Чтение 12–й страницы книги ~Как бы не так!~

- Это в таком, что больно уж ты красивая.

- Я и не знала, что это плохо.

- Может, и хорошо, только не для вокзала.

Мы направились к милиции, но не в ту комнату, где были до этого, а в соседнюю. Там сидела женщина в форме и пила чай.

- Светлана Юрьевна, пустите девчонку, чемодан у нее украли, родственникам телеграмму послала, надо ей где-то их подождать...

- Проходите, - кивнула женщина и даже мне улыбнулась. - Садитесь на диван.

Не могу сказать, что я очень обрадовалась. Женщины существа любопытные, это я по себе знаю, к тому же приметливы и подозрительны. Моя история могла сыграть в ящик. И как только за Сергеем закрылась дверь, я устроилась в уголке и сразу же задремала.

Сережа заглядывал трижды, проявляя заботу. Где-то после шести я стала подумывать, что мне делать дальше. Ночь я пережила, но надо отсюда как-то выбираться. Телеграмма тоже беспокоила. Пользуясь отсутствием Сережи, я послала обычную, а не срочную, но почтовые служащие могли проявить оперативность и, не дожидаясь восьми утра, ответить, что такого адреса в данном городе нет. Объясняться с милицией на эту тему не хотелось. Пока я прикидывала и так и эдак, опять появился Сережа.

- Твои не приехали, - сообщил он, подумал и добавил: - Неизвестно, когда они телеграмму получат.

- Они могут быть на даче. У них сад рядом с городом, в десяти минутах езды. Телеграмму могли отдать соседям, а мне сиди здесь и жди у моря погоды.

- Поезд будет где-то в два, - сказал Сережа. - Слушай, может, тебе автобусом лучше? Быстрее получится... Или знаешь что: у меня в семь дежурство кончится, я тебя до поворота довезу и автостопом отправлю. - Идея мне необыкновенно понравилась.

- Хорошо, - кивнула я.

В восьмом часу я покинула город на милицейском "газике". На объездной дороге Сережа тормознул грузовик и попросил заспанного дядьку:

- Довези девчонку, у нее на вокзале чемодан свистнули, надо к тетке добраться. - Тот молча кивнул.

Дядька попался неразговорчивый, и я помалкивала. Уже въехав в город, он спросил:

- Где выйдешь?

- Поближе к автобусной остановке, - попросила я и вскоре оказалась на вокзале.

Прямого сообщения с моим родным городам здесь не было. Я выбрала ближайший по времени и шедший в том же направлении автобус и через полчаса уже дремала в "Икарусе". Сменив еще два автобуса, в половине десятого вечера я прибыла в родной город. И тут встал вопрос: а хочу ли я домой? Конечно, хочу, если меня там не ждет никто, похожий на Полифема. Если ждет, то спешить не стоит. Первое, что необходимо сделать, это позвонить Максу.

Трубку он снял сразу, точно ждал.

- Наконец-то, - сказал он и тяжко вздохнул. - Как дела?

- Как сажа бела. А у тебя?

- Руку сломал, когда с поезда прыгал. Болит, стерва.

- Гипс наложили?

- Наложили. Между прочим, я здорово перепугался. Не было уговору разделяться.

- Чего про кейс молчишь? Или мы с тобой лопухнулись и в кейсе кукиш?

- Еще чего. В кейсе бабки, да такие, что выговорить страшно. Ума не приложу, куда спрятать.

- Подальше.

- Что-то я радости в голосе не слышу. Плохи дела?

- А черт их знает. На месте меня ждал Полифем. Надеюсь, он не ожидал, что я ему настоящие деньги привезу. Но выяснять я не стала и смылась, тем более что он вел себя невежливо и даже не соизволил показаться... А в поезде обнаружились трупы, причем сразу два. Отгадай, кто?

- Полосатый и его приятель?

- Точно. Так что о настроении говорить не приходится.

- Где ты сейчас?

