задача - и дальше оставаться в живых. Поэтому ты должен затаиться. Здесь
есть отопление и аварийные запасы пищи - всего этого тебе вполне хватит до
прибытия спасательного отряда. И тогда твое дело в шляпе. Ты заметил, что
поврежден соленоид, понимаешь? Ты ведь знаешь, как выглядит соленоид, да?
И ты поправил его, Ты спас людей. Ты будешь героем. После этого они не
осмелятся и пальцем тронуть тебя.
Улрик! Я наемный убийца, понимаешь? И явился я сюда, чтобы прикончить
тебя...
медикаменты?
нет. Мне прямо в бедро угодили из электрического разрядника. Моя левая
нога теперь - просто месиво из кусочков кости и окорока. Скафандр немного
помог мне, но не очень. Можешь забыть об этом. Важно то, что они не знают
о том, что ты жив! Если они попытаются сесть сюда еще раз, на всякий
случай, и обнаружат тебя до того, как прибудет спасательный отряд - они
выиграли. А они ни в коем случае не должны выиграть, понимаешь? Я им не
позволю!
После Болезни. Она сможет вылечить тебя.
через тридцать шесть часов. А если бы я не совался в это дело, я вообще бы
не попал в такую переделку. Забудь об этом и постарайся сосредоточиться на
том, чтобы остаться в живых...
ощущением было то, что мне в бок кто-то втыкает тупые ножи. Я приподнял
веки и увидел, что мой скафандр расстегнут, и еще много-много крови.
Большой Джонни что-то делал с моей ногой. Я велел ему оставить меня в
покое, но он продолжал пилил меня раскаленной добела пилой и лить мне на
раны кипящую кислоту.
глубин и снова увидел свою ногу, забинтованную до бедра лентой из аптечки
первой помощи.
как морозный демон.
возможность спокойно умереть, но не смог издать ни звука. Великан поднялся
на ноги, завернутый в зелено-пурпурный мех. Он нагнулся, поднял меня и
направился к люку. Я снова попытался закричать, объяснить ему, что спасать
ему нужно только самого себя, ради того, чтобы взять реванш. Что он уже
сыграл роль сенбернара, спасающего терпящих бедствие в горах, и что еще
одна бессмысленная прогулка в снегах будет означать победу Домбека и
Иллини, что все мои труды пошли насмарку. Но это было бесполезно. Я
почувствовал, как он покачнулся, оказавшись во власти ветра, услышал, как
щелкнул включившийся термостат в моем скафандре. И затем меня с головой
накрыло огромное одеяло.
контролировавший процессы метаболизма, постоянно держал меня под наркозом
- это и естественные механизмы защиты боролись с ощущениями,
сопровождающими путешествие на плече ледяную пустыню, да еще когда осколки
костей стараются выйти наружу через размозженные ткани бедра. Один раз я
заглянул в огромное обмороженное лицо и встретил взгляд замутненных
страданием глаз.
тебя, ни от кого другого. Я выигрываю или проигрываю только
самостоятельно.
дела до конца.
умереть.
находился в сознании, то, наверное, постарался бы уморить себя голодом,
чтобы не продлевать агонию. Иногда я приходил в себя, но не больше, чем на
полчаса. И тогда я понимал, каково приходится куску мяса на крюке мясника.
экзамены в Ад. Несколько раз я чувствовал, что падаю и лежу на снегу,
потом огромные руки, причиняя мне боль, поднимали меня с ворчанием, и я
вновь ощущал себя возле огромного измученного тела, продолжающего брести
куда-то.
окончательное, что ли, чем все остальные. Долгое время я лежал на месте,
дожидаясь смерти. И только немного спустя мне пришло в голову, что
скафандр не позволит мне так легко умереть. Питание и лекарства, которые
позволили бы здоровому человеку благополучно продержаться с год, заставят
помучиться умирающего ненамного меньше. Так что я остаюсь по эту сторону
подземной реки, нравится мне это или нет.
возвышающийся под сенью огромных деревьев в сотне ярдов от меня. Чтобы
добраться до него, мне понадобилось никак не больше дня. Я проползал по
сотне миль зараз, преодолевая бескрайние пространства, усыпанные битыми
бутылками. Дверь некоторое время сопротивлялась, но, в конце концов, я
навалился на нее всем телом, тогда она отворилась и я ввалился внутрь, на
дощатый пол. После этого мне потребовалось еще вечность, чтобы добраться
до огромного медицинского кабинета, открыть его и вползти туда.
как сенсоры задвигались по моему телу. Потом я долго, очень долго не
чувствовал ничего.
ноге, которая позволяла мне ходить. Я огляделся в поисках хозяина, но
оказалось, что в доме я один. В очаге не было огня, но, несмотря на это, в
доме было тепло. Видимо, когда-то какие-то доброхоты установили здесь
автоматическое отопление на тот случай, если очаг потухнет и великану
станет холодно. На полках я нашел кое-какую снедь и впервые за много дней
опробовал свои челюсти. Жевать было еще больно, но вполне терпимо.
историю. Но потом вспомнил, что нужно выяснить еще кое-какие подробности.
Я подошел к двери, смутно надеясь увидеть Джонни, разминающегося колкой
дров.
под ветром деревья и серое небо, низко нависшее над землей, подобно
мокрому холсту. А потом я увидел кое-что еще: продолговатый сугроб на
полпути между домом и опушкой леса.
шел продолговатому сугробу. Да, он был там. Он лежал на спине, глаза его
были открыты и смотрели в небо сквозь припорошивший их снег. Руки его были
согнуты в локтях, а ладони открыты, так, как будто он держал на руках
ребенка.
Собака лежала подле него, замерзнув на своем последнем посту.
мне. Я очень многое хотел бы сказать ему, но для этого требовался голос,
который перенес бы их через пропасть куда более широкую, чем пространство,
туда, куда он ушел.
человеком, который довел свое дело до конца.
и его команду, как консервную банку, но потом тихий мудрый голосок
благоразумия начал нашептывать мне в ухо. Прищучить их для меня будет
равносильно самоубийству, причем и после смерти на моем замерзшем лице
будет торжествующая улыбка, а нос будет воинственно выглядывать из могилы.
Может быть, еще был смысл поднимать их на воздух для Джонни Грома его
замерзший рай, особенно если учесть, что они собирались провести меня.
дожидался меня. Там, в грузовом отсеке, не осталось ничего такого, чего
нельзя было бы объяснить огромным нехорошим скорпионом, который слегка
пожевал мою ногу.
где-нибудь в таком месте, куда не дотянутся ковши землеройных машин. Я сам
прослежу за этим.
то, что они хотели бы услышать от меня: что люди живы и что великан погиб
геройски, как и подобает великану. После этого я стал ждать прибытия
спасательной шлюпки.
образом я хочу выразить то, что я для себя решил больше никогда не браться
ни за какие поручения. До самого последнего времени я проводил жизнь,