну что, могу я теперь идти, или ты намерен убить меня голыми руками на глазах у императрицы?

- А что? - сказал Кит. - Это мысль!

- Пусть идет, - сказал Дэвид.

Кит пожал плечами, и Ле Биан воспользовался возможностью ускользнуть. Кит злобно посмотрел ему вслед:

- Он нас оскорбил.

- Чем? Тем, что сказал правду? Так мы сами его об этом попросили. А теперь остынь, Кит. Твои глаза мне не нравятся. Не забудь, что здесь императрица и нам совсем не надо ее злить. К тому же мне не кажется, что она сегодня в хорошем настроении.

- Вот в такие моменты я и жалею, что мы вышли из подполья, - вздохнул Кит. - Подрывная работа мне нравилась.

- Мы же оба согласились, что это стало слишком опасно, - напомнил Дэвид. - Было бы чистым самоубийством оставаться в подполье после того, как Гуд оказался Драмом. А теперь это просто его слово против нашего. Императрице не нужны скандалы. К тому же мы всегда можем вернуться. Если Драм действительно умер...

- Но он жив!

- Похоже, что жив. И ничуть не смягчился, где бы его ни носило в последнее время. Он мог поговорить о нас с Лайонстон, Кит. Именно поэтому я улетаю на Виримонде.

- Ты не обязан этого делать, - сказал Кит, глядя себе под ноги.

- Нет, обязан. Официально это повышение. Мне доверено управлять одной из основных аграрных планет Империи. Она досталась мне в наследство вместе с титулом главы клана. И если я откажусь лететь, Лайонстон может отнять у меня титул.

- Но если ты полетишь, - сказал Кит, - то я опять останусь один.

- Так полетели вместе! - ответил Дэвид. - Там мы, конечно, не выдвинемся, но, когда начнется война, Лайонстон поймет, что не может себе позволить на нас злиться, и мы вернемся обратно. В конце концов, мы же оба - старшие в своих кланах.

- Мы оба - последние в своем роду, - ответил Кит. - У меня нет никого, кроме тебя. - Он поднял глаза и заглянул Дэвиду в лицо. - Ты - мой единственный друг, Дэви. У меня никогда не было друзей. Я полечу с тобой на Виримонде, на границу и даже на край Вселенной!

- Не будь таким мрачным, - улыбнулся Дэвид. - Мы просто полетим вместе и немного развлечемся. Вино, женщины, охота на каких-нибудь местных тварей. Считай, что это не ссылка, а каникулы. А если императрица надумает обвинить нас в измене, то там у нас по крайней мере тыл будет прикрыт.

- Ты всегда был практичнее меня, Дэви.

- Кто-то же должен быть практичным. Кстати, еще одна подробность. Если Лайонстон пошлет кого-нибудь за нашими головами, мы отправим его обратно. По частям и наложенным платежом.

- Точно, - согласился Кит. - Но если бы Железная Стерва решила убить нас, она бы уже это сделала. Есть куча простых способов - яд, например, или граната в сортире. Нет, Дэвид, она не хочет нас убивать. Такие, как мы, ей всегда нужны. Тренированные бойцы, которые убьют любого, не спрашивая о причинах. Вот увидишь, как только начнется война или политика станет чуть погрязнее, она тут же призовет нас обратно. И мы сможем убивать в свое удовольствие, да еще и карьеру на этом сделаем. Лично я жду не дождусь этого часа.

Дэвид с нежностью посмотрел на своего друга:

- Волнуюсь я за тебя, Кит. А пока ты со мной, я буду знать, что ты хотя бы Валентина не тронешь.

- Я его убью, - сказал Кит тихо, но твердо. - Я буду убивать его долго, пока он сам не попросит, чтобы я его прикончил. Он меня предал.

Дэвид дипломатично промолчал. В свое время Кит с помощью киберкрыс-хакеров подполья раскопал информацию о связях Кэмпбеллов с враждебной империей на планете Шаб. Он продал эту информацию Валентину, но денег не получил. Валентин использовал полученные сведения, чтобы окончательно разделаться с Кэмпбеллами, а затем прекратил с Китом всякие отношения, не заплатив ему ни единого пенни. Но Валентин был главой Первого Клана Империи. Если Кит убьет Валентина, императрица казнит его, даже если ей придется послать для этого целую армию. Кит Саммерайл предпочел стиснуть зубы и терпеть. Не вечно же Валентин будет ходить в фаворитах.

- Полетели на Виримонде, - сказал Дэвид. - Повеселимся, позлим туземцев и помечтаем о том, что мы сделаем с Валентином, когда он лишится милости Лайонстон. Ведь рано или поздно это произойдет!

