разведчик, не видели, как под черным днищем машины и за нею вырвались из
земли два куста пламени. Грохот взрывов, визг тормозов, треск ломающегося
дерева, крики... И все это прошила автоматная очередь. Зазвенели разбитые
стекла.
машина поперек загородила дорогу; с нее под выстрелами прыгали черные фигуры
в шинелях. Но во второй машине, твердо ступив сапогом на подножку, в полный
рост стоял в открытой кабине немец и, уперев в живот автомат, веером сеял
над дорогой трассирующие пули. А шофер под прикрытием огня пытался
развернуть машину. По ним стреляли.
пятерню. Под самые ноги ему брызнула трассирующая очередь. Он выстрелил из
пистолета и побежал к немцу. И еще несколько человек бежали за ним, стреляя.
Немец стоял, держась рукой за дверцу, качался вместе с нею. Когда Васич
подбежал, он плашмя рухнул на дорогу. Выбитый при падении автомат скользнул
по снегу в сторону. На другую подножку вспрыгнул разведчик с забинтованной
головой, в упор, через стекло застрелил шофера.
сапогами, и оттуда били по немцам. Не успев закрепиться, они бежали по полю
в своих широких шинелях, проваливались в снег, падали, стаи светящихся пуль
неслись оттуда. Но на дороге люди открыто перебегали от машины к машине,
снимали оружие с убитых, в несколько голосов звали куда-то запропавшего
Никитенко. Выстрелы еще раздавались, но все было кончено. Так быстро, что
где-то по снежной целине, подгоняемый ветром, еще скакал уголек выброшенной
сигареты, рассыпая красные искры. Тот, кто выбросил его, по-прежнему сидел в
кабине. Подбежав, держа пистолет в левой руке, Васич дернул дверцу - немец
мягко вывалился под ноги ему. Он не был похож на того властно-уверенного
врага, которого представил себе Васич. Этот немец был старый, ссохшийся, как
гриб, маленький. При падении шапка слетела с него, и о дорогу с костяным
стуком ударилась голая, совершенно лысая голова. Ей уже не могло быть
холодно даже на снегу, и все-таки Васич испытал неприятное чувство,
обыскивая его. Он взял документы, снял полевую сумку: немец был в каких-то
чинах. Поднявшись, увидел суетившихся на дороге людей и среди них рослого
Голубева. Крикнул:
подножке, держась рукой за открытую дверцу - точно так же, как до него стоял
здесь убитый им из пистолета немец,- Васич махнул Голубеву проезжать, пока
они разворачиваются. Последние солдаты прыгали с оружием в кузова машин. И
тут Васич заметил мечущуюся на дороге собаку. Она металась между машинами и
лесом, словно звала людей в лес. Несколько голосов стало кликать ее. Она
радостно залаяла, побежала к лесу. Но, видя, что никто не следует за ней,
остановилась. Боялась ли она немецких машин, или не хотела покидать эти
места, где, может быть, лежало под снегом остывшее пепелище деревни, или уже
лес властно манил ее, но она все стояла в отдалении и лаяла. И тут раздался
хлопок выстрела. Васич увидел из-за кабины, как в небо светящейся звездой
косо взлетела ракета и вспыхнула там. Яркий свет опускался сверху на дорогу,
и все, что было на ней, словно вырастало навстречу ему.
Держась за ее борт, бежал, подпрыгивая, отставший солдат. Его поспешно
втянули в кузов.
машину, с поля, где залегли уцелевшие немцы, брызнули огненные трассы пуль,
засверкали около бортов и впереди светящейся стаей низко пронеслись над
кабиной. Кто-то вскрикнул в кузове. Люди попадали на дно. Сжав губы,
Чеботарев вел машину, заставляя себя смотреть на дорогу. От пуль его
защищало сбоку только пробитое стекло кабины. Мотор рычал все сильней,
машина дрожала от напряжения, но левое заднее колесо ползло с дороги в
рыхлый снег.
земле!
вспыхивало в темноте короткое пульсирующее пламя...
оба задних колеса зацепились за твердое, вся сила, клокотавшая в моторе,
рванула ее с места; дорога, слившись в белую полосу, понеслась под сапогами
Васича, стоявшего на подножке; ветер толкнул в лицо, едва не сбив с него
шапку. И люди, перебегая на ходу к заднему борту - их швыряло в кузове,-
стреляли назад. Там при свете догоравшей ракеты выскочили на дорогу
несколько немцев, паливших из автоматов, но и они, и дорога, и взорванная
машина на ней - все это стремительно откатывалось назад, уменьшаясь. В
стекле кабины с тремя пулевыми пробоинами и брызнувшими во все стороны
белыми трещинами качалась снежная дорога. Она неслась навстречу из темноты.
