Чтение 12–й страницы книги ~Дайте руку королю~

Хоть-бы-хоть-бы-хоть-бы-ушла!!! Стал снова считать, сбился. Шепотом запел
песню - ее часто слышишь по радио. Слышишь после того, как чудной голос (не
то мужской, не то женский) скажет: "Говорит Пекин! Здравствуйте, дорогие
советские радиослушатели".

Он поет эту песню:

Всех, кто смел и отважен, и юн,

Звал в свою армию Мао Цзедун...

Ну-ка?.. Никуда она не ушла! О-оо, если бы он был львом - разорвал бы
ее! Да хоть бы котом: зашипел бы, пронзительно, ужасно замяукал... Она бы
описалась и убежала.

Он яростно мяукает про себя: "Мя-а-ай-йу-уу, мя-а-ай-йу-уу!
Мий-йу-ууу!"

Сестра сидит. А время - тик-так, тик-так, тик-так... Мертвый час
кончится - больные начальники выйдут в свой коридор. И не видать денег!
Мятых, истертых, скомканных - но таких чудесных-чудесных денежек! Ийка
заглянет в палату, и надо будет орать: "П...да!" А если не крикнешь...
О-ооо!

Он вышел из уборной - и двинулся к лестничной площадке. Направился к
ней - словно никакой сестры не было на посту.

Клюшка - стук... стук... А спина чувствует, что позади нее - сестра.

"Эй! Это куда?" - она еще не крикнула.

Крикнет! Вот... вот... Майка взмокла. Спине щекотно от стекающего пота.
До чего длинный этот коридор!

"Эй! Куда еще?!" - как резко, как громко, как зло - страшно-страшно
крикнула...

Нет. Пока - нет. Не крикнула до сих пор? Так кричи! Скорей ори - чтобы
он не мучился!

Ор-р-рри-и же!!

В груди - стеснение. В груди слева. И там что-то горячее. До чего
противное стеснение. Ф-фу - мутит. Тошнит! Вот она, дверь... Приоткрыта на
лестничную площадку... Шаг. Еще шаг. Он на площадке. Уже не в коридоре - на
лестничной площадке!

Как трудно обернуться! Сейчас нога подломится - хлобысь!.. Только бы не
упасть от этой дрожи. Раз! - оглянулся...

Далеко (теперь уже так далеко!) - сестра. Читает. Он закрыл дверь.
Послал воздушный поцелуй. Его уже не увидишь. Пуст коридор!

Широкая площадка, шахта лифта, стальные двери заперты. Нажми на кнопку
- внизу загудит лифт. А в нем - лифтерша... Нет уж! Он спустится по
лестнице.

Правой рукой держится за холодные металлические перила. В левой -
клюшка, упирается ею в ступеньку. Он медленно спускается по решетчатым
чугунным ступеням. До чего же медленно!..

Наконец он почти на площадке - между пятым и четвертым этажами. Клюшку
вниз - вперед... О-ой!.. - бамц! Со всего размаху - о металлический пол!
Проклятая "конская стопа" зацепилась за край ступеньки - и он об пол лицом.

Темно. Кошмарная боль. Внутри головы кто-то бешено колотит в виски
молоточками. Мамочки, какая мука! Пожалей меня кто-нибудь...

Фиг! Так пожалеют, что...

Лишь бы не услыхали, как грохнулся. Встать поскорее. Сил не хватает,
гадство! Во рту что-то теплое, сладкое. Тьфу! Зуб выпал. А! Он и так
шатался. Сплюнуть кровь. "Всех, кто смел и отважен, и юн..." А еще поют:
"Смело, товарищи, в ногу..." А то: "Смело за щеку берет, в обе скважины
дает..." - так Сашка напевает. Сашка-король. Раз-два-три - о-оо-п-ля!

Шатается - но стоит! Опирается на клюшку.

Ну - дальше по лестнице...

Он ступил в покои запретного этажа. Здесь не коридор, а галерея: палаты
лишь слева, а справа - ряд круглых колонн и окна. До чего от них светло!
Между ними - кадки с цветами. Тут, там - мягкие кресла, столики. Пол сплошь

покрыт ковром.

Люстру он увидал сразу. Она еще больше, чем представлялась. Висит себе
- бледно-голубая. Похожая на треть громаднейшего арбуза - срезом вверх.

А как найти столовую, где стоят столы на колесиках?

Хо-о, вон же он! У стенки слева, между дверями палат. Стол из матово-

белого металла, с блестящими ножками, на пузатых, похожих на бочечки,

резиновых колесиках. Миленький хороший-хороший чудесненький столичек!

Лишь бы не вышел никто! Скорее к нему... Так - клюшку на него. Взяться
за его углы, опереться - и шажок... Еще... Подкатил стол под люстру.

Теперь - на него взобраться... Лег на стол грудью, протянул руки,
ухватился за край. Подтягивается изо всех сил, вползает на него животом.
Зубы от напряжения - цыг-цыг-цыг... "Всех, кто смел и отва... м-мя-а-йу-уу!
м-ми-ий-йу-уу!" - недостает сил! Пижама взмокла.