И в этот момент прямо перед Железным Троном появился труп. Он стоял на собственных ногах, горделиво подняв вверх покрытую гниющей плотью голову. Лайонстон вскрикнула и отшатнулась, показав тем самым, что появление страшного гостя не было одной из ее милых шуток. Труп обернулся лицом к придворным и улыбнулся. Кто-то вскрикнул от ужаса. И неудивительно. Во-первых, мертвец страшно вонял и выглядел так, будто пролежал в земле по меньшей мере несколько недель. Сгнившая плоть отваливалась целыми кусками, обнажая белые кости скелета и скрепляющие их странные металлические конструкции. Перед ними стоял воин-призрак, посланник с планеты Шаб. Слуги суперкомпьютера нередко выкапывали старые трупы и поддерживали в них псевдожизнь с помощью имплантированных механизмов.

Но что хуже всего, на черепе мертвеца осталось еще достаточно плоти, чтобы его можно было узнать. Это был Якоб Вольф. Осознав это, придворные принялись перешептываться и оборачиваться, чтобы увидеть реакцию Валентина.

В глубине души Валентин даже испытывал облегчение. Загадка с исчезновением тела отца наконец-то разрешилась. Правда, Якоб стал воином-призраком, но это он, Валентин, как-нибудь переживет. В своих ночных кошмарах он видел и худшие варианты. Вторым, не менее сильным чувством Валентина было обыкновенное любопытство. Но лицо его, как положено, выражало горестное изумление.

Дэниэл и Стефания изо всех сил уцепились друг за дружку в поисках поддержки. Лица их были почти такими же белыми, как у покойного Якоба. Констанция бросилась было к мужу, но Би-Би и Резак оттащили ее назад. Оба наперебой объясняли несчастной женщине, что перед ней не настоящий Якоб Вольф, а всего лишь его оболочка, которая не рассыпается только благодаря скрытым стальным пластинам. В конце концов Констанция кивнула, перестала вырываться и отвернулась в сторону. Плечи ее тряслись от рыданий, по щекам текли слезы. Би-Би ласково поглаживала рыдающую женщину по плечу, но глаза ее были прикованы к воину-призраку. И взгляд Би-Би выражал скорее восхищение, чем страх.

Придворные заметались в панике. Никто из них еще ни разу не видел настоящего воина-призрака. А когда Лайонстон щелкнула пальцами и у трона появились двенадцать вооруженных стражников, придворным стало совсем неуютно. Населявшие Шаб разумные компьютеры нередко использовали воинов-призраков в качестве ударных сил. Важнее всего тут был психологический момент: даже испытанные солдаты могли дрогнуть при виде своих погибших товарищей, пришедших с оружием в руках. Время от времени с Шаба присылали воинов-призраков для переговоров с Империей. Такие эмиссары могли возникнуть в любом месте, как бы хорошо оно ни было защищено. Никакие блокираторы биополя не спасали. На планете Шаб был известен секрет дальней телепортации, над которым имперские ученые безуспешно бились вот уже много лет.

Воин-призрак не спеша повернулся к трону и улыбнулся императрице. Кожа на его щеках потрескалась, и сквозь щели виднелись белые зубы.

- Приносим извинения за это маленькое вторжение, - спокойно произнес он. - Вероятно, мы просто не получили ваше любезное приглашение. А нам есть о чем поговорить, Лайонстон. Времена переменились. Трудно предугадать, что произойдет завтра. Нам надо забыть прежнюю вражду и объединиться ради выживания. Пусть Империя подчинится планете Шаб, и тогда наши объединенные силы преградят дорогу врагу. Вы уже видели, на что способна новая раса. А она не единственная и не самая опасная. По ту сторону Черной Тьмы много разных существ, и все они идут сюда. Это чудовища из ночных кошмаров, ожившие страхи, природу которых вам понять не дано. В одиночку не выстоять. Подчинитесь нам, восстановите естественный порядок вещей, и мы организуем человечество и создадим из него непобедимую армию.

- Каким же образом? - спокойно поинтересовалась императрица. - Превратите нас всех в воинов-призраков?

- Это один из вариантов, - ответил труп Якоба Вольфа. - Но есть и другие.

Императрица с воином-призраком продолжали спорить, но Валентин уже не слушал их. Он был вне себя от ярости. Почему проклятый суперкомпьютер с Шаба не предупредил его заранее? Разве не он его тайный агент? Для связи с Шабом Валентин пользовался тем каналом, который он захватил у Кэмпбеллов. В обмен на секрет нового двигателя Шаб предоставлял новые технологии, позволявшие ему оставлять конкурентов далеко позади. Надо сказать, что Валентин вовсе не собирался отдавать Шабу секрет нового двигателя. Это давало бы им слишком большой перевес. Хотя, конечно, шутка была бы что надо. Забавно было бы увидеть выражение лица императрицы в тот момент, когда она узнает, как попал на планету Шаб ее секретный двигатель.

