Чтение 12–й страницы книги ~Алмазная колесница (том 1)~

Лисицкий обустроился на новом месте с уютом. Коммутаторные барышни успели надарить ему вышитых салфеточек, на столе стояла вазочка с домашним печеньем, варенье, заварной чайничек. Кажется, бравый штабс-ротмистр пользовался здесь успехом.

Увидев Фандорина, он вскочил, сдернул наушник и с энтузиазмом воскликнул:

- Эраст Петрович, вы истинный гений! Второй день здесь сижу и не устаю это повторять! Ваше имя нужно высечь золотыми буквами на скрижалях полицейской истории! Вы не представляете, сколько любопытного и пикантного я узнал за эти два дня!

- Не п-представляю, - перебил его Фандорин. - В квартире три, дом Бомзе, Остоженка, какой номер?

- Секундочку. - Лисицкий затянул в справочник. - 37-82.

- Проверьте, куда звонили с 37-82 в минувшие четверть часа. Б-быстро!

Штабс-ротмистр пулей вылетел из комнаты и через три минуты вернулся.

- На номер 114-22. Это пансион "Сен-Санс", на Чистопрудном бульваре, я уже проверил. Разговор был короткий, всего полминуты.

- Значит, не застала... - пробормотал Фандорин. - Что за пансион? В мои времена такого не было. Учебный?

- В некотором роде, - хохотнул Лисицкий. - Там обучают науке страсти нежной. Заведение известное, принадлежит некоей графине Бовада. Характернейшая особа, проходила у нас по одному делу. И в Охранном ее хорошо знают. Настоящее имя Анфиса Минкина. Биография - истинный роман Буссенара. Весь свет объездила. Личность темная, но ее терпят, потому что время от времени оказывает соответствующим ведомствам услуги. Интимного, но не обязательно полового свойства, - снова засмеялся веселый штабс-ротмистр. - Я велел подключиться к пансиону. Там зарегистрировано два номера, так я к обоим. Правильно сделал?

- М-молодцом. Сидите и слушайте. А я пока сделаю один звонок.

Фандорин протелефонировал к себе на квартиру и велел камердинеру отправляться на Чистопрудный бульвар - понаблюдать за одним домом.

Помолчав, Маса спросил:

- Господин, будет ли это вмешательством в ход войны?

- Нет, - успокоил его Эраст Петрович, немного покривив душой, но другого выхода у него сейчас не было - Мыльникова нет, а железнодорожные жандармы обеспечить грамотное наблюдение не сумеют. - Ты просто будешь смотреть на пансион "Сен-Санс" и сообщишь, если увидишь что-то интересное. Там неподалеку электротеатр "Орландо", в нем есть публичный телефон. Я буду на номере...

- 20-93, - подсказал Лисицкий, у которого к каждому уху было прижато по наушнику.

- Звонок, по левому! - воскликнул он минуту спустя. Эраст Петрович схватил отводную трубку, услышал вальяжный мужской голос:

- ...Беатрисочка, душенька, горю весь, мочи нет. Сей же час к вам. Уж приготовьте мой кабинетик. И Зюлейку, непременно.

- Зюлейка с кавалером, - ответил на другом конце женский голос, очень мягкий и приятный. Мужчина заполошился:

- Как с кавалером? С кем? Если с Фон-Вайлем, я вам этого не прощу!

- Я вам мадам Фриду приготовлю, - заворковала женщина. - Помните такую, рослую, дивного сложения. Виртуозно хлещет плеточкой, не хуже Зюлейки. Вашему превосходительству понравится.

Штабс-ротмистр затрясся, давясь беззвучным смехом, Фандорин досадливо бросил трубку.

В течение последующего часа звонков было много, некоторые еще более пикантного свойства, но все в левое ухо Лисицкого, то есть на номер 114-22, второй телефон молчал.

Он очнулся в половине двенадцатого, причем звонили из пансиона. Мужчина попросил дать 42-13.

- 42-13 - что это? - шепотом спросил инженер, пока барышня соединяла.

Жандарм и сам уже шелестел страницами. Нашел, подчеркнул строчку ногтем.

"Ресторан "Роза ветров"", прочел Фандорин.

- Ресторан "Роза ветров", - сказали в трубке. - Слушаю-с?

- Милейший, подзовите-ка мне господина Мирошниченко, он сидит за столиком у окна, один, - попросил "Сен-Санс" мужским голосом.

- Сию минуту-с.

Долгое, на несколько минут, молчание. Потом на ресторанном конце спокойный баритон спросил:

- Это вы?

- Как условились. Готовы?

- Да. Будем в час ночи.

- Там много. Без малого тысяча ящиков, - предупредил пансион.

Фандорин стиснул трубку так, что побелели пальцы. Оружие! Транспорт с японским оружием, не иначе!

- Людей достаточно, - уверенно сказал ресторан.

- Как будете переправлять? По воде?

- Разумеется. Иначе на что бы мне понадобился склад на реке?

- Говорите, где склад.

В этот миг на столе перед Лисицким замигал лампочками аппарат.

- Это экстраординарный, - шепнул офицер, схватив рожок и крутанув рычаг. - Эраст Петрович, вас. Срочно. По-моему, ваш слуга.

- Слушайте! - кивнул Фандорин в сторону трубки и взял рожок. - Да?

- Господин, вы велели сообщить, если будет интересно, - сказал Маса по-японски. - Тут очень интересно, приезжайте.

Пояснять ничего не стал - видимо, в электротеатре было много публики.

Между тем разговор между "Розой ветров" и "Сен-Сансом" завершился.

- Ну что, назвал м-место? - нетерпеливо повернулся инженер к Лисицкому. Тот сокрушенно развел руками:

- Очевидно, в те две секунды, когда вы отложили трубку, а я еще не взял... Я слышал только, как этот, из ресторана, сказал: "Да-да, знаю". Какие будут приказания? Послать в "Розу ветров" и "Сен-Санс" наряды?

- Не нужно. В ресторане вы никого уже не застанете. А пансионом я займусь сам.

* * *

Летя в экипаже вдоль ночных бульваров, Фандорин думал о страшной опасности, нависшей над древним городом - нет, над всем тысячелетним государством. Черные толпы, вооруженные японскими (или какими там) винтовками, стянут переулки удавкой баррикад. С окраин к центру поползет бесформенное кровавое пятно. Начнется затяжная, лютая резня, в которой победителей не будет, лишь мертвецы и проигравшие.

Главный враг всей жизни Эраста Петровича, бессмысленный и дикий Хаос пялился на инженера бельмастыми глазами темных окон, скалился гнилой пастью подворотен. Разумная, цивилизованная жизнь сжалась в ломкую проволочку фонарей, беззащитно мерцающих вдоль тротуара.

Маса поджидал возле решетки.

- Я не знаю, что происходит, - быстро заговорил он, ведя Фандорина вдоль пруда. - Смотрите сами. Плохой человек Мырников и с ним еще пятеро прокрались в дом вон через то крыльцо. Это было... двенадцать минут назад. - Он с удовольствием взглянул на золотые часы, в свое время подаренные ему Эрастом Петровичем к 50-летию микадо. - Я тут же вам позвонил.

- Ах, как скверно! - с тоской воскликнул инженер. - Этот шакал разнюхал и опять всё испортил!

Камердинер философски заметил:

- Все равно теперь ничего не поделаешь. Давайте смотреть, что будет дальше.

И они стали смотреть.

Слева и справа от входа было по окну. Свет в них не горел.

- Странно, - прошептал Эраст Петрович. - Что они там делают во мраке? Ни выстрелов, ни криков...

И в ту же секунду крик раздался - негромкий, но полный такого звериного ужаса, что Фандорин и его слуга, не сговариваясь, выскочили из своего укрытия и побежали к дому.

На крыльцо выполз человек, проворно перебирая локтями и коленками.

- Банзай! Банзай! - вопил он без остановки.

- Пойдем! - оглянулся инженер на остановившегося Масу. - Что же ты?

Слуга стоял, скрестив руки на груди, немое воплощение обиды.

- Вы обманули меня, господин. Этот человек японец.

Уговаривать его было некогда. Да и совестно.

- Он не японец, - сказал Фандорин. - Но ты прав: тебе лучше уйти. Нейтралитет так нейтралитет.

Инженер вздохнул и двинулся дальше. Камердинер тоже вздохнул и побрел прочь.

Из-за угла пансиона один за другим вылетели три тени - люди в одинаковых пальто и котелках.

- Евстратий Павлович! - галдели они, подхватив ползущего и ставя его на ноги. - Что с вами?

Тот выл, рвался из рук.

- Я Фандорин, - сказал Эраст Петрович, приблизившись.

Филеры переглянулись, но ничего не сказали - очевидно, в дальнейших представлениях нужды не было.

- Мозга с мозги съехала, - вздохнул один, постарше остальных. - Евстратий Павлович давно не в себе, наши примечали. А тут совсем с резьбы сошел...

- Японский бог... Банзай... Изыди, бес... - всё дергался припадочный.

Чтоб не мешал, Фандорин сжал ему артерию, и надворный советник успокоился. Опустил голову, всхрапнул, повис на руках у своих помощников.

- Пусть полежит, ничего с ним не случится. Ну-ка, за мной! - приказал инженер.

Быстро прошелся по комнатам, всюду зажигая электричество.

В квартире было пусто, безжизненно. Лишь в спальне билась и трепетала занавеска на распахнутом окне.

Фандорин кинулся к подоконнику. Снаружи был двор, за ним пустырь, сумрачные силуэты домов.

- Ушел! Почему никого не поставили под окном? Это непохоже на Мыльникова!

- Да стоял я, вон там, - принялся оправдываться один из филеров. - Как услышал, что Евстратьпалыч кричит, - побежал. Думал, выручать надо...

- Где наши-то? - изумленно вертел головой старший. - Мандрыкин, Лепиньш, Саплюкин, Кутько и этот, как его, ушастый. Вдогонку что ль припустили, в окно? Так свистели бы...

Эраст Петрович приступил к более внимательному осмотру квартиры. В комнате, что находилась слева от прихожей, обнаружил на ковре несколько капель крови. Потрогал - свежая.

Повел взглядом вокруг, уверенно направился к серванту, распахнул приоткрытую дверцу.

Там, зажатый в столярных тисках, торчал небольшой арбалет. Разряженный.

- Так-так, знакомые фокусы, - пробормотал инженер и стал прощупывать пол в том месте, где кровь. - Ага, вот и п-пружина. Под паркетиной спрятал... Где же тело?

Повернул полову вправо, влево. Направился к зеркалу, висевшему на противоположной от окна стене. Пощупал раму, не нашел механизма и просто двинул кулаком по блестящей поверхности.

Филеры, тупо наблюдавшие за действиями "Чернобурого", ахнули - зеркало со звоном провалилось в черную нишу.

- Вот она где, - удовлетворенно промурлыкал инженер, щелкнув кнопкой.

В обоях открылась дверца.

За фальшивым зеркалом оказался чуланчик. С другой стороны в нем имелось окошко, откуда отлично просматривалось соседнее помещение, спальня. Половину тайника занимал фотографический аппарат на треноге, но не он заинтересовал Фандорина.

- Говорите, ушастый? - спросил инженер, нагибаясь и рассматривая что-то на полу. - Не этот?

Выволок под мышки безжизненное тело с торчащей из груди стрелой, короткой и толстой.

Филеры сгрудились над мертвым товарищем, а инженер уже спешил в комнату напротив.

- Тот же фокус, - объявил он старшему из агентов, когда тот вошел следом. - Тайная пружина под паркетом. В шкафу спрятан арбалет. Смерть мгновенная, острие смазано ядом. А труп вон там. - Он показал на зеркало. - Можете убедиться.

Но в этом тайнике, точь-в-точь похожем на предыдущий, тел оказалось целых три.

- Лепиньш, - вздохнул филер, вытаскивая верхнего. - Саплюкин. А внизу Кутько...

Пятый труп нашелся в спальне, в щели за платяным шкафом.

- Не знаю, как ему удалось расправиться с ними поодиночке... Скорее всего, дело было так, - принялся восстанавливать картину Фандорин. - Те, что вошли в боковые комнаты, погибли первыми, от стрел, и были спрятаны в з-зазеркалье. Этот, в спальне, убит голой рукой - во всяком случае, видимых повреждений нет. У Саплюкина и этого, как его, Лепиньша, переломлены шейные позвонки. Судя по разинутому рту Лепиньша, он успел увидеть убийцу. Но не более... Акробат умертвил этих двоих в прихожей и оттащил в правую комнату, бросил поверх Кутько. Я одного не пойму: как это Мыльников уцелел? Должно быть, развеселил японца своими воплями "банзай!"... Ну всё, довольно лирики. Главное дело у нас впереди. Вы, - ткнул он пальцем в одного из филеров, - берите своего скорбного разумом начальника и везите его на Канатчикову дачу. А вы двое - со мной.

- Куда, господин Фандорин? - спросил тот, что постарше.

- На Москву-реку. Черт, уже половина первого, а нам еще искать иголку в стоге сена!

* * *

Поди-ка отыщи на Москве-реке неведомо какой склад. Грузового порта в Первопрестольной не имеется, товарные пристани начинаются от Краснохолмского моста и тянутся с перерывами вниз по течению на несколько верст, до самого Кожухова.

Начали прямо от Таганки, с пристани "Общества пароходства и торговли Волжского бассейна". Потом был дебаркадер "Торгового дома братьев Каменских", склады нижегородской пароходной компании г-жи Кашиной, пакгаузы Москворецкого товарищества и прочая, и прочая.

Искали так: ехали вдоль берега на извозчике, вглядываясь в темноту и прислушиваясь - не донесется ли шум. Кто станет работать в этот глухой час кроме людей, которым есть что скрывать?

Временами спускались к реке, слушали воду - большинство причалов располагалось на левом берегу, но изредка попадались и на правом.

Возвращались к коляске, ехали дальше.

С каждой минутой Эраст Петрович делался все мрачнее.

Поиски затягивались - брегет в кармане звякнул дважды. Словно в ответ пробили два раза часы на колокольне Новоспасского монастыря, и мысли инженера повернули в сторону божественности.

Самодержавная монархия может держаться лишь на вере народа в ее мистическое, сверхъестественное происхождение, думал хмурый Фандорин. Если эта вера подорвана, с Россией будет, как с Мыльниковым. Народ наблюдает за ходом этой несчастной войны и с каждым днем убеждается, что японский бог то ли сильнее русского, то ли любит своего помазанника больше, чем Наш любит царя Николая. Конституция - вот единственное спасение, размышлял инженер, несмотря на зрелый возраст всё еще не изживший склонности к идеализму. Монархии нужно перенести точку опоры с религиозности на разум. Чтоб народ исполнял волю власти не из богобоязненности, а потому что с этой волей согласен. Но если сейчас начнется вооруженный бунт, всему конец. И уж неважно, сумеет монархия залить восстание кровью или не сумеет. Джинн вырвется из бутылки, и трон всё равно рухнет - не сейчас, так через несколько лет, при следующем сотрясении...

В темноте тускло заблестели пузатые железные цистерны - нефтяные резервуары общества "Нобель". В этом месте река делала изгиб.

Эраст Петрович тронул возницу за плечо, чтоб остановился. Прислушался - издалека, от воды, отчетливо донеслось мерное, механическое покряхтывание.

- За мной, - махнул инженер филерам.

Рысцой пробежали через рощицу. Ветерок донес запах мазута - где-то близко, за деревьями, было Постылое озеро.

- Есть! - выдохнул старший агент (его фамилия была Смуров). - Вроде они!

Внизу, под невысоким спуском, темнел длинный причал, у которого было пришвартовано несколько барж, причем одна, самая маленькая, сцеплена с крутобоким буксирчиком на парах. Это ее попыхивание уловил слух Фандорина.

Из склада, вплотную примыкающего к пристани, выбежали двое грузчиков, неся ящик, скрылись в трюме маленькой баржи. За ними появился еще один, с чем-то квадратным на плечах - и по сходням взбежал туда же.

- Да, это они, - улыбнулся Фандорин, вмиг забывший о своих апокалиптических видениях. - Торопятся, с-санкюлоты.

- Кто? - заинтересовался непонятным словом второй филер, Крошкин.

Более начитанный Смуров, пояснил:

- Это были такие боевики, навроде эсэров. Про французскую революцию слыхал? Нет? А про Наполеона? И на том спасибо.

Из склада выбежал еще грузчик, потом сразу трое проволокли что-то очень тяжелое. В углу причала вспыхнул огонек спички, через секунду-другую сжавшийся до красной точки. Там стояли еще двое.

Улыбка на лице инженера сменилась озабоченностью.

- Что-то многовато их... - Эраст Петрович осмотрелся вокруг - Это что там темнеет? Мост?

- Так точно. Железнодорожный. Строящейся окружной дороги.

- Отлично! Крошкин, вон в той стороне, за Постылым озером, станция Кожухово. Берите извозчика, и скорей туда. На станции должен быть телефон. Звоните подполковнику Данилову, номер 77-235. Не будет подполковника - говорите с дежурным офицером. Обрисуете с-ситуацию. Пусть сажает на дрезины караул, дежурных - всех, кого сможет собрать. И сюда. Всё, бегите. Только револьвер отдайте. И запас патронов, если есть. Вам ни к чему, а нам может п-приподиться.

Филер сломя голову бросился назад к пролетке.

- Ну-ка, Смуров, подберемся ближе. Вон превосходный штабель из рельсов.

* * *

Пока Дрозд прикуривал, Рыбников взглянул на часы.

- Без четверти три. Скоро рассвет.

- Ничего, успеем. Основную часть погрузили, - кивнул зсэр на большую баржу. - Осталась только сормовская. Ерунда, пятая часть груза. Поживей, товарищи, поживей! - подбодрил он грузчиков.

Товарищи-то товарищи, но сам ящиков не таскаешь, мимоходом подумал Василий Александрович, прикидывая, когда лучше завести разговор о главном - о сроках восстания.

Дрозд не спеша двинулся в сторону склада. Рыбников за ним.

- А московскую когда? - спросил он про главную баржу.

- Завтра речники перегонят в Фили. Оттуда еще куда-нибудь. Так и будем перемещать с места на место, чтоб глаза не мозолила. Ну, а маленькая прямо сейчас пойдет в Сормово, вниз по Москве-реке, потом по Оке.

Ящиков на складе уже почти не осталось, лишь плоские коробки с проводами и дистанционными механизмами.

- Как по-вашему "мерси"? - ухмыльнулся Дрозд.

- Аригато.

- Ну, стало быть, пролетарское аригато вам, господин самурай. Вы свое дело сделали, теперь обойдемся без вас.

Рыбников веско заговорил о самом важном: