Чтение 12–й страницы книги ~Ассирийское наследство~

Они побрели домой. Всю дорогу тетя Вася была очень задумчива, и Надежде было ужасно ее жалко.

По Литейному, где жила мать, нужно было идти от остановки троллейбуса два квартала пешком. Тетя Вася утомленно опиралась на руку Надежды, так что Надежда подумывала, не вызвать ли старухе платного врача, пусть сердце послушает, давление измерит и уколы назначит витаминные какие-нибудь. А то как бы.., тьфу, тьфу, чтоб не сглазить...

Внезапно старуха встрепенулась и даже перестала опираться на Надеждину руку.

- Что?.. - начала было Надежда, но тетя Вася шикнула на нее, чтобы замолчала.

Она стояла посреди тротуара и поводила головой, как старый боевой конь, услышавший звук трубы. Надежда оглянулась. Шагах в пяти от них, сбоку на тротуаре, приткнулся к стене дома ларек холодного сапожника.

Сам сапожник, вернее сапожница - полная немолодая тетка, смугло-южного вида, высунула голову и быстро переговаривалась с молодым парнем на своем языке. Парень был тоже смуглый и черноволосый, глаза его сердито блестели под насупленными густыми бровями. Он не был похож на обиженного клиента. И на заглянувшего просто так поболтать земляка он тоже не был похож.

Надежда почувствовала, как тетя Вася незаметно подталкивает ее ближе к ларьку.

- Что-то мне нехорошо, постоим тут немножко. - Она прислонилась к стене и утомленно откинула голову, но Надежда-то прекрасно видела, что старуха вполне сносно себя чувствует, глаза у нее блестят и голос твердый, просто ее чем-то заинтересовал ларек холодной сапожницы.

Двое в ларьке не обратили на них никакого внимания - они ругались. Да, Надежда поняла это по жестам и повышенному голосу тетки. Она гортанно что-то выговаривала парню, а тот хмуро отвечал, набычившись.

Первая мысль, которая пришла Надежда в голову, была о том, что парень - рэкетир, то есть он собирает деньги с таких ларечников.

Но парень, как ни странно, не был похож на бандита. Волосы хорошие, вьющиеся, одет чисто и вполне прилично. Никаких ярких спортивных костюмов - обычные джинсы и куртка. Никаких золотых цепей и "гаек" на пальцах. Выражение лица сердитое, но не тупое и не злобное.

Тетка совершенно уже высунулась из ларька и сердито закричала на парня. Тот резко ответил, дернул широкими плечами, повернулся и пошел по Литейному быстрым шагом, сунув руки в карманы. Тетка крикнула ему что-то вслед и скрылась в своей будке.

Тетя Вася встрепенулась и бодрым шагом отправилась домой, благо было уже недалеко. Поднимаясь по лестнице, Надежда не удержалась:

- Тетя Вася, чем вас так заинтересовала тетка Галия?

- Ее так зовут? - обернулась старуха. - Ты ее знаешь?

- А ее все тут знают, - махнула рукой Надежда, - сколько себя помню, она всегда здесь сидела. Какая-то она.., из южных народностей, но по-русски хорошо говорит, давно, видно, здесь живет.

- Давно живет, - хмыкнула тетя Вася, - ну-ну...

Надежда открыла дверь своим ключом, и мать выглянула из кухни, откуда доносились аппетитные запахи: тушеного мяса с картошкой и сдобных булочек с корицей.

Надежда сглотнула голодную слюну и обрадовалась - она ела сегодня только рано утром, перед работой.

- Ну как там? - тихонько спросила мать. - Прояснилось что-то?

Тетя Вася, не отвечая, устремилась в свою комнату и вышла оттуда тотчас же, держа в руках свои неказистые, но достаточно еще крепкие ботинки. На ногах тети Васи были домашние шлепанцы.

- Я вниз спущусь, обувь починить, - сказала она в ответ на приглашение матери пообедать.

- Зачем ее чинить? - хором удивились Надежда с матерью. - Набойки совсем свежие...

- Вот как раз... - Тетя Вася скрылась на кухне и вернулась оттуда с большим столовым ножом.

Этим ножом она безуспешно попыталась подковырнуть набойку.

- Что вы делаете? - опять-таки хором вскричали мать и дочь, но старуха только отмахнулась от них нетерпеливо и продолжала свое неблагодарное занятие. И когда Надежда уже мигнула матери, что старуху нужно схватить и отнять нож, а то как бы она не начала гоняться с ним по всему дому, усилия тети Васи увенчались успехом.