Валентин отогнал от себя это видение и попытался сосредоточиться на том, что видел на самом деле. Итак, воин-призрак - это действительно его покойный отец Якоб Вольф. Но почему на Шабе выбрали для своих целей именно это тело? Может, хотят что-то сказать Валентину? Об этом надо подумать.

Валентин вытащил из серебряной коробочки еще одну ампулу и прижал ее к шее. Ему хотелось быть предельно внимательным. Нельзя упустить ни одной детали! Сердце Валентина забилось чересчур сильно, и он поправил положение, вколов себе в шею другую ампулу. Таковы уж все наркотики: подправят в одном месте, а организм даст сдачи в другом. Впрочем, так даже веселее. Попробуй пройди по ниточке, натянутой над пропастью! Чуть оступишься - и ты уже не человек. Слева возникло какое-то движение, и Валентин повернул голову - посмотреть, что там. Расталкивая толпу, к воину-призраку пробирался его младший брат Дэниэл, Стефания что-то кричала ему вслед, но Дэниэл даже не оглянулся. Он подбежал к мертвецу, и тот встретил его неприветливым взглядом. Дэниэл протянул руку, чтобы коснуться гниющей плоти, но в последний момент заколебался:

- Папа, это ты?

Воин-призрак не ответил, и Дэниэл подошел еще на один шаг.

- Мне было так одиноко без тебя, папочка. Так тоскливо. Это действительно ты?

Мертвец несколько секунд молча разглядывал Дэниэла. Его исковерканное лицо оставалось совершенно бесстрастным.

- Заткнись, Дэнни, - сказал он наконец. - Что это за сцена? Я занят.

Он снова повернулся к Лайонстон:

- Мы требуем ответа. Подчинитесь нам. В одиночку вы погибнете.

- Подчиниться Шабу - это все равно что погибнуть, - ответила Лайонстон. - Вы уже много раз показывали, как вы относитесь к органической жизни. Уж лучше погибнуть и лежать в земле, чем превратиться в живой труп, способный двигаться лишь благодаря встроенным компьютерам. А теперь убирайся отсюда, или я прикажу разобрать тебя на части!

- До встречи, - сказал воин-призрак и исчез. Только следы на снегу напоминали теперь о его визите.

Дэниэл понурился и побрел, опустив плечи, обратно к сестре. Стефания обняла его, а он уткнулся лицом ей в грудь и горько заплакал. Валентин нахмурился. В какой-то момент ему показалось, что воин-призрак действительно узнал Дэниэла. Во всяком случае, Якоб на его месте ответил бы именно так. Неужели какая-то часть его сознания еще живет в этой ловушке из гниющей плоти, натянутой на металлический каркас? Валентин надеялся, что так оно и есть. Ему доставляло удовольствие думать, что отец его страдает даже после смерти. Впрочем, это маловероятно. Скорее всего, это очередной трюк суперкомпьютера с планеты Шаб, направленный на то, чтобы деморализовать противника. А жаль... Валентин вздохнул.

- Уймитесь, черт бы вас побрал! - сказала императрица, без труда перекрикивая взволнованное бормотание придворных. - Он ушел, и вам ничего не грозит, если вы не будете меня раздражать. Да, мы понимаем важность такого события, как появление воина-призрака прямо в нашем зале приемов. Но во всем есть свой скрытый смысл. Так какие же выводы мы можем сделать? Во-первых, дальняя телепортация требует безумного количества энергии. Раз шабы ее потратили, значит, они считают угрозу вторжения действительно серьезной. Во-вторых, необходимо усилить защитные системы, чтобы больше такое не повторилось. И в-третьих. Очевидно, среди нас есть агент планеты Шаб. Кто-то же задал точные координаты для телепортации. Никто из вас не покинет зал, пока не будет доказано, что все вы - именно те, за кого себя выдаете. Компьютерам системы безопасности задаю код Омега Три. Полное сканирование всех присутствующих на физическом уровне. Всех без исключения. Доложить обо всех отклонениях от нормы, данные о которых в вашей памяти отсутствуют.

Валентин дернулся, но потом понял, что волноваться нечего. Хотя он и агент Шаба, на физическом уровне этого никак не выявить. Все отклонения от нормы в теле Валентина носили характер скорее химический, чем технологический, и были сделаны им самим. Ему опасно только пси-сканирование, а на это императрица не пойдет даже сейчас. Придворные не допустят, чтобы кто-то или что-то читало их мысли. Каждому из них есть что скрывать. Нет, императрица ищет только фурий. Механических шпионов-андроидов, заменивших убитых ими настоящих людей. Фурии были секретным оружием Шаба, своего рода пятой колонной. Валентин покрутил головой. Никто пока не волновался и не пытался пробиться к выходу.

- Сканирование завершено, - сообщил механический голос. - Томас Ле Биан не является человеком. Все данные указывают на то, что он машина. Фурия.