- Возле универмага на Мичурина.

- Я за тобой приеду.

- Со сломанной рукой?

- Так я на такси.

- Вот что, Макс. Тебе светиться нельзя, так что держись от меня подальше, не звони и вообще не высовывайся. Если я тебе понадоблюсь, сообщи Вике, связь будем держать через нее. На квартиру к ней не суйся и вообще поосторожней. Деньга спрячь и руку лечи.

- Маринка, пока все просто здорово, но так будет не всегда. Трупы - это серьезно, и тебе стоит ненадолго исчезнуть.

- В корне неверно. Они послали меня с макулатурой? Я макулатуру привезла. Сбежала от Полифема, потому что испугалась. А кто бы не испугался? А теперь исчезать мне не с руки: все я сделала, как велели, и заслужила поощрительный приз.

- Вдруг у них свое мнение на этот счет? Приезжай ко мне, все обсудим.

- Нет. Я уже все объяснила. Держись подальше. Если смогу, буду звонить. - Я повесила трубку, не дожидаясь, пока Макс начнет приводить доводы в пользу соединения наших усилий.

Пройдя метров двадцать, я вошла в сквер и села на скамейку. Две девушки выгуливали овчарку, собачка явно хотела спать. Они брели вокруг фонтана, который в настоящее время не работал, а я думала: Макс, конечно, прав. Положение у меня шаткое и весьма опасное. Захочет ли кто выслушать мои доводы или нет - еще вопрос. А ну как они рассудят по-своему и, не мудрствуя понапрасну, для начала оторвут мне голову? Мысль паршивая, но в чьем-нибудь мозгу вполне может вызреть.

Полифем, к примеру, не производит впечатления мудрого человека. Он вполне может решить, что если денежки пропали, а я по соседству вертелась, так знать должна, где их теперь искать. Тогда мое будущее выглядит не просто туманно, а из рук вон плохо. И хоть я воспитывалась на хрестоматийных примерах стойкости и силы духа, да и характером меня как будто Бог не обидел, но, если честно, оказаться в положении подпольщика, схваченного гестапо, мне совершенно не улыбалось, и пытаться проверить силу своего духа желания не было. Человек с глазами Полифема вполне мог перещеголять самого большого фантазера из всех известных палачей, и тогда мой дух против его фантазии будет как рубль против доллара: усмехнуться, вздохнуть и махнуть рукой.

Такое направление мыслей меня изрядно выбило из колеи. Я начала постукивать зубами и ежиться. Ночной воздух, ветерок и жуткая темень в парке, который даже девицы с собакой уже покинули, оптимизма не прибавили. Я почувствовала себя одинокой, маленькой и беззащитной. Захотелось пролить слезу, прижаться к широкой груди и услышать что-то ласковое и успокаивающее. Кандидатов на роль спасителя несчастных девиц поблизости не наблюдалось, и от мысли зареветь пришлось отказаться.

Я встала и прошла вокруг фонтана, чтобы согреться и размять ноги. На ходу лучше думается и мысли приобретают оптимистическое направление. Кто-то сказал, что лучший способ защиты - нападение. Я решила это проверить. Покинула сквер и зашагала по проспекту, насвистывая и ускоряя шаг. Получалось что-то вроде марша, и польза от этого была явная: я согрелась, а в голове зарождались наполеоновские планы.

С этим самым маршем в душе я вступила на улицу, где стоял дом Юрия Петровича. То, что сукин сын жив и благодаря моим стараниям и неусыпному попечению здоров, сомнений у меня не вызывало. Следовало с ним разобраться. Стараясь держаться в тени, я приблизилась к дому. Ни в одном окне свет не горел. Дом темной громадой высился за забором, рождая в душе трепет. Я обошла его, старательно разглядывая темные окна и прислушиваясь. Ни огонька, ни звука. И все-таки что-то подсказывало мне, что Юрий Петрович здесь и, возможно, ждет меня. С нетерпением или без - не скажу, а вот что ждет, я чувствовала. Полифем о моем побеге уже рапортовал, а так как деться мне, в сущности, некуда, дорогой мой человек ожидает появления "дочки" с часу на час.

Я прошлась вдоль забора и выбрала дерево поветвистее. Влезла на него, устроилась на толстом, суку, прижавшись спиной к стволу, и уставилась на дом. Ничего примечательного не происходило, и я очень скоро заскучала. Ни одна веточка в саду не хрустнула, ни один, даже легкий, шум не коснулся моих ушей, а дом как был безмолвен и мрачен, таковым и оставался.

Я попробовала припомнить: в мой прошлый визит были здесь собачки или нет? Никто поблизости не тявкал, но встретиться с разъяренным догом или ротвейлером мне совершенно не улыбалось. Нет, собак в прошлый раз я не видела, хотя ничто не помешало бы Юрию Петровичу их на днях завести.

Вздохнув и припомнив фразу: кто не рискует, тот не пьет шампанского, - я слезла с дерева и зашагала к телефону. Он должен быть в квартале отсюда возле почты. Телефон был и работал, я набрала номер Юрия Петровича. Красивый женский голос сообщил, что я могу оставить свое сообщение.

- Юрий Петрович, - сказала я, - мне надо с вами поговорить. А может быть, идти в милицию. До разговора с вами я этого делать не хочу. В общем, встречайте.

Я повесила трубку и бегом устремилась к дому. Ни одной машины, ни одного прохожего. Все точно вымерли.

Я влезла на дерево, перебралась за забор, а потом не очень удачно спрыгнула: за что-то зацепилась курткой, она треснула, а я упала и потому шла к дому слегка прихрамывая. Свет в окнах не манил из темноты и приют не обещал. Но я могла бы поспорить, что сообщение этот сукин сын получил и теперь поджидает меня, точно паук муху.

Я поднялась на крыльцо и, не обнаружив в темноте кнопки звонка, постучала. Сначала осторожно, потом громко: гул пошел по всему дому. Что-то щелкнуло, и дверь открылась.

Передо мной был длинный темный коридор. Я шагнула вперед, напомнив себе на всякий случай, что темноты я не боюсь. Дверь за мной закрылась, Я прошла до конца коридора почти на ощупь и, свернув направо, заметила свет. Тусклый от ночника с темным колпаком, он пробивался из кухни.

- Юрий Петрович, - крикнула я, - вы здесь?

- Проходи, дочка, - ответил он. Я вздохнула с заметным облегчением и зашагала быстрее.

Ночник стоял в дальнем углу, большая кухня в полутьме казалась огромной, населенной призрачными тенями и еще чем-то очень страшным. Но Юрий Петрович, сидевший за столом, призраком не был.

- Вы живы, - сказала я, особой радости не выказывая.

- Конечно, - кивнул он. - Садись.

Я подвинула стул и села. Он молча меня разглядывал. Немного подождав, я сказала:

- Вы плохой человек, Юрий Петрович. Неловко говорить это мужчине, который мне в отцы годится, но вы обманщик и негодяй.

- Ты пришла, чтобы сказать мне это? - спросил он и вздохнул.

- Конечно, - удивилась я. - Вы с самого начала вели себя нечестно, притворялись, что заботитесь обо мне. - Тут я подумала, что, может, стоить заплакать? Нет, пережимать неразумно. - А на самом деле просто меня использовали. То, что вы сделали, отвратительно и подло.

- Разумеется, - кивнул он. - Что дальше?

- Дальше вы мне скажите, зачем вам все это понадобилось? Придумывать, что вас убили, и посылать меня с этими деньгами?

Он засмеялся, тихо и довольно противно, потом взглянул на меня и спросил:

- Где кейс?

- Что? - не поняла я.

- Где кейс? Тот, настоящий.

- Что значит "настоящий"? - начала злиться я. - Что вы имеете в виду, говоря так? Был еще и не настоящий?

