щебня: эскиз памятника (бюст на насыпном постаменте)
пограничнику-неудачнику Роману Страшных.
Больше того: он почувствовал, что от этого движения грунт
вокруг его тела только уплотнился. В голове промелькнули
сцены, которые так пугают ребятишек: человек тонет в зыбучем
песке или в трясине, и чем больше он рвется наверх, тем
сильнее его схватывает, держит, затягивает в смертоносную глу-
бину.
еще не хватало!.."
затягивать, но держало дай бог как цепко.
на несколько мгновений лейтенант выпал из его сознания. Все
внимание сфокусировалось на схватке с каменным капканом. И
только когда выявился победитель, нашлось место и для третьего
лица - для зрителя. В данном случае - для лейтенанта.
и встретится с ним взглядом. Повернулся...
был прав, - сказал себе Ромка, - это дурной труд - бояться.
Бессмысленное занятие. Надо дело делать, а остальное
приложится".
прикинул, что бы такое могло его держать, и решительно
вывернул из-под левой руки пластину из нескольких кирпичей;
потом начал вытаскивать кирпичи из-под правого бока, штук пять
вынул - тех, что торчали на виду и, как ему казалось, были
ключевыми. Еще раз покосился на немца, уперся руками и,
извиваясь, выполз наверх и лег плашмя, закрыв грудью яму,
чтобы хоть немного приглушить шум осыпающихся камней.
было мудрено, все-таки он лежал больше чем на двухметровой
высоте, надо было бы становиться на цыпочки и специально
заглядывать вверх, чтобы его обнаружить. Но уже метров с
десяти он был виден весь преотлично. Поэтому Ромка не стал
испытывать судьбу и, как только немец отошел чуть подальше,
отполз в глубину развалин, в укромное местечко за уцелевшим
куском стены, которая прежде разделяла коридор и кабинет для
политзанятий. Масляная краска со стороны коридора обгорела и
полопалась, и сейчас было похоже, что на эту стену кто-то
наляпал грязной мыльной пены, она высохла, но неопрятные круги
и разводы остались. И еще остались два железных крюка, на
которых всегда висела фанерная рама для стенгазеты. Сейчас
рамы не было; может, сорвалась, а скорее просто сгорела.
здесь можно было даже сидеть. Ромка сел. Подумал - и стащил с
ноги уцелевший сапог. Пошевелил разопревшими пальцами. Они
были белые, чистые. По стерне или щебенке таких ног и на сто
метров не хватит. Ничего, надо будет - и по стерне пойдут, как
миленькие, безжалостно решил Ромка.
отболели свое, а теперь у них какое-нибудь нервное замыкание.
Шок. Паралич осязательных центров. Но это шуточки, а все-таки
странно, почему они не болят. Вроде должны бы.
называется, на них места живого не было. Кровь, замешанная
кирпичной пылью, засохла хрупкой бугристой корой. Ромке
показалось на миг, что пальцы оцепенели и он их теперь не
сможет согнуть. Как бы не так! Держа руки перед лицом, он стал
сжимать пальцы нарочно медленно. Из-под сгибов между фалангами
проступила свежая кровь. Не обращая на нее внимания, Ромка
сжал пальцы в кулак, стиснул что было силы. Хорош! Еще как
послужит!
еще раз, вот таким способом, убедиться, что он остался
прежним, что в нем не сломалась даже самая маленькая, самая
незначительная пружинка.
почувствовать... со страху, что ли? или просто не до того
было?
разу. Скорее всего, это произошло постепенно... Конечно.
Теперь он стал припоминать: в самый первый момент, когда дом
рухнул и какая-то глыба (а может, потолочная балка) пробила
нары и сунулась в матрац тупым тяжелым углом и давила Ромке
между лопатками, выламывая позвонки, - в этот момент он еще
успел подумать, какое счастье, что ноги ему только присыпало
щебнем, а не придавило, и руки целы: ведь их вполне могло
оттяпать кирпичом.
четвереньках, уперся в пол и что было сил давил вверх
навстречу глыбе, а она ломала, ломала ему спину, но он не
уступал, держался и только кричал от боли, выл:
"А-а-а-а-а-а!!!" - кричал, но держался, потому что если б он
уступил и лег на пол - это был бы конец.
памяти. Очнулся в темноте. Понял, что лежит на правом боку на
остром щебне. За спиной у Ромки был все тот же матрац. "Все
ясно, - подумал он, - правая рука не выдержала, подвернулась,
и матрац вместе с глыбой соскользнул на пол. Прямо скажем -
повезло..."
выстрелы. И горело. Ромка не слышал пламени, зато жар
просачивался к нему отовсюду и душил дым. Утренний ветер еще
не поднялся, понял Ромка, вот дым и оседает.
не смог: он был неважным знатоком примет, хотя сержант, надо
отдать ему должное, вбивал их в Ромку при каждом удобном
случае.
бе подвернутую правую руку, левой выгреб из-под бока щебень, и
лег, насколько позволяло место, плашмя, прижавшись лбом и
растопыренными ладонями к прохладному крашеному полу, потому
что пол начал крениться, заскользил вперед по какой-то
ниспадающей дуге, все быстрее и быстрее; Ромка летел на нем,
как на плоту с водопада; площадка была совсем маленькой,
только одному на ней и хватило бы места, она летела вниз, и
конца этому падению не было видно...
что бой к этому времени затих - ни единого выстрела он больше
не слышал. Это могло означать только одно: наши получили
подкрепление, отбили немцев и погнали их к границе, и там либо
все успокоилось, либо наши гонят их еще дальше, иначе Ромка
слышал бы отголоски боя - земля и камень проводят звук лучше
любого телеграфа.
ветер! - но слабость отступала медленно. Она была разлита по
всему телу; она сидела в каждой отравленной клеточке - тяжелый
металлический комочек, - словно в каждую клеточку впрыснули
шарик ртути, и кровь, обмывая их, силилась - и не могла,
силилась - и не могла выкатить эти шарики из клеточек, как из
гнезд.
стал выбираться. Причем очень спешил. Последнее было вполне
разумно, учитывая его положение; но признаемся сразу, что
побуждало Ромку к этому вовсе не опасение за собственную
жизнь, как может подумать иной простодушный читатель, а
тщеславие. Да, да! В отличие от нас с вами он знал еще один
выход из положения, самый простой и безопасный: просто лежать
и ждать. Ждать, пока ребята разгребут эту кучу и доберутся до
него. В том, что это случится, и очень скоро, он был
совершенно уверен. Да иначе и быть не могло! Ребята просто не
могли поступить иначе; это было бы дико, это было бы
противоестественно, если бы они его здесь бросили, под этим
завалом, при первой же возможности не разгребли эту кучу,
чтобы вытащить его на белый свет, живого или мертвого. Как
только у них развяжутся руки хоть немного и они сделают
перекличку и вспомнят, что Ромка Страшных остался в каталажке
и его присыпало - они тут же бросятся на выручку. Факт! Если
хоть один уцелеет, кто знал, что Ромка оставался здесь, - он
придет и разроет этот мусор. Но - мерси! - все это приятно,
конечно, однако Ромка предпочитал обойтись без посторонней
помощи. Ждать, пока его спасут? - еще чего!.. Нет, сам! Только
сам. А потом они станут тянуть из него подробности, а он будет
снисходителен, но немногословен...
Перумов Ник
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Андреев Николай