В толпе началась паника. Те, кто стоял рядом с машиной, выдававшей себя за Томаса Ле Биана, давя друг друга, бросились наутек. Лицо Ле Биана стало абсолютно бесстрастным - ему больше не нужно было изображать человеческие эмоции. Из тела его, разрывая одежду, выскочили острые стальные шипы. Пучки энергии, вырвавшиеся из глаз, испепелили на месте десяток придворных, оказавшихся на пути фурии. Эти лучи выжгли Ле Биану глаза, и стало понятно, что видит он вовсе не глазами. Из спрятанных на теле фурии ножен выскочили стальные мечи. Ле Биан схватил их в обе руки и с нечеловеческой быстротой обрушился на оказавшихся поблизости придворных. Кровь фонтаном хлынула из многочисленных ран, орошая снег. Люди пытались убежать, но куда им было тягаться с машиной! Мечи фурии вздымались и опускались, отсекая руки и ноги и круша черепа. Но лицо ее оставалось все таким же бесстрастным.

Лорд Драм и генерал Беккет рванулись вперед и встали между фурией и Железным Троном, защищая Лайонстон. Кардинал Кассар сделал небольшой шажок назад, готовый в случае необходимости укрыться за троном. Фурия двигалась вперед, топча и расшвыривая придворных, как набитые тряпками окровавленные мешки. Изо рта и из глаз ее вырывались все новые силовые пучки. Вопли раненых смешались с криками ужаса. Разведчик Резак швырнул Би-Би и Констанцию в снег и прикрыл их своим телом. Дэниэл таким же способом защитил Стефанию, а Мишель - Лили. На мгновение глаза двух мужчин встретились, и Дэниэл нахмурился, почувствовав, что что-то тут не так. Но фурия быстро отвлекла его от зарождающихся подозрений. Валентин стоял на своем месте и открыто наслаждался спектаклем. Вокруг падали в снег люди, но Валентин оставался невредимым. Шаб не хотел убивать союзников. В дальнем от фурии конце толпы Стелмах укрылся за спину своего капитана. Сайленс пытался удержать Фрост и не дать ей броситься на врага с голыми руками.

Лайонстон приказала стражникам уничтожить фурию. Двенадцать вооруженных людей бросились вперед и быстро окружили андроида. Он на мгновение заколебался, и стражники разом обрушили на него свои мечи. Но под фальшивой плотью фурии скрывалась стальная сердцевина. Мечи срезали кожу и соскользнули с твердой стали. Дисраптеров у стражников не было - Лайонстон запретила носить их в зале. Фурия согнула руки, и стальные шипы вылетели из ее тела, как шрапнель. Стражники рухнули, обливаясь кровью.

Из толпы выскочили Кит Саммерайл и Дэвид Охотник за Смертью, подхватили два упавших меча и бросились в атаку. Они напали с двух сторон, одновременно нанесли по удару и отскочили в стороны, пока фурия не успела им ответить. Дэвид использовал фамильное искусство "спурта", и движения его были почти такими же быстрыми, как у андроида. Малютка Смерть бился так яростно, что фурия пошатнулась. Но им удалось лишь срезать со стального тела андроида еще немного плоти, что, разумеется, не причинило ему никакого вреда. Кит и Дэвид увернулись от очередного залпа смертоносных лучей и продолжали сражаться.

К битве присоединились Резак и Фрост, тоже подобравшие себе мечи мертвых стражников. А биться разведчики умели. Но даже вчетвером нападавшие могли только удерживать фурию на месте. Стальное тело оставалось целым и невредимым. Скоро кто-нибудь из них устанет, и тогда...

- Назад! - громко закричала Лайонстон со своего трона. - У меня есть идея получше!

Резак и Фрост мгновенно отскочили в сторону. Вырвавшиеся из глаз фурии лучи прошили воздух в том месте, где они только что стояли. Дэвид и Кит взглянули на императрицу и тоже поспешили убраться подальше. Они сразу поняли, что задумала Лайонстон.

Сетка на плечах гренделианского чудовища мелодично щелкнула. В ту же секунду он сорвался с места и бросился на фурию. Из глаз гренделианина тоже вырвались смертоносные лучи. Лицо андроида вспыхнуло и осыпалось пеплом, обнажив скрытую под ним стальную голову. Малиновый панцирь гренделианина ощетинился устрашающими шипами. На какой-то миг два кошмарных создания застыли неподвижно, изучая друг друга.

В следующее мгновение гренделианин наклонился и оторвал фурии голову. Андроиду это, похоже, не повредило. Он размахнулся и всадил один из своих мечей прямо в малиновое брюхо проснувшегося чудовища. Меч прошел насквозь и вышел из спины. Хлынула черная кровь. Но гренделианин не дрогнул. Он нагнулся и дыхнул смертоносным лучом в дырку на шее фурии, выжигая самое сердце машины. Фурия взмахнула свободной рукой и резко дернула погруженным в гренделианина мечом, рассекая его тело надвое. Еще несколько мгновений оба чудища стояли неподвижно, а потом рухнули на снег и затихли.