Закинуть на стол правую ногу - она поживее левой. Ннн-н-у!.. "Смело за
ще..." - Готово! Неужели взобрался?

Уф-ффф! Передохнуть. Вздохнуть-передохнуть-отдохнуть...

А из любой двери могут выйти...

Скорее на ноги - и к люстре! К миленькой богатенькой-пребогатенькой
люстрочке! Денег будут полные карманы. Бери, Сашка! Хватай! Пусть няня Люда
купит тебе яблок, груш, персиков, шоколадных конфет. Жри-обжирайся!

Но уж тогда Ийка спокойно зайдет к Скрипу. Присядет на его кровать, они
будут разговаривать. И никто-никто-никто его не заставит обзывать Ийку!

Он встал на коленки, уперся в стол ладонями. Так. Теперь поднять правую
коленку... Выше-выше! Почти достала до подбородка. Упереться носком в
стол... Только бы ботинок не скользнул по гладкому столу!

Высунулся язык. Слюнявый язык. Не хватало высунутого языка...
Выпрямляться постепенно, тихонечко... Если стол чуть поедет - полетишь на
пол. Дышится еле-еле. Пот затекает в глаза, щиплет.

Лишь бы левая нога не подогнулась! Вот - он уже упирается руками в
коленки. До чего трясутся! Еще легонько вверх - и он стоит на столе. Можно
взглянуть на люстру.

Он запрокинул голову... А люстра еще так высоко! И тянуться нечего...

М-м-мя-ай-йу-уу! м-м-мя-ай-йу-уу! м-м-ми-ий-йу-уу! Чуть не кинулся на
пол. Слезы хлынули. Не достать! Любимую чудесную богатенькую люстрочку,
его-его-его люстрочку, полную денег, - не достать...

Сквозь слезы видит... Кого он видит?! О-оо, Сашку-короля. Тот стоит на
лестничной площадке, смотрит в открытую дверь. За ним маячит Петух.

- Не п...данулся, а? - с изумлением сказал король. - Зря ждали. А мурло
- разбитое! Какой, с-сука, жадный на деньги!

Он на клюшках подскакал к столу. Следом - Петух. Сорвали Скрипа вниз -
разбиться об пол не дали. Но он больно ушиб правый локоть, плечо, висок.

Сашка встал на стол. Взяв клюшку за конец, протянул ее рукоятью к
люстре. Рукоять уперлась в ее край. Люстра стала отклоняться - накреняясь.
Через край посыпались монеты, полетели смятые пятирублевки. Король слегка
принял клюшку на себя и толкнул вновь: встряхнул люстру. Деньги сыпанулись
гуще. Он продолжал встряхивать люстру, пока в ней почти ничего не осталось.

- Тебя, Скрипач, на гвоздь посадить мало! - король сказал, когда они
вернулись в палату. - Хотел все один захапать, курва! Но за идею я тебя
прощаю...

Сашка расплющил на его голове катыш пластилина, надавил большим

пальцем - с силой повел против волос. Он вскричал от боли.

- Нервенный какой! - повелитель осклабился.

Потом Скрип узнает от Кири и Проши: его выследил Глобус. Заподозрил,
почему он так долго не возвращается из уборной? Хотел пойти посмотреть,
выглянул в коридор - и усек, как Скрип пробирается на лестничную площадку.

23

На другой день король и Петух снова проникли на четвертый этаж,
добрались до столовой. Из холодильника, где держат передачи, украли жареную
курицу.

После мертвого часа ее обладатель-мальчишка как раз захотел
курятинки... И надулся же! Позвонил по телефону папаше... Обо всем этом поли
узнали от няни Люды. Больные начальники стали говорить: персонал не следит
за порядком. "Эти голодные" (так они называют тех, кто лежит этажом выше) -

"эти голодные приходят, как домой, и воруют!"

А тут в аккурат - надо же! - приспело время разыграть денежки, что
подкопились в люстре. Сели за домино. Велели принести лестницу... а в люстре
всего две пятирублевки и десять копеек!

Ну, сказали начальники, это работают не "голодные". Калеки добрались бы
до денег без лестницы? Она - под замком. А ключи - у персонала. Вот кто
воры-то...

- Закипело-заварилось, к-х-хх!.. - няня Люда сипло захихикала, и ее
передернуло всю от головы до пяток. - Кого-то вышибут! Под суд отдадут. Не
кради у людей.

- А мы - не люди? - сказал Сашка, когда она ушла. - Вот блядская
старуха! Сама наши передачи ворует - и ни х...я!

Поли загалдели: "Конечно, Сань! Конечно!.." Они отлично знают, как
крадут няньки, санитарки, сестры... Из них никто не покупает хлеб - его
"приносят с работы". Таскают сахар, какао, сливочное масло, сметану, яйца.
Новое белье подменяют старьем. Повариха разбавляет молоко, компот, срезает
лучшую часть мяса. А то, что осталось, по два раза вываривает и бульон