- Вот, - торжествующе произнесла она, держа в руках оторванную набойку, - а говорят, сейчас мастеров хороших не осталось. Посмотрим, как ваша Галия с этим справится.

Она направилась к двери, но тут Надежда, сообразив, что обед отодвигается на неопределенно долгое время, озверела и схватила ее за рукав.

- Пока не объясните, что происходит, никуда не пойдете!

Тетя Вася выдернула руку, потом выпрямилась, став похожей на Станиславского, но, заглянув в глаза Надежде, покорно отошла от двери.

- Надя, - начала она спокойно, - как ты думаешь, какой национальности эта Галия?

- Понятия не имею! - Надежда пожала плечами. - Ну, черная какая-то... А зачем мне это знать?

- А затем, - наставительно продолжала старуха, - что эта сапожница по национальности айсорка!

- Откуда вы знаете? - заупрямилась Надежда.

- Мне ли не знать! - усмехнулась старуха. - А айсоры, они же сураи, да будет тебе известно - это прямые потомки древних ассирийцев.

- Что вы говорите? - зло воскликнула Надежда, ей безумно хотелось есть и совершенно не хотелось углубляться в историю народов Древнего Востока.

- Что-то я такое слышала, - мать решила поддержать беседу, - но откуда в нашем городе взялись айсоры?

- Они жили в Ираке, в Турции и в Закавказье, а потом, в 1919 году, было большое восстание, турки их вырезали, и оставшиеся бежали в Ирак и в Советский Союз.

А у нас уже распространились по многим городам. До войны в Союзе числилось по переписи больше двадцати тысяч айсоров, - объясняла тетя Вася.

- Ну и дальше-то что? - хамила Надежда. - Зачем вам к этой айсорке нужно?

Ботинки испортили...

Мать дернула ее за рукав, но Надежда была голодна, а когда человек голоден, он за себя не отвечает.

- Когда мы проходили мимо, я услышала любопытный разговорчик, - как ни в чем не бывало, продолжала тетя Вася, - этот молодой человек приходится вашей Галие родным внуком. И она была очень недовольна тем, как он проводит время, а именно: ходит куда-то по ночам, бросил работу и забивает голову какими-то бреднями.

- Обычный разговор бабушки и взрослого внука, - пожала Надежда плечами.

- Да, конечно. Но молодой человек на эти упреки отвечал, что он занят очень важным делом, что там, куда он ходит, ему объяснили, кто он на самом деле.

- И кто же он?

- Он - представитель древнего народа сураи; еще во втором тысячелетии до нашей эры ассирийский народ был силен и знаменит, в то время как других народов не было и в помине. И давно пора восстановить справедливость и вознести потомков славного и гордого народа сураи на полагающуюся им высоту.

Видя, что Надежда с матерью смотрят на нее, разинув рот от изумления, тетя Вася пояснила:

- Я кратко излагаю своими словами, чтобы вам было понятнее.

- Ничего не понятно, - вздохнула мать. - А при чем тут вы?

- Мальчишка нес что-то еще про древних ассирийских богов. Потом на руке его - вот тут, - старуха показала на своей кисти, - я заметила татуировку в виде пентаграммы.

Мне хочется узнать об этом побольше.

- Ну идемте, - со вздохом согласилась Надежда.

* * *

Тетя Галия закрылась в своей будке и плакала там навзрыд. Увидев Надежду, которая поздоровалась с ней через стекло, Галия приоткрыла дверь, взяла поврежденный ботинок, осмотрела его и кивнула головой.

Потом она громко высморкалась в мужской клетчатый платок и потянулась за инструментами. И вот тут-то тетя Вася обратилась к ней по-ассирийски. Она произнесла длинную тираду, после чего Галия снова достала платок и начала плакать. Тетя Вася снова и снова что-то говорила, и Галия отложила платок и заговорила в ответ.

Надежда стояла у ларька, чувствуя себя полной идиоткой: старухи вели живейшую беседу, из которой она не понимала ни слова.

Между делом сапожника ловко набила набойку и взяла с Надежды пятьдесят рублей - тетя Вася, видите ли, забыла дома кошелек. Не то чтобы Надежде было жалко полтинника, хотя все же не рубль, а пятьдесят, но если старуха возьмет за правило каждый раз отрывать набойки, когда ей приспичит поговорить с сапожницей.., никаких денег не напасешься!

Старухи распрощались как родные сестры, и оголодавшая Надежда чуть не силой поволокла тетю Васю домой.