Выждав некоторое время, Фрост и Резак осторожно приблизились к телам, чтобы осмотреть их. Фрост потыкала фурию носком ботинка, но никакой реакции не последовало. Дэвид и Кит тоже подошли взглянуть. Молодые люди шатались от слабости и держались друг за друга, чтобы не упасть. Придворные начали потихоньку подниматься с земли и отряхиваться.

- Интересно, что случилось с настоящим Ле Бианом? - сказал Дэвид.

- Мертв, - кратко ответил Резак.

- Вы уверены? - спросил Кит.

- Лучше бы ему быть мертвым, - пояснила Фрост. - Эта тварь носила его кожу.

- Проклятье, - лениво выругалась Лайонстон. - Придется мне заказывать другого гренделианина. Можете расслабиться, девочки и мальчики, развлечение окончено. Здесь была только одна фурия, верно, компьютер?

- Фурия была одна, - подтвердил механический голос. - Но отклонений от нормы зафиксировано больше. Викарий по имени Роджер Джеффин из свиты кардинала Кассара почти наверняка не является человеком. Что он такое, неизвестно, но внутри у него не обнаружено человеческих внутренних органов. Предположительно это пришелец неизвестного нам типа, маскирующийся под человека.

- Схватить живым! - отрывисто приказала Лайонстон. - Черт подери, вот ему я задам несколько вопросов!

- Простите великодушно, - сказал Джеффин, - невзрачный человек в простом церковном облачении. - Я, право же, не могу больше задерживаться. Дела, знаете ли.

Руки и ноги лжевикария внезапно вытянулись, а голова раздулась и взлетела вверх на тоненькой ниточке удлинившейся шеи. Тело начало изменяться, поглощая одежду, а на огромном лице появлялись и исчезали все новые и новые лица. Люди со всех сторон бросились к странному существу, и тут оно лопнуло, разбрызгав вокруг капли тягучей жидкости. Некоторые придворные попытались было поднять их, но кусочки выпрыгивали у них из рук. Внезапно все они собрались в кучу и слиплись в единое тело, которое тут же взвилось в воздух. Резак и Фрост попробовали разрубить его мечами, но странное создание обтекало лезвия безо всякого для себя вреда. На его поверхности появилось несколько огромных смеющихся ртов, на разные голоса распевавших популярные песенки. Наконец существу надоело смеяться. Оно закрутилось, как небольшой смерч, поднялось вверх, пробило потолок и исчезло. Внезапно в зале стало очень тихо. Первым нарушил молчание Валентин.

- Ну и ну, - сказал он. - Никогда не думал, что вторжение пришельцев будет выглядеть так... глупо!

Тем и закончилась в тот день аудиенция. Придворные всей толпой поспешили к выходу, стараясь все же не бежать, чтобы не показаться невежливыми. Императрица визжала, топала ногами и требовала, чтобы стражники немедленно нашли мерзкую тварь, поймали ее и изрубили на мелкие кусочки. Можно в обратном порядке. Лорд Драм ушел одним из первых. Он был почти уверен, что пришельца не найдут никогда, и не хотел находиться рядом с Лайонстон в тот момент, когда какой-нибудь несчастный попробует ей это объяснить. Существо умеет изменять форму, а значит, способно прикинуться чем угодно и кем угодно. Ищи его теперь! Драм решил, что об этом он пока думать не станет. Сенсоры системы защиты наверняка проследили траекторию движения существа, но поиски его затянутся надолго. Кроме того, непонятно, где его держать в случае поимки. Но этот вопрос тоже может подождать. В конце концов, у Драма и своих проблем хватает.

Придворные покидали замерзший зал молча. Им, несомненно, было что обсудить, но они предпочитали беседовать в более спокойной обстановке. Драм хотел поговорить с Лайонстон, но решил сделать это с безопасного расстояния, воспользовавшись одним из секретных переговорных каналов. Поэтому он отправился в свои личные покои, надеясь, что, пока он туда доберется, Лайонстон успеет немного остыть. Апартаменты Драма находились в императорском дворце, от зала приемов довольно далеко. И все равно звонок задребезжал, как только Драм открыл дверь. Экран переговорного устройства призывно мерцал, но Драм не бросился бегом отвечать на вызов. Сначала он сел в кресло и положил ноги на специальную скамеечку, наслаждаясь последними мгновениями покоя. Потом вздохнул и нажал на кнопку приема. На экране появилось огромное, во всю стену, изображение Лайонстон. Императрица уже успела перейти из зала в свои апартаменты, но корону все еще не сняла. Плохой признак. Обычно Лайонстон надевала корону, если собиралась сказать что-нибудь действительно неприятное.

- Как я рада, что тебе удобно, Драм. Сиди, сиди, не дергайся. Мы до сих пор не нашли эту тварь, спасибо, что поинтересовался. Только дополнительных сложностей мне сейчас и не хватало. И так порядка не будет несколько дней.

