Чтение 12–й страницы книги ~Логово скорпиона~

Сидевшая поблизости старуха с пламенным взором прирожденной активистки подскочила и закудахтала:

- Это почему это она вне очереди? Сейчас будет очередь дамы в шляпке, потом очередь гражданина с палкой, потом очередь дамы с авоськой, потом - моя...

- Девушка по предварительной записи, - сурово отрезал вышибала.

- Мы все по предварительной, - не унималась старая активистка. - Если она пройдет, мы можем не успеть! Я третий раз записываюсь!

- У девушки абонемент! - рыкнул парень. - А будете шуметь - очищу помещение!

- Не имеете права! - пискнула активистка, но решила от греха замолчать: вдруг действительно очистят.

Как раз в это время от нотариуса вышла разбитная бабенка так называемого бальзаковского возраста, и блондинка под ненавидящими взглядами очереди проскользнула в кабинет.

Совершенно разнузданной походкой она подошла к столу нотариуса и села напротив него, вызывающе закинув ногу на ногу и поддернув юбку до последних мыслимых пределов.

Нотариус, плешивый мужичок с маслеными глазками, поднял голову, уставился на посетившее его кабинет явление природы и с интересом произнес:

- Слушаю вас!

- Викентий Романович; дорогой! Вся моя надежда только на вас!

- А в чем дело? - В голосе нотариуса прозвучала подозрительность, свойственная представителям этой профессии.

- Понимаете, моя тетушка при смерти... - Красотка открыла сумочку, вынула оттуда кружевной платочек, поднесла его к совершенно сухим глазам и громко всхлипнула.

Нотариус тоскливо покосился на графин с тепловатой кипяченой водой и спросил:

- Но при чем тут я? Я же не врач, я нотариус!

- Совершенно верно! - Блондинка придвинулась бюстом к нотариусу и продолжила:

- У тетушки есть квартира. Я - ее единственная.., почти.., родственница. Так вот.., вы понимаете?

- Не совсем, - потеплевшим голосом ответил нотариус.

Тема начала его интересовать.

- Не могли бы вы вместе со мной навестить мою тетушку в больнице и заверить ее подпись на завещании? Ведь у вас, кажется, есть такая форма услуги? - При этих словах блондинка снова раскрыла сумочку и принялась чем-то там шуршать.

Шуршание это ни с чем невозможно было спутать: так заманчиво шуршат только доллары.

Блондинка еще немножко пошуршала и промурлыкала совершенно интимным голосом:

- А я, Викентий Романович, была бы вам так благодарна, так благодарна!

Нотариус окинул клиентку плотоядным взглядом и протянул:

- Ну я прямо не знаю... Может быть, завтра... Сегодня я так занят...

- Викентий Романович! - Красотка всплеснула руками и в ужасе округлила глаза. - Ведь тетя при смерти! Она не доживет до завтра! Викентий Романович, я очень, очень вас прошу! Моя благодарность... - С этими словами она снова поколыхала бюстом и еще раз для верности пошуршала в сумочке.

Нотариус тяжело вздохнул, облизнулся и проговорил с некоторым пафосом:

- Ну что с вами поделаешь. Помогать тяжелобольным - это наш долг!

- Да-да! - восторженно поддержала его блондинка. - Именно долг!

- Хорошо, подождите меня в приемной.

Я сейчас закончу здесь, и мы поедем к вашей тете.

Блондинка, довольно потупив глазки, выскользнула в приемную и скромно села в уголке, купаясь в атмосфере ненависти остальных посетителей.

Нотариус принял еще одного человека, а затем секретарь объявил, что прием на сегодня закончен. Непринятые клиенты, шипя и косясь на подлую блондинку, потянулись к выходу. Нотариус вышел из кабинета, запер его на ключ, бросил секретарю:

- На сегодня свободен. Я поеду с клиенткой, - и пошел к выходу.

Блондинка, покачивая бедрами, устремилась следом, одарив секретаря на прощание взглядом, примерно переводимым на русский язык фразой: "Извини, дорогой. Я всей душой, но начальству виднее".

На улице с достоинством дожидался Семиухова его потрясающий темно-зеленый "крайслер". Нотариус любовно погладил автомобиль по крупу, тот в ответ ласково заржал - или это клиентке только показалось? Галантно открыв ей дверцу, Семиухов занял водительское место.

- Куда?

- Больница имени Третьего Интернационала на Московском проспекте, около "Электросилы".

Викентий Романович удивленно покосился на блондинку, но пожал плечами и включил двигатель.

Ворота больницы были еще открыты, дежурный на поздних посетителей даже не взглянул. Блондинка уверенно шагала между унылыми и мрачными корпусами. Нотариус, пыхтя, поспешал следом. Когда они свернули к стоящему на отшибе одноэтажному зданию, Семиухов удивленно взглянул на красотку и осведомился:

- Куда это мы? Тетя нас что, не дождалась?

- Не волнуйтесь, - проворковала клиентка, - тетя нас ждет! Она обещала обязательно дождаться!

В душе нотариуса шевельнулось нехорошее предчувствие, но дверь уже распахнулась, и длинноволосый человек в неопрятном сером халате с круглыми от нетерпения глазами воскликнул:

- Наконец-то! Скорее! Тетя уже не чаяла дождаться!

Нотариус придал себе суровый официальный вид и вслед за санитаром прошел через большое помещение, растерянно косясь на металлические столы и на то, что на них лежало, вошел в тесную комнатушку и строго спросил:

- Где ваша тетя?

- Не дождалась тетя, - поднялся навстречу Семиухову горестно всхлипывающий человек в рваных джинсах, такой же неопрятный и длинноволосый, как санитар, - не дождалась Пульхерия Сигизмундовна, отдала Богу душу! Перед смертью все повторяла: "Как же я завещание на Жанеточку не оформила!

Долг свой родственный не выполнила! Нет мне прощения!"

- Что за цирк? - возмущенно произнес Викентий Романович, убедившись, что в комнатушке никакой тети на наблюдается, а присутствуют только три подозрительные личности неаккуратного и явно необеспеченного вида. - Что за цирк? Я не позволю со мной шутить!

Я государственный нотариус! Где клиентка?

Она оплатит мне ложный выезд по двойному тарифу!

- Не оплатит, - грустно сообщил санитар, - она тоже скончалась. Узнала, что тетенька ее не дождалась, за сердце схватилась - и того. Летальный исход.

- Что вы за ерунду несете? - негромко возмутился Викентий Романович. - Она только что была жива и здорова.

- Вот так всегда, - с неизбывной тоской простонал санитар, - человек только что был жив и здоров - и вдруг хоп! - и он у меня на столе. Вот вы, например, Викентий Романович, тоже пока живы и здоровы...

- Прекратите это безобразие, - сказал нотариус совсем тихо. Нехорошие предчувствия, зародившиеся недавно в его душе, стали просто ужасными. - Прекратите! Я немедленно уезжаю домой!

- Как? Так и уедете, не простившись с телом вашей скоропостижно скончавшейся клиентки?

Санитар взял Семиухова под локоток и подвел его к двери в покойницкую. Отсюда было хорошо видно накрытое простыней до самых глаз тело на одном из металлических столов и выбивающиеся из-под простыни знакомые нотариусу светлые вьющиеся волосы его несостоявшейся клиентки.

Ноги нотариуса подкосились. Санитар подхватил его и усадил на жесткий неудобный топчан.

- Что же вы, Викентий Романович, так и не проститесь с Жанеточкой? Не запечатлеете, так сказать, последний поцелуй на ее хладном челе?

- Чего вы хотите? - осведомился нотариус, поняв наконец, что попал в руки заурядных грабителей. - Денег у меня с собой нет...

То есть, конечно, есть, но совсем немного.

Забирайте, если хотите.., только учтите, молодежь, у вас будут из-за меня очень большие неприятности. Ведь вы понимаете, что у такого человека, как я, должна быть очень сильная крыша.

- Викентий Романович! - с прежней грустью сказал ему санитар. - Вы нас не правильно поняли. Деньги ваши нам не нужны.

- А что же вам в таком случае нужно?

- Грех с души вашей снять. Вы как по ночам - спите спокойно?

- Вам-то что за дело? - огрызнулся нотариус. - Вы что, снотворным торгуете?

- В каком-то смысле, - санитар покосился на дверь покойницкой. - И кошмары вам не снятся?

- Прекратите это издевательство! - взвизгнул Семиухов. - Скажите, что вам от меня нужно, и разойдемся по-хорошему!

- Хорошо. - Санитар кивнул. - На самом деле я просто мечтаю о том, чтобы расстаться с вами. Потому что находиться с такой сволочью в одном помещении выше моих сил.

У меня от этого поднимается давление и выступает на коже аллергическая сыпь. Так что рассказывай, старая сволочь, все, что ты знаешь про женщин, которых с твоей помощью отправляют за границу, - и расстанемся.

Нотариус похолодел. Это было то, чего он боялся больше всего на свете. Простым ограблением здесь не пахло, эти люди знали о его связи с "Аистом", или "Пеликаном", что то же самое.

- Я ничего не знаю! - вскрикнул Викентий Романович и бросился к двери Длинноволосый тип, который со скучающим видом стоял, привалившись к стене, выставил вперед длинную ногу, Семиухов споткнулся об нее и упал на грязный бетонный пол.

- Нехорошо, Викентии Романович! - укорил его санитар голосом старшего пионервожатого, заставшего третьеклассника в туалете с сигаретой. - Нехорошо! Вы что же думаете: мы вам дадим убежать? Нет, вы нам сперва расскажете все, что вам известно об этих несчастных матерях-одиночках.. А если не расскажете.., знаете, сколько там пустых столов? - Он кивнул на дверь. - Один из них вполне может стать вашим... Только сначала вам придется немножко помучиться. Знаете, как Гриша виртуозно выдирает ногти на руках и ногах? - Санитар показал глазами на одного из своих молчаливых помощников. - Впрочем, откуда вам знать... Вы с ним пока не сталкивались... Ну ладно, я так понимаю, чистосердечного признания от вас голыми руками не добьешься.

Придется добиваться не голыми...

Санитар достал из кармана пару тонких резиновых перчаток, натянул их на руки. Один из его подручных жестко схватил Семиухова сзади за локти, лишив того возможности сопротивляться, второй открыл никелированную коробочку с хирургическими инструментами.

Санитар взял в руки моток скотча и, подойдя к нотариусу, собрался залепить клейкой лентой его рот. Покосившись на человека с инструментами, он озабоченно спросил:

- Гриша, ты щипцы продезинфицировал?

А то как бы инфекцию не занести...

- Зараза к заразе не пристанет, - меланхолично ответил Гриша, звякая страшными щипцами.

Викентии Романович в ужасе следил за этими приготовлениями. Но страшные люди из "Аиста" внушали ему еще больший ужас.

- Гриша, - подал голос третий хиппи, до того молчавший, - как же так? Ты ему ногти на руках вырвешь, потом мы его в покойницкую отнесем, так, не дай Бог, кто-нибудь увидит, что у покойника ногтей нет. Сразу видно, что пытали его. У Мишани через это неприятности могут быть.

- Да какие неприятности? - отмахнулся Миша, демонстрируя приятелю огромный хирургический нож. - Я этому козлу руки потом отрежу, как будто он под трамвай попал или под циркульную пилу на лесопилке. Да кто там будет его разглядывать, кому охота?

А руки отрезанные в печке сожгу...

- Нет! - завопил Викентий Романович, не выдержав того, как спокойно и деловито говорил Гриша о его отрезанных руках. - Нет, не надо ногти! Не надо в покойницкую! Я все, все вам расскажу!

Санитар покосился на Гришу и убрал скотч. Гриша с сожалением вздохнул и спросил санитара:

- Ну, может, хоть на одной руке вырвать?

Я уже как-то настроился, инструменты приготовил...

- Нет! - решительно возразил санитар. - Перебьешься! Потерпи, завтра я тебе кого-нибудь приведу.

Затем он рывком усадил Семиухова обратно на топчан, достал из кармана диктофон и рявкнул:

- Говори, гнида! Говори все, что знаешь, пока я не передумал!

- Да я почти ничего и не знаю... - заныл нотариус. - Я вообще в этом деле ни при чем...

Гриша оживился и забренчал инструментами.

- Нет-нет! - Семиухов, покосившись на него, зачастил:

- Ко мне обращались несколько раз, в тех случаях, когда требовалось разрешение отца. Ну, я заверял подпись.. Конечно, это нарушение, но разве за такое убивают?

- Еще как убивают, - вставил санитар, - но ты рассказывай с самого начала. Что за агентство, чем оно занимается?

- Честное слово, я ничего не знаю! - завел нотариус прежнюю песню, но, услышав звяканье Гришиных инструментов, продолжил:

- Это агентство организует выезд за границу одиноких женщин с детьми... Зачем, почему - я, честное слово, не знаю... Но ни одна из этих женщин из-за границы не возвращалась. Может быть, они действительно выходят там замуж, да так удачно, что сюда их больше калачом не заманишь. Ну вот, собственно, все... - Нотариус замолчал, но потом подумал еще немножко и добавил:

- Женщины бывают самые разные, помоложе и постарше, красивые и не очень... Впрочем, чаще не слишком красивые - красивая и без всякого агентства свою судьбу устроит. Но вот дети всегда очень красивые, просто ангелочки. Все как на подбор - светловолосые, голубоглазые... Я так понимаю, дело именно в детях, они очень тщательно их отбирают. - Нотариус говорил быстро, торопливо, видимо, решившись заговорить, он уже не мог остановиться и старался сказать как можно больше, чтобы смягчить своих похитителей. - И вот еще что, я чуть не забыл: официальный шеф агентства, плотный коренастый мужчина - это просто пешка, хотя он пыжится, надувает щеки и изображает из себя большую шишку. На самом деле он ничего не решает.., когда нужно принять серьезное решение, он звонит женщине. Вот она действительно у них главная, все ее очень боятся...

- Кто она такая? - осторожно подтолкнул вопросом Семиухова санитар.

- Не знаю, - нотариус пожал плечами, - честное слово, не знаю... Правда, я видел ее, но только один раз. Красивая женщина, холеная такая... Лет тридцать пять - сорок, сами понимаете, сейчас точнее не угадаешь. Брюнетка... Хотя перекраситься тоже ничего не стоит. Среднего роста, стройная...

- Да-а... - протянул санитар. - Описание подходит под кого угодно... Может, хоть какие-нибудь особые приметы у нее есть?

Нотариус задумался. Гриша, чтобы стимулировать его мыслительную деятельность, мечтательно пощелкал блестящими щипцами. Семиухов нервно вздрогнул и сказал:

- Единственное, что я вспомнил, - она постоянно одним и тем же жестом поправляет волосы... Что-то вроде нервного тика... Буквально каждые полминуты... - Нотариус изобразил жест, изобразил довольно неуклюже, но санитар кивнул:

- Лучше, чем совсем ничего...

- Ну вот, - жалобно закончил Викентий Романович, - это все... Больше я совершенно ничего не знаю.

- Ну ладно. - Санитар кивнул, и Гриша с сожалением убрал коробочку с инструментами. - Надеюсь, вы понимаете, господин нотариус, что если вы побежите к вашим друзьям, которые так обожают детей, то ничего хорошего вам лично этот шаг не сулит. В этом случае "Аисты" немедленно получат вот эту кассету с записью вашего удивительного рассказа, - санитар помахал перед носом Викентия Романовича диктофоном, - а послушав, как охотно вы о них рассказываете первым встречным, ваши пернатые друзья, надо полагать, очень обрадуются и быстренько зальют вас, допустим, бетоном в фундаменте одного из строящихся элитных домов... Как вам понравится лежать в фундаменте элитного дома? Мне, например, одинаково не нравится - что в элитном, что в самом захудалом. Так что в ваших интересах, господин Семиухов, молчать о нашей встрече как рыба.

- Все понял, - шепотом ответил нотариус, прекрасно сознавая правоту изложенных соображений.

Ребята проводили ослабевшего от откровений Семиухова к его "крайслеру". Рита с Эриком остались одни.

- Ну что, сеструха, все поняла? Ясен тебе план действий?

- Нужно ехать во Францию, здесь мы больше ничего не узнаем.

Эрик взял руководство операцией на себя.

Он усадил Риту к телефону, чтобы она обзванивала турфирмы на предмет наличия у них срочной горящей путевки в Париж, послал Сережку к отцу, чтобы тот выклянчил у него как можно больше денег, отрядил своих замурзанных приятелей понаблюдать, что творится у Сережкиного дома. Те вернулись и доложили, что неподалеку от подъезда стоит подозрительная машина, а в ней - двое хмырей. Ждут, значит.

- Пускай себе ждут у моря погоды! - усмехнулась Рита.

Горящая путевка нашлась в фирме с нетрадиционным названием "Марко Поло". Там обязались сделать визу и билеты на самолет за три дня.

Через три дня, шестнадцатого мая, Рите вручили паспорт с шенгенской визой и билет на самолет, вылет семнадцатого мая. Она просмотрела свои записи, которые сделала в "Интернет-кафе" с дискеты. Вот подходящая кандидатура.

Сирень... Шипова Анна Николаевна, 1973 года рождения, сын Никита, пяти лет, с мужем в разводе и отношений не поддерживает, из родственников - одна мать в Тихвине, выезд 17.05.2001.

- Будем надеяться, что у нашего птичьего агентства дела идут своим чередом, ведь они же не знают, что, кроме файла "Кадры", мне удалось еще скачать файл "Клиши". А из "Кадров" ничего толком не узнать. Ну, список женских имен, ну, уехали они все.., это я и раньше знала. - Рита обращалась к Эрику, потому что за последние три дня прониклась к нему уважением.

- Стало быть, ты увидишь эту Анну Шипову в аэропорту, если, конечно, она полетит "Аэрофлотом", - поддакнул Фюрер.

- Вряд ли они раскошелятся на "Финэйр" или на "Люфтганзу", - усмехнулась Рита. - Так что будем надеяться.

Часть вторая

БУЛЬВАР КЛИШИ

Надежда Николаевна Лебедева прислушалась к хлопнувшей двери лифта и тяжело вздохнула. Ох, эти мужчины! Всегда настоят на своем, а еще жалуются, что жены ими руководят!

Ее муж Сан Саныч, разумеется, не исключение.

Если уж решил он что-то, то хоть язык сотри до мозолей - никак его не переубедишь.

Все началось накануне Нового года. В предпраздничной суете вдруг прозвенел телефонный звонок, и женский голос спросил:

- Надя, ты меня не узнаешь?

Руки у Надежды были выпачканы в муке, поэтому трубку она прижимала к уху плечом.

К тому же в кухне на столе лежали приготовленные к жарке четыре куска отличного филе судака, а кота Бейсика в комнате не наблюдалось, стало быть, он вполне мог быть на кухне.

Оставшись же наедине с рыбой, ни один кот своего не упустит, а уж рыжий троглодит Бейсик - тем более.

Первой Надеждиной мыслью было ответить "нет", потому что время для долгих телефонных выяснений было не самое подходящее. Но интонация вопроса показалась ей до ужаса знакомой.

- Голоо-то я узнаю, - протянула она, прислушиваясь к подозрительным звукам на кухне.

- Напряги память, если у тебя, конечно, склероза нету, - фыркнули на том конце провода.

Надежда обиделась и вспомнила: Ирка Моисеева! Только у нее могут быть такие нахальные интонации.

- Ушам не верю, - произнесла она, - ты ли это?

- Я, - радостно согласилась трубка, - я, собственной персоной. Через двадцать лет вернулась в свой город, знакомый до слез...

- Фантастика! - поразилась Надежда. - Но все-таки я тебя узнала...

Институтская подруга по окончании вуза распределилась не в секретную военную контору, как Надежда, а в вычислительный центр крупной строительной организации. Там ей вскоре надоело, и она перебралась в секретари директора - шла всеобщая компьютеризация, и директор с превеликой охотой выпер на пенсию свою старую грымзу, которая беспрерывно стучала на машинке, и посадил на ее место приглянувшуюся ему расторопную толковую девицу, умеющую работать на компьютере и радующую глаза посетителей приемной длинной косой и белозубой улыбкой.

Каким образом строительная организация законтачила с французами в то дремучее советское время, осталось тайной. Но собирались строить какое-то учреждение по французскому проекту, по этому поводу и приехало в организацию некоторое количество французских специалистов.

Увидев в приемной русскую красавицу с соболиными бровями и косой до пояса, француз упал на пороге и погиб окончательно. А Ирка, которой до чертиков надоел старый директор, решила ковать железо пока горячо и вцепилась в него мертвой хваткой. В результате она очень быстро оказалась во Франции в качестве законной жены архитектора и потеряла на двадцать лет связь почти со всеми старыми приятелями - те работали на режимных предприятиях и поддерживать связь с иностранной подданной им было смерти подобно.

Все эти сведения промелькнули в голове Надежды, пока она вслушивалась в Иркин монолог и пыталась определить степень ущерба, нанесенного котом.

- Вот, решила сделать себе подарок на юбилеи и приехала поглядеть на родные пенаты.

- Какой юбилей? - спросила было Надежда, но прикусила язык.

- У нас у всех один юбилей! - рассмеялась Ирка. - Пятьдесят лет. У тебя он, тоже не за горами...

- Ой не говори вслух! - испугалась Надежда. - И что мы по телефону, давай встретимся! - Ей не давали покоя звуки преступной деятельности кота на кухне.

- А зачем я, по-твоему, звоню? Собирай всех, кого найдешь, и немедленно!

- Слушаюсь! - радостно отрапортовала Надежда.

Кот поступил благородно: съел только два куска рыбы из четырех возможных.