Пулевые пробоины в стекле скакали вверх-вниз, не давая вглядеться, ветер
гудел в них, как в горлышке бутылки. Васич открыл дверцу. Ветром толкнуло в
лицо. Он зажмурился. Впереди по дороге тряско бежали высокие немецкие фуры,
запряженные каждая двумя першеронами. Машины быстро нагоняли их.
солдаты жадно курили из рукавов первую с тех пор цигарку.
неостывшим азартом боя.
холодок близкой опасности... Васич захлопнул дверцу. Поднял стекло. Ветер
пресекся, и на минуту исчезло ощущение быстрой езды. Только гудел мотор и
давило на уши.
бегущие мохнатые лошади, с передних сидений оборачивались лица немцев - все
это, возникнув, исчезло. Глаза Васича через стекло на короткое мгновение
встретились с глазами немца-ездового, и тот с изменившимся лицом закричал
вдруг что-то, указывая на машину рукой.
лежал на руле, носком сапога придавливал газ.
клочьями рвался по сторонам. Васич отодвинулся в глубину кабины, в темноту.
Радостный холодок теснил сердце. С правой стороны понеслись деревца посадки.
Мелькнула машина с поднятым капотом и двое немцев, влезших головами в мотор.
Дорога была здесь сильно изрыта гусеницами. Васич всматривался в темноту, но
стекло блестело в глаза. Он опустил его. Сквозь кинувшийся в лицо ветер
увидел в посадке мрачные темные тела танков. Немцы сновали между ними. Один
немец с ведром перебежал дорогу перед самыми колесами, добродушно погрозил
кулаком.
взгляд Чеботарева, объяснил: - Дорога к фронту. Немцу туда торопиться
незачем, он гнать не станет.
молнии. "Легкая батарея,- определил Васич, мысленно отмечая место, где она
стоит, так же как в посадке он считал танки.- Только б дорога не перекопана.
Тогда проскочим..." Он верил, что не успели перекопать: фронт не
установился, шли подвижные бои. И еще раз подумал: "Тогда проскочим".
потому что мыслью они мчались еще быстрей. Дорога летела под колеса, в
свисте ветра проскакивали назад километры, но фронта все не было видно.
Вдруг засигналил им впереди красный огонь фонарика. Это регулировщик
требовал остановиться. Быстрый взгляд Чеботарева. Васич кивнул. Весь
слившись с машиной, он знал, чувствовал, как сейчас будет. Они не
остановятся. Удар! - и проскочат дальше. И ждал этого удара. Но тут сознание
толкнуло его.
тормозов второй, мчавшейся за ними машины. И - тишина. Они стояли. На щеках,
в ушах Васич еще чувствовал ветер. Он тяжело дышал. К машине шел немец.
Васич открыл дверцу. И сразу услышал фронт: близкий грубый стук пулеметов,
частую строчку автоматов и потрясший воздух разрыв снаряда. Фронт был рядом.
Васич спрыгнул на землю. Он увидел немца, подходившего к машине,- это был
офицер, увидел стоящий с краю дороги мотоцикл с коляской; от этого места,
протоптанный множеством колес, отходил в поле съезд, и столб с прибитыми
стрелками указывал направление.
пуговицу, покачивался фонарик. Он шел к машине, на затоптанной снегом
подножке которой была примерзшая кровь немца. И на железном полу кабины,
смешавшись с растаявшим снегом от сапог, была кровь. И немец шел сюда. Он
смотрел на Васича. Он не мог не видеть его. Но Васич спокойно стоял рядом с
немецкой машиной, а немец был так уверен, что в сознании привычное
впечатление заслоняло то, что видели глаза.
Он не заметил, что из-за машины, сбоку, подходил к нему еще автоматчик. В
тот момент, когда немец отшатнулся, падая, Васича сильно ударило. Вздрогнув
от толчка, он обернулся, увидел перед собой присевшего солдата-немца и в его
руках брызжущий огнем автомат. Это была смерть, он понял сразу, но отчего-то
не мог ничего сделать, ни крикнуть, ни отскочить, а только стоял и
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Березин Федор
Шилова Юлия