- Знаю, - ответил Драм. - Скажи мне, как я выглядел? Убедительно получилось? Поверят они, что я - настоящий Драм?

- Конечно, поверят, - ответила Лайонстон. - Хотя бы потому, что иначе им придется поверить в то, что ты клон. А они и думать не хотят о том, что клон может оказаться моим консортом. Тебя должны были выявить сканеры. Точка. Так что пока я утверждаю, что ты - Драм, ты будешь Драмой. Только люди с "Неустрашимого" видели, как погиб настоящий Драм, а их мы отослали по меньшей мере на несколько лет. К тому времени, как я позволю им вернуться, новость превратится в старую сплетню и никого уже больше не заинтересует. И потом, к тому времени ты себя проявишь. Уж за этим я прослежу. В крайнем случае мы всегда можем приказать мнемотехникам почистить мозги команде Сайленса, чтобы они забыли об инциденте с настоящим Драмой. Проще было бы устроить им какую-нибудь катастрофу, но Сайленс сейчас - герой. А герои всегда могут пригодиться.

- Зачем тебе герои, когда есть я? - удивился Драм.

Императрица холодно улыбнулась:

- Мои люди доложили, что ты все еще не приказал казнить тех, кто отвечал за безопасность в Налоговом управлении.

- Эта мера показалась мне слишком суровой, - сказал Драм. - Им просто не повезло. Никто не мог предвидеть появление корабля хайденов.

- Прежний Драм казнил бы их немедленно, не размышляя о степени вины. И сам лично принял бы участие в казни. Его, знаешь ли, не зря прозвали Душегубом. Сегодня же назначь день казни. Иначе люди подумают, что ты начал сдавать. Человек сто надо казнить публично. Тех, что поглавнее, ты убьешь собственноручно. Это произведет хорошее впечатление.

- Будет сделано, ваше величество. Какие еще будут приказания?

- Не огрызайся, милый, тебе это не идет. Как у нас дела с этим новым проектом?

Драм ненадолго задумался - выбирал подходящую формулировку. Лайонстон доверила ему массовое производство блокираторов биополя. Во время инцидента в бункере № 9 было перебито достаточно экстрасенсов, чтобы такое производство можно было наладить. Дело в том, что для создания блокиратора биополя даже при современном уровне техники все еще требовался мозг экстрасенса. Именно поэтому эти устройства были такой редкостью. И даже сейчас, после массового избиения в бункере № 9, мнемотехникам не хватало исходного материала. Кроме того, на том же материале Лайонстон проводила еще и другой эксперимент. Настолько секретный, что даже Драм ничего о нем не знал. Кроме названия. Лайонстон называла свой проект Легионом.

- Ах да, - сказал Драм, надеясь, что не слишком затянул паузу. - Видишь ли, нет товара дефицитнее, чем мертвый экстрасенс. Производство блокираторов биополя продолжается. Кроме того, согласно полученным инструкциям, я провожу эксперименты по использованию тканей мозга экстрасенсов в производстве супер-пси-бомб, способных уничтожить целый город, а также сверхкомпьютеров, таких, как на Туманном Мире, и машин для изменения вероятности.

- Эти эксперименты ведутся уже довольно давно. Что ты можешь доложить о результатах?

- Ну... Ничего конкретного. Материала все время не хватает.

- Так убей еще пару сотен экстрасенсов, - сказала Лайонстон. - Не разочаровывай меня, Драм. Мне бы очень не хотелось ломать тебя и начинать все сначала с другим клоном.

- Да, - согласился Драм. - Мне бы тоже не хотелось.

- Думаю, ты уже слышал, что Джулиану Скаю помогли сбежать?

- Слышал. Не повезло нам, ничего не скажешь.

Лайонстон бросила на него испепеляющий взгляд.

- У тебя, Драм, просто талант к преуменьшению. Хотя, с другой стороны, мы на этом мало что потеряли. Зато теперь мы знаем, что этот Скай - действительно важная птица. На этот раз он от нас ускользнул, но когда-нибудь мы его все-таки поймаем. И тогда он уже не сбежит, даже если нам придется отрубить ему для этого обе ноги. Но сейчас меня интересует другое. Ты знаешь, кто помог Скаю бежать? Камеры засняли его достаточно хорошо. Я глазам своим не поверила, когда в первый раз увидела запись. Финлей Кэмпбелл, вот кто! Величайший щеголь нашего времени, тот, что всю жизнь только тем и занимался, что носил самые модные побрякушки. И это ничтожество оказывается одним из лучших бойцов подполья! Вот и верь после этого людям! Посмотри сам, каков он в деле, и ты поймешь, о чем я говорю.

Лицо Лайонстон на экране уступило место кадрам, отснятым в Центре дознания. Финлей Кэмпбелл прорубал себе путь сквозь толпу вооруженных стражников. С тем же успехом они могли быть безоружными. Разведчик в дурном расположении духа мог бы перебить столько же народу, но не так красиво, как это делал Финлей. Некоторые кадры камеры снимали в замедленном режиме - иначе невозможно было уследить за происходящим. Драм обнаружил, что сидит на краешке кресла, подавшись к экрану, и с восхищением следит за действиями Финлея. Пленка внезапно кончилась, и на экране снова появилось хмурое лицо императрицы. Драм поспешил откинуться на спинку кресла и принять равнодушный вид.

- Хорошая техника, - спокойно сказал он. - Защитные приемы слабоваты, но ему они, похоже, ни к чему...

Лайонстон громко фыркнула:

- Если подпольщики сумели сделать первоклассного бойца из такого идиота, как Финлей Кэмпбелл, значит, мы должны относиться к ним гораздо серьезнее. Ты знаешь, что лорда Сент-Джона убил тот же Финлей? Это, конечно, не слишком большая потеря. В последнее время Сент-Джон слишком много о себе возомнил. Тоже мне, великий политик. Мертвый, он будет для нас полезнее, чем живой. Однако пока я не найду человека, которому можно доверить работу Сент-Джона, большая часть ее ляжет на твои плечи. То есть тебе придется больше общаться с людьми. Но к этому ты уже должен быть подготовлен. Не говори лишнего, постарайся выглядеть значительным, и все пройдет как по маслу. Теперь следующее. Насколько я понимаю, с восстановлением бункера № 9 возникли какие-то проблемы. Что это за проблемы, Драм.

- Теперь, когда Большой Червь погиб, мыслечерви остались без хозяина. Они образовали что-то вроде улья, что позволяет им продолжать контролировать мысли экстрасенсов, воздействуя на их болевые центры. Но для того чтобы этот улей мог существовать, все черви должны находиться поблизости друг от друга. То есть мы не можем перевести экстрасенсов в другие тюрьмы. Иначе мы перестанем их контролировать. Чтобы охранять такое количество экстрасенсов разом, требуется много блокираторов биополя. А их у нас как раз не хватает. Пришлось собрать всех экстрасенсов в кучу и пристраивать новые помещения вокруг. Подпольщики, разумеется, делают все, чтобы нам помешать. Отсюда дополнительные расходы на безопасность. В силу всех этих обстоятельств работы идут очень медленно, и хорошо еще, что мы сумели сдвинуться с мертвой точки.

- А эти черви... - задумчиво проговорила Лайонстон, - они что-нибудь чувствуют? Я имею в виду, каждый в отдельности?

- Неизвестно, - ответил Драм. - Реперы ничего не могут о них сказать. Сканеры могут, но только на физическом уровне. Пока мыслечерви выполняют наши приказы - и на том спасибо. В последнее время они немного выросли и связи их с мозгом-хозяином стали крепче, но что это может означать, никто не знает. На всякий случай я установил постоянное наблюдение за червями и их носителями.

- Наблюдение - это хорошо, - сказала Лайонстон. - Не снимай его. А вдруг эти черви станут слишком могущественными, а? Хотя вряд ли. Вижу, ты во всем разобрался, Драм. Можешь отдохнуть. Я свяжусь с тобой, когда ты мне понадобишься.

Экран погас, и Драм наконец-то остался один. Он тяжело вздохнул и сгорбился в кресле. Жизнь на Голгофе и так достаточно тяжела, а он еще должен прикидываться другим человеком. То есть в каком-то смысле он, конечно, Драм. От настоящего Драма его отличает только одно - память. Он не может помнить того, что случилось с тем Драмом. Правда, у него есть архив прежнего Драма. И он уже вычитал в нем такое, о чем даже Лайонстон ничего не подозревала.

- Аргус, - тихо сказал Драм. - Поговори со мной.

- Как прикажете, сэр, - ответил ему персональный ИР. Приятный, мелодичный голос доносился одновременно со всех сторон. Драм никак не мог к этому привыкнуть.

- Мне нужен дневник моего предшественника, - сказал Драм. - Возникли дополнительные вопросы.

Настоящий Драм подозревал, что когда-нибудь он лишится доверия императрицы. А поскольку он слишком много знал о тайнах Лайонстон, он был уверен, что недолго после этого проживет. Уверен он был и в том, что Лайонстон обязательно велит его клонировать. Поэтому Драм завел специальный дневник, где записывал все свои тайные планы и личную информацию. Дневник был спрятан в обширной памяти его персонального компьютера. Аргус должен был показать этот дневник новому Драму, а также снабдить его устными инструкциями.