Съев тарелку тушеных овощей с мясом и прихлебывая вторую чашку маминого душистого чая с мятой, Надежда пришла в благодушное расположение и спросила тетю Васю, довольна ли та беседой с сапожницей.

- Вы, конечно, опять скажете, что я выжила из ума, - вздохнув, начала тетя Вася, - но я узнала от Галии удивительные вещи. Оказывается, вот уже несколько недель среди молодых айсоров наблюдается какое-то брожение. Хоть они с большой неохотой рассказывают своим близким об этом, но все же удалось узнать, что в городе появился некий человек, который называет себя великим жрецом и старается возродить культ древнеассирийских богов. Кроме того, он неустанно проповедует об исключительности народа сураи, его избранности и призывает молодых людей, он их называет воинами, объединиться под знаменем богини злых сил и завоевать сначала власть в этом городе, а там видно будет, как дело пойдет.

- Вы не шутите? - не веря своим ушам, спросила Надежда. - Или, может, эта Галия что-то придумывает?

- Да ей такое ни в жизнь не придумать, я ее сто лет знаю! - воскликнула мать.

- Вот именно. - Тетя Вася кивнула матери и продолжала:

- Поскольку борются айсоры с плохими людьми, с мафией, то и помощи нужно просить у богини злых сил.

- Ах вот как, - протянула Надежда, - что-то с логикой у этого жреца не совсем...

- Логикой во всей этой истории и не пахнет! Но вы спросите, как зовут эту богиню?

- Львиноголовая Ламашту! - ахнула Надежда, в критической ситуации она очень быстро соображала, а что вскоре эта самая ситуация наступит, она чувствовала.

Чувство это гнездилось у нее где-то в корнях волос, то есть, как только Надежда Николаевна Лебедева начинала испытывать это чувство, она знала, что вскоре в ее жизни последуют изумительно интересные, опасные и загадочные события, и она. Надежда, не сможет спать спокойно, пока не разгадает все криминальные загадки.

- Правильно, Надя, они якобы поклоняются богине зла - львиноголовой Ламашту. Совершенно случайно Шоша - внук Галии - ей об этом проболтался. Видишь ли, бабушка научила его ассирийскому языку и в детстве рассказывала, какой их народ древний. Вот семена, посеянные жрецом, и упали на благодатную почву.

- Из этого следует... - Надежда глядела на тетю Васю блестящими от возбуждения глазами.

- Именно, у древних ассирийцев существовало представление о связи божества со своей статуей. То есть вот построят они храм и там поставят статую, к примеру, своего самого главного бога Энлиля. Так вот если придут враги, завоюют город и увезут статую из страны, то страна может погибнуть.

И знаешь от чего? - Тетя Вася хитро прищурилась. - От потопа.

- Прямо как у нас - Всемирный потоп, - удивилась мать.

- Только потоп этот будет вызван не наводнением с моря, а очень сильной дождевой бурей, которую нашлют злые силы.

- Значит, где статуя, там и божество, - протянула Надежда.

- Они и уперли золотую статуэтку из коллекции! - припечатала мать. - Тут и думать нечего!

- Так-то оно безусловно так, - согласилась тетя Вася, - но все дело в том, что у древних ассирийцев не было никакого культа поклонения львиноголовой Ламашту. Они ее, если честно, как огня боялись и защищались всеми доступными способами.

Для этого был у человека свой бог-защитник, который полагался ему при рождении.

Считалось, что с потерей своего бога человек становится легкой добычей для злых демонов, которые появляются из подземного царства, а также для инкубов Лилу - ночных духов, которые приходят к женщинам и высасывают из них жизненные соки, и суккубов Лилит, проделывающих то же самое с мужчинами. А уж львиноголовая-то всех этих демонов за пояс заткнула бы, потому что она приходила из подземного царства и приносила с собой всевозможные болезни. И чтобы богу-защитнику было полегче, у каждого человека имелся еще свой собственный шеду, в образе человека или зверя, который держал его жизненную силу.

Вот смотрите. - Тетя Вася сорвалась с места, побежала в комнату и вскоре вернулась, держа плоский кусочек обожженной глины. - Это часть оттиска печати ассирийского времени. Человек и его шеду.

На глине слабо выступали рельефные изображения мужчины и зверя, похожего на леопарда.

- Что делать будем? - нарушила Надежда продолжительное молчание.