Он побарабанил пальцами по столу, задумался, посмотрел на меня, потом на свои руки, потом опять на меня.

- Где деньги?

Я даже подпрыгнула. Вытаращила глаза, глотнула побольше воздуха и головой покачала:

- Юрий Петрович, я не воровка, и не пытайтесь убедить меня в обратном, про себя я все знаю. Вы дали мне кейс с деньгами и велели их отвезти. То есть не вы велели, а велел Полифем, и я их отвезла, хотя было это не просто и мне здорово досталось. Мне не говорили, что это так опасно. В вагоне убили двоих парней, может быть, за то, что они со мной ехали. И меня могли убить. Мне пришлось прыгать с поезда из-за ваших паршивых денег. Но я все-таки привезла их и отдала женщине.

- В кейсе денег не было, - равнодушно заметил Юрий Петрович, а я засмеялась.

- Вы лжете. Черт знает, зачем вам это, но вы лжете. Я отвезла ваши деньги, как велел Полифем. Кстати, он уже ожидал меня по этому адресу. Не скажете, почему, если уж ему по пути, он не смог прихватить этот кейс? Зачем надо было посылать меня? Чтобы потом обвинить в краже? Мерзко, и должна сказать, без фантазии.

- Разве их не могли украсть в поезде? - усмехнулся Юрий Петрович.

- Украсть деньги? - удивилась я. - Кейс был заперт, разве нет? И он лежал в моей сумке...

- Но ты ведь не всегда была рядом. Его могли подменить... - Я вроде бы растерялась, но быстро с собой справилась.

- По-вашему, я должна была пристегнуть его к себе наручниками? А о чем вы думали, отправляя меня с ним? Что я Джеймс Бонд? Вовсе нет. Вам нужен был кто-то другой.

- Деньги исчезли, - заметил он.

- Серьезно? А я вам не верю. Вы опять хитрите, что-нибудь затевая. Отправили чужие деньги с женщиной, без охраны. Для чего? Чтобы они к хозяевам не попали? Чтобы их по дороге свистнули? Кстати, может быть, вы сами это и проделали, чтобы потом в краже обвинить меня. Вот, мол, доверил человеку, а она воровкой оказалась. - Я всплеснула руками и даже пробежалась вокруг стола. - Ну конечно, как же это я сразу не сообразила? Заграбастали чужие денежки, а меня обвиняете? Здорово. Вот так Юрий Петрович, заботливый дядька, благодетель... Надеюсь, у хозяев хватит мозгов понять, насколько все это глупо и неправдоподобно...

- Значит, денег ты не брала? - прерывая поток моего красноречия, спросил Юрий Петрович.

- Конечно.

- Значит, кто-то другой?

Я засмеялась.

- Если вам так удобней. Лично я считаю, что кто-то другой - это вы. Возможно, не вы лично, а кто-нибудь из ваших людей, что в принципе одно и то же.

- Нет, дочка, это не я.

- А я не верю. И оставьте наконец привычку называть меня так. С дочками подло не поступают.

- Ты многого не понимаешь.

- Еще бы, куда мне. Вы, как всегда, обо мне заботились, а я все напутала.

- Деньги пропали, и это очень плохо.

- Поищите их у себя.

- И все-таки они пропали. Я думал, ты идешь ко мне, чтобы предложить сделку.

- Что? - Я головой покачала. - Я пришла сказать вам, что вы сукин сын. А теперь я ухожу, и не пытайтесь мне угрожать. Я завтра же пойду в милицию и расскажу об этой истории. Все как есть. И о ваших туманных угрозах тоже. У вас пропали деньги? Так давайте их искать.

- Сядь, дочка, - тихо сказал он. Жаль, что моя речь не произвела должного впечатления. - Сядь. Выпей что-нибудь. И немного помолчи.