А еще первый Драм рассчитывал, что клон отомстит за его смерть. Скорее всего, виновницей ее окажется Лайонстон, но не обязательно. Чего другого, а врагов у Драма хватало. В дневнике были описаны все их слабости, а также советы, как эти слабости использовать. К несчастью, Драм номер два понятия не имел, кто убил его предшественника. Об этом знали только люди Сайленса, но Лайонстон устроила им строжайший карантин. Сама она на вопросы отвечать отказывалась. Драм был уверен, что рано или поздно он вытянет из нее правду. Лайонстон, с которой он имел дело, не казалась ему ни умной, ни хитрой. Правда, первый Драм так не считал. Может, он чего-то не замечает?

Без воспоминаний Драму было очень трудно появляться на публике. Лайонстон подсказывала ему, как себя вести, но и младенцу было понятно, что она говорит не все. Аргус тоже не мог помочь - большую часть полученной от него информации приходилось скрывать. До сих пор все шло неплохо. К счастью, консорт не должен был много общаться с людьми, ему полагалось лишь находиться возле императрицы. Но и это было нелегко. Малейшая ошибка могла привести к катастрофе. Клонов в нынешние времена не любили гораздо сильнее, чем раньше, а он был не просто клоном, а воплощением ночного кошмара любого из придворных: клоном, заместившим реального человека. И не просто человека, а лицо, приближенное к императрице. Достаточно, чтобы такое случилось один раз, чтобы никто уже не мог чувствовать себя в безопасности. А что, если Лайонстон решит заменить клонами всех своих придворных? Таким двором ей будет гораздо легче управлять... Поэтому, если кто-нибудь внезапно менял свое мнение - по любому вопросу, - его ожидал настоящий допрос со стороны коллег. Придворные считали, что лучше лишний раз перестраховаться.

Драм правильно разыграл сцену своего первого появления при дворе. Но теперь, когда ему придется взять на себя обязанности Сент-Джона, он должен будет встречаться с людьми - один, без императрицы. Возможно, лучше было бы подыскать покойному лорду какого-нибудь другого заместителя. Честно говоря, Драму не нравилось быть Первым Мечом Империи. Ему вообще не нравился человек, которого он должен был изображать. Человека, портрет которого нарисовали ему Аргус и Лайонстон, сжигала вечная ненависть, а единственным мотивом всех его поступков были честолюбие и жажда мести. А Драм номер два считал себя человеком цивилизованным. Какие бы силы ни довели покойного до подобных крайностей, процесс клонирования им пережить не удалось.

Драм узнал также о второй жизни своего предшественника - человека по имени Гуд. К счастью, Гуд почти не пересекался с такими людьми, как Валентин Вольф, Евангелина Шрек, Дэвид Охотник за Смертью и Кит Саммерайл. Подпольщики наверняка знали о нем что-нибудь такое, чего не знала Лайонстон, но тут ему снова повезло. Дэвид и Кит через пару дней улетят с Голгофы, а Евангелина Шрек исчезла - вероятно, ушла в подполье насовсем. Остается Валентин Вольф. Драм решил, что на всякий случай будет держаться от него подальше.

Больше всего на свете клону хотелось перестать изображать незнакомого, подчас неприятного ему человека и быть просто самим собой. Но обстоятельства складывались так, что он должен был играть свою роль, играть не за страх, а за совесть. По крайней мере пока. Его персонаж должен выглядеть достаточно убедительно, чтобы никто ничего не заподозрил. И хотя сама мысль об этом казалась Драму отвратительной, роль эта его устраивала. Да, работа с живыми и мертвыми экстрасенсами казалась Драму постыдной, но он вовсе не собирался избегать ее - или тех казней, на которых так настаивала Лайонстон. Похоже, он все же унаследовал жестокость настоящего Драма.

Драм залезал все глубже и глубже в память Аргуса. Как выяснилось, там его поджидало немало сюрпризов. Например, выяснилось, что настоящий Драм тоже вынужден был играть роль. Похоже, он несколько веков провел в стасисе и Драмом назвался лишь после того, как императрица его разбудила. Драму номер два нравилось думать, что разбудила она его поцелуем, но он уже понимал, что это маловероятно. Скорее уж пинком. Никакой информации о человеке, который много веков назад погрузил себя в стасис, не сохранилось. Аргус, во всяком случае, ничего не знал. Возможно, и Лайонстон не знала. А спросить ее об этом прямо клон не мог, ведь считалось, что он не знает даже о самом факте стасиса. Лайонстон ему об этом не говорила.

А еще Драм номер два с ужасом обнаружил, что получил в наследство некоторые привычки и вкусы прежнего Драма. Возьмем, к примеру, это сегодняшнее убийство. Лайонстон подробно проинструктировала его, как именно ему следует убивать при дворе, и, когда представилась такая возможность, он начал действовать точно по схеме. Убийство члена Парламента было не дуэлью, а казнью, и Драм с наслаждением осуществил эту казнь. Он даже не смог остановиться, когда понял, что Скотт уже мертв. Более того, ему и сейчас не было стыдно или противно.