- Если они украли статуэтку Ламащту, то и таблички тоже у них, - заявила тетя Вася. - Несмотря на ссору, внук Галии придет вечером, чтобы помочь ей закрыть ларек и отнести вещи. Я хочу с ним поговорить.

- Расскажите еще что-нибудь про ассирийцев, - попросила Надежда.

- Ну, - тетя Вася улыбнулась, - по их представлениям земля уподобляется большому перевернутому круглому челну, а небо - твердому куполу, накрывающему мир. Небо сделано из синей яшмы и покоится на основании, в которое вбиты колышки, и привязано небо веревками. Эти веревки и канаты - Млечный Путь.

- Какая прелесть! - воскликнула Надежда, представив воочию такую картину.

- Каждой звезде определено на небосводе твердое место, чтобы ни одна не сбилась с пути. На востоке находится гора восхода, на западе - гора заката, которые заперты на замок, и открыть замок может только Солнце - Шамаш по-ассирийски, - что оно и делает каждый день утром и вечером соответственно.

- Очень интересно, - начала мать, - но невозможно себе представить, чтобы взрослые люди в здравом уме могли в такое верить.

- А жрец им про это и не рассказывает, он больше напирает на львиноголовую Ламашту.

- Чувствую я, что дело нечисто! - воскликнула Надежда.

* * *

В трубке потянулась череда длинных гудков. Макс уже готов был дать отбой, когда наконец послышался щелчок и старческий голос проскрипел:

- Алле?

Не веря своим ушам, Макс узнал здорово постаревший, но все же незабываемый голос Зинаиды Викентьевны - только она так тянула гласные. Макс готов был расцеловать старуху, если бы не разделяющее их расстояние.

- Зинаида Викентьевна! - крикнул он как можно громче: она неважно слышала еще пятнадцать лет назад, но ни за что не хотела в этом признаться.

- Кого? - переспросила старуха. - Здесь таких нет!

- Леню! - заорал Макс еще громче. - Маркова Леню! Скажите, Максим Белов!

- Кого? - снова переспросила старуха, теперь Макс готов был ее убить.

- Лени Маркова нет? Скажите, Максим Белов спрашивает!

- Леню? - Зинаида наконец разобрала. - Леня здесь... Ленечка! Тебя к телефону... Как - нету? Вот же ты... Тебя какой-то Белов спрашивает...

На какое-то время в трубке воцарилась тишина, а потом раздался голос Леньки, знакомый, но удивительно настороженный:

- Максим! Это правда ты?

- Ну я! А ты что - не узнаешь меня?

- А какого цвета были лапы у Робсона?

- Белые, - нисколько не задумываясь, ответил Макс, - черный он был, как Поль Робсон, только лапы белые.

- Максим, и правда ты! - Голос Леньки стал не таким напряженным. - А я тут, понимаешь, в таком водовороте - всего пугаюсь. К телефону не хотел подходить, только когда узнал, что ты... Я вообще-то в этой квартире редко бываю, сейчас ненадолго зашел...

- А у меня только этот номер и был, значит, такая наша судьба была - пересечься...

- А ты сейчас в Питере? По делам, что ли?

- Можно сказать, что и по делам, - осторожно ответил Макс.

- Ты извини, - замялся Ленька, - мне, понимаешь, бежать надо, у меня и правда дело серьезное.., земля под ногами горит.

Скажи, как позвонить тебе?

- Ха! - ответил Макс. - Мы с тобой, похоже, в одинаковом положении. У меня тоже земля под ногами горит, и даже звонить мне лишний раз небезопасно. Ленька, мне очень нужно.., давай встретимся в том месте.., помнишь, где на льду играли?

- Где ты меня из проруби вытащил? - проговорил Леня очень серьезно, поняв намек - дело у Макса такое важное, что он даже сослался на то, что Леонид обязан ему жизнью. Такое другу лишний раз напоминать не будешь, если совсем не припекло!

- Все понял, через полчаса успеешь?

- Успею, - коротко ответил Макс.

* * *

На набережной Фонтанки встретились два человека, не видевшие друг друга пятнадцать лет. Один - по-западному небрежно элегантный, в мятых свободных джинсах и легкой куртке, серая английская кепка на рыжих волосах, но весь этот европейский стиль подпорчен пятнами красноватой глины; видно, что господин где-то хорошо приложился к российской землице, приобщился, так сказать, к корням. Второй - похудее и порке в плечах, одет нарочито незаметно, в полинялые джинсы и неброский свитер.

Встретились, обнялись, отстранились, чтобы рассмотреть друг друга, сличить с прежним, смириться с переменами.