- Пожалуйста, - пожала я плечами, прошла к холодильнику и открыла его. Огромный холодильник был почти пуст, внизу лежали три яблока, по виду чемпионы среди долгожителей, и арбуз. В желудке у меня заурчало. - Можно, я арбуз съем? - спросила я, поворачиваясь к Юрию Петровичу.

- Ешь, конечно, ешь, дочка.

Я нашла тарелку, нож, села за стол напротив бодрого дядьки и принялась уплетать за обе щеки арбуз.

- А вы не хотите? - спросила из вежливости.

- Нет... - Он помолчал, глядя на свои руки, потом заговорил тихо и вроде бы равнодушно: - Мы с тобой оказались в очень плохой ситуации...

- Ничего подобного, - ответила я. - Это вы оказались. И нечего перекладывать с больной головы на здоровую. Если эти деньги вам так дороги, надо было найти курьера получше. Так что извините, а проблема эта ваша, и на мое сочувствие можете не рассчитывать. Вы меня только обманывали и использовали, так что "спасибо" мне вам сказать не за что.

- Ты ведь не дура и понимаешь, что в стороне остаться не сможешь, - сказал он, а я разозлилась.

- Конечно, мена можно убить. Но деньги от этого не появятся. Даже если вы меня убьете дважды или трижды, что физически невозможно. Это первое, а второе, Юрий Петрович, мне очень неприятно вам напоминать, так как это не в моем характере, но вы мне, между прочим, жизнью обязаны. Причем трижды. Хотите, перечислю: я нашла вас в лесу, где вы запросто могли скончаться. Я сделала вам операцию, очень сложную, смею заметить, которая стоила мне больших усилий, и неустанной заботой смогла вернуть вас с того света. А потом, рискуя собственной головой и, к сожалению, многими людьми, находившимися в то время в больнице и не имевшими к вашим делам никакого отношения, - так вот, рискуя их и своей жизнью, я в третий раз сохранила вашу. Так имейте, по крайней мере, совесть и прекратите меня запугивать. Мне и так страшно. Не могли бы вы оставить меня в покое? Я хочу жить и работать, да поскорее забыть, что на свете есть человек по имени Юрий Петрович.

Я поднялась, отшвырнула нож и пошла к двери.

- Ты пойдешь в милицию? - спросил он.

- Нет. Если мы договорились.

- Хорошо.

Я оглянулась, желая убедиться, что он не шутит. Юрий Петрович сидел ссутулившись и разглядывал свои ладони. Одинокий пожилой человек в большом доме, как старый медведь в пещере. Еще немного, и я начну его жалеть.

- До свидания, - вздохнула я и поскорей покинула этот дом. Не люблю я сюрпризы, а здесь их можно ожидать в любую минуту.

На улице меня никто не встретил, вообще, народ в эту ночь сидел по домам. Я решила, что тоже могу вернуться в свой дом, и потрусила к ближайшей стоянке такси.

* * *

Проснулась я оттого, что кто-то пристально и, как видно, довольно долго на меня смотрел. Я открыла глаза, подняла голову и увидела Полифема. Он сидел в кресле неподалеку и увлеченно меня разглядывал.

- Черт, - сказала я и метнула подушку. Полифем уклонился от моего метательного снаряда с ловкостью прямо-таки удивительной для такой туши. Я огорченно вздохнула и, окончательно проснувшись, задала вопрос: - Как ты вошел? - Он удивился, а я досадливо поморщилась: в самом деле, смешно рассчитывать, что стальная дверь, заботливо возведенная стараниями дяди Юры, сможет меня защитить. - Ладно, - убедившись, что Полифем исчезать, как дурной сон, не собирается и вообще, это он существо из плоти и крови, я сказала: - Чего надо?

- Деньги, - лаконично ответил он и даже не улыбнулся. Я хохотнула.

- Про деньги вчера говорили. И добрейший дядя Юра обещал оставить меня в покое.

- Он мертв, - заявил Полифем, не особенно тоскуя.

- Кто? - не поняла я.

- Он.

Это было уже смешно.

- Что, опять? - ахнула я. - И не надоело ему? Слушай, выйди, мне надо одеться. - Полифем не шелохнулся. - Ясно. Хочешь посмотреть? Что ж, смотри, если любопытство одолело.

Я протянула руку, но достать халат так и не смогла, до него было еще добрых полметра, а сплю я голая. Рассвирепев, я поднялась, взяла халат и не спеша оделась, совсем некстати подумав: "Наверное, у Полифема есть женщина. Интересно, какая? Здоровущая Полифемка. Что-то я не помню: существовали в природе циклопки? Папой Полифема был Посейдон, а мамой - вроде бы какая-то богиня. И братья у него были, несколько штук, а о циклопках я точно ничего не слышала. Скорее всего их и вовсе не было, а род поддерживался только стараниями папули".

Что за чушь лезет мне в голову? Впрочем, не удивительно, если с утра вместо яркого солнечного луча я вынуждена видеть Полифема с известием, что мой дорогой дядя Юра второй раз на неделе скончался.

Полифем сидел в кресле, не шелохнувшись и вроде бы не дыша. А что, если он взял да и умер? От тоски по хозяину? Тут он повернул голову, и мечта, как говорится, растаяла как дым.

- Его убили? - начала я проявлять чудеса сообразительности, чтобы поддержать разговор и вообще наладить взаимопонимание. Полифем кивнул, а я спросила: - И кто ж на этот раз?

- Ты, - незамысловато ответил он.

- Серьезно? - ахнула я, но на всякий случай поискала глазами место, чтобы упасть в обморок с максимальными удобствами. Села в кресло, почесала нос и спросила: - И когда же я его?

- Сегодня ночью, - поведал он. - В его доме. Кухонным ножом.

Было от чего прийти в отчаяние.

- Я зарезала дядю Юру кухонным ножом? - уточнила я, чтобы знать наверняка.

- Ага, - кивнул Полифем.

- Слушай, а ты часом не спятил? Как ты вообще себе это представляешь?

- А я ничего не представляю, - разговорился он, - сегодня ночью ты пришла к нему, он был один, вы поскандалили, и ты ударила его кухонным ножом в грудь. Утром его обнаружили за столом с этим самым ножом в груди и в луже крови. Зрелище неприятное.

- Еще бы, - кивнула я, пытаясь понять, зачем люди так шутят. Или не шутят? Полифем не шутил. Он смотрел на меня спокойно и вроде бы равнодушно, и смеяться точно не спешил, Я испугалась, хотя за секунду до того делать этого не собиралась.

- Не знаю, что вы опять затеяли, только все это чепуха, какой свет не видывал.

- В милиции расскажешь, - сказал Полифем. - Они любят послушать. На ноже отпечатки твоих пальцев, на кассете хорошо видно, как ты заходишь в дом и как летишь оттуда сломя голову.

- На какой кассете? - задала вопрос я, пугаясь все больше и больше.

- В доме система охраны, над дверью видеокамера. Знаешь о таких штуках?

- Слышала.

- А соседи слышали, как скандалили ночью. Пара свидетелей всегда найдется.

- Черта с два там чего услышишь, - разозлилась я. - Вокруг сад, забор, и до ближайшего дома сто километров. Кричать "ау!" замучаешься.

- Расскажи ментам, - посоветовал он.

Я прошла на кухню, выпила стакан воды и вернулась.

- Я его не убивала, и ты это отлично знаешь, - сказала я, теряя остатки оптимизма.

- Я знаю, что ты была у него ночью, что вы скандалили, А утром я нашел его мертвым. Сигнализация работала, и никто после тебя в дом не входил. Проведут экспертизу, и станет ясно, в какое время его убили. Думаю, когда ты была в доме.

- Здорово. И что дальше?

- Дальше суд и тюрьма. Если сможешь придумать жалостливую историю, получишь пять лет. Хотя могут дать и десять.

Тут я начала кое-что понимать и задышала ровнее.