- Отлично выглядишь, Максим! Свободный мир явно пошел тебе на пользу! - Маркиз смотрел на старого друга, чуть склонив голову набок. - Только откуда эта грязь на фирменном барахле? Валялся в канаве по пьяному делу?

- В канаве, твоя правда. Только не по пьяни, Ленечка, а от снайпера прятался, жизнь свою спасал. В таком положении не то что в канаву - в дерьмо плюхнешься, не раздумывая.

- Ну-ну, - вздохнул Маркиз, - раз ты в таком виде, то делаю вывод - тебе даже переодеться негде. Чего стряслось-то? Приехал туристом, завели в подворотню, набили морду и отняли бумажник?

- Ты, мой милый, плохо обо мне думаешь, - укоризненно проговорил Макс. - Разве я похож на человека, который пойдет с неизвестным злодеем в подворотню? И уж тем более я не похож на человека, у которого так просто можно отнять бумажник.

- Это верно, - кивнул Маркиз, приглядевшись к другу - широкие плечи, развитые мускулы, в хорошей форме, в общем.

- Приехал я в Россию не как турист и не на родные осины поглядеть, уж извини, - Макс говорил очень серьезно, - приехал я по делам. Приехал я, сопровождая выставку "Ассирийское наследство". Знаешь про такую?

Леня смотрел на Макса сузившимися глазами и думал: "Что это - подстава? Вдруг откуда-то прямо на голову сваливается Максим Белов, с которым мы не виделись пятнадцать лет, и сразу же начинает разговор про ассирийскую статуэтку! Так не бывает..."

- Вот смотри... - Макс достал визитку и еще какие-то документы. - Я - ответственный за безопасность коллекции. Нанял меня лично сам господин барон Гагенау.

"Самое милое дело, - думал Маркиз, - появляется друг, с которым мы давно не виделись, просит помощи, я веду его в свою квартиру, про которую никто не знает, и - конец, через пять минут приезжают туда люди заказчика и наша с Лолой песенка спета. Но есть два момента: во-первых, Максиму совершенно лишнее было заговаривать про Ассирийское наследство", а во-вторых, если они знают телефон квартиры, то, стало быть, знают и адрес. И тогда вовсе незачем подсылать Максима ко мне - просто приезжай да бери нас с Лолой тепленькими..."

- Что ты молчишь? - спросил Макс. - Ты мне не веришь?

Леня поглядел на мутную воду реки Фонтанки. Вон там, ближе к тому берегу, была тогда та злополучная прорубь.

Что ж, долги надо платить, даже если это связано с риском для жизни. Ведь тогда зимой Максим тоже рисковал: лед мог треснуть, и тогда они утонули бы оба.

- Ну вот что, - решительно начал он, - будет у нас долгий разговор. В кафе или ресторан в таком виде не пустят. - Он показал на пятна грязи у Макса на рукаве. - А в какую забегаловку пустят - там поговорить спокойно не дадут. К тому же ни тебе, ни мне сейчас светиться в городе, я так понимаю, незачем.

- Правильно понимаешь, - кивнул Макс.

- Значит, по русскому обычаю, берем бутылку водки, жратвы всякой и идем ко мне.

- Отчего же водку, а не коньяк, к примеру? - рассмеялся Макс.

- Оттого, что жрать хочется, а коньяк только лимоном закусывают! Ты это... - Он помедлил. - Там Зинаида одна в квартире из старых жильцов осталась, так ты ей не признавайся. Она видит да и слышит плохо, ты проскользни тихонько в комнату, чтобы она не узнала. А то пойдут разговоры - куда да откуда...

- Ну надо же, жива старушенция, - улыбнулся Макс, - а как мы с ней воевали...

- Теперь ко мне хорошо относится, - признался Леня, - я подкармливаю бабку иногда, когда прихожу, жалко ее, совсем одинокая. Кота нового не заводит, говорит - помру, соседи его на помойку выгонят...

Они зашли в магазин, но сначала Не в продуктовый, а зачем-то в промтоварный.

Леонид быстро выбрал там джинсы, куртку и свитер, причем все вещи были женские.

Потом прихватили кое-что из мелочей, потом уже пошли за продуктами.

Макс очень удивился, обнаружив в старой комнате Леньки девицу в расстегнутом халате, валявшуюся на неубранной кровати.

Леонид молча бросил ей на кровать пакеты с одеждой.

- Ты это "нарочно? - прошипела девица, разглядев джинсы. - Они же на